До февраля

Она передернулась сильнее.

Софья неловко возилась с телефоном, зажав крылышко в зубах и тыча в экран костяшками жирных пальцев.

– Пока на работу устроюсь, – неуверенно сказала Аня.

Софья осведомилась:

– Полы мыть и чай носить?

– Нет, в инстаняши или сразу в проститутки, – отрезала Аня.

– Во, кстати.

Софья протянула телефон, Аня, не глядя, возмущенно оттолкнула его так, что трубка едва не вылетела из неловкого хвата Софьи.

– Сама туда иди.

– Размечталась, нимфоманка. Смотри-и.

Ане стало неловко. Она, насупившись, сказала:

– Чай носить я точно не буду.

– Молодец, – терпеливо согласилась Софья, показывая экран. – Сисадмином, балда! Рядом вообще, в издательстве, тут пешком можно через парк. Ты не любишь, но можешь же!

Аня приняла телефон, хмуро рассмотрела объявление, поскроллила страницу – и нерешительно улыбнулась. Софья, поспешно обтерев пальцы салфеткой, ухватила сумку, вытряхнула содержимое на кресло, вжикнула молнией и зашвырнула ее в дальний угол.

– Сюда пойду.

Софья заглянула Ане через плечо и прочитала вслух:

– Медиахолдинг приглашает редакторов и копирайтеров. Хм. Это там же, рядышком, конечно… Но кому нафиг нужны сегодня журналы и книжки?

Аня выхватила из ведра крыло, вгрызлась в него и невнятно заверила:

– Мне.

Глава седьмая

Надпись «First media» была напечатана на обычном листке А4. Лист, прилепленный скотчем, загнулся по углам от старости, но на фоне двери выглядел белоснежным. Все двери на этаже и, возможно, во всём здании были древними, покрытыми облупленным шпоном и полосками грязи, будто передразнивавшими древесные узоры. Сине-чумазые стены и неровный линолеум на полу смотрелись не свежее. Высокий потолок, тонувший в полумраке, разглядеть не удалось.

Аня, брезгливо поморщившись, капнула на руки из бутылька с санитайзером, торопливо растерла и собралась было тюкнуть костяшками рядом с листком, но, сглотнув, сделала полшага назад. Она выдернула телефон, торопливо рассмотрела себя в селфи-камеру, стащила и убрала шапку в карман куртки, пригладила волосы, категорически себе не понравилась и, потоптавшись, собралась было уйти, но все-таки с отчаянным видом постучала раз и другой.

Никто не ответил.

Аня, подождав, огляделась, занесла руку для нового стука, передумала и попробовала толкнуть старую тусклую ручку двери.

Ручка провернулась. Дверь распахнулась. Аня ввалилась в кабинет.

Кабинет был немаленьким, но тесным. Пространство съедали непомерно большие письменные столы позднесоветского образца, с загубленной красно-коричневой полировкой поверх калечных панелей ДСП. Мониторы на столах, громоздкие и лупоглазые, были немногим моложе, офисные кресла компенсировали сравнительную молодость убитым состоянием. Столов было четыре, кресел – три, мониторов – два, человек – один. Зато вопиюще молодой, красивый и элегантный на этом-то фоне. Барышня лет тридцати, яркая брюнетка в броской блузке и с роскошной, по всему, фигурой, бегло набирала текст на розовом, при этом мощном-дорогом-игровом ноутбуке.

Барышня вынула наушник и вопросительно посмотрела на Аню. Та поспешно сказала:

– Здрасьте, я по объявлению, насчет редакторов и копирайтеров.

– Редактором или копирайтером? – уточнила барышня.

– А кем можно?

Барышня прокричала хриплым шепотом:

– Беги-ите, глупцы-ы!

Аня нерешительно улыбнулась и переступила с ноги на ногу.

Убедившись, что бежать явившийся глупец не намерен, барышня спросила:

– Школу хоть закончила?

– С медалью, – сказала Аня уязвленно.

Барышня, уважительно сыграв бровью, встала, взяла из лотка на дальнем столе и протянула Ане листок и ручку.

– Заполни пока анкету, сейчас Леночка с обеда придет, разберется с тобой. Только про Лангедок не пиши, после третьего раза вообще не смешно.

Аня не поняла, но на всякий случай кивнула, огляделась и нерешительно уточнила:

– А сесть где-нибудь можно?

Барышня двинула изящным пальчиком в сторону ближайшего к двери стола.

– Да вон за этот садись. Можешь, кстати, на компе заполнить, если привыкла, бланк на рабочем столе, принтер вон там.

Она вставила в изящное ушко наушник и нырнула обратно в ноутбук.

Аня села, помялась, встала, сняла рюкзак, осторожно положила куртку на перекошенную спинку кресла, пристроила рядом рюкзак и села снова. Примерившись было к анкете ручкой, она тронула клавиатуру. На тусклом экране медленно проявился текст в ворде. Аня потянулась свернуть его, но, сморгнув и покосившись на барышню, пробежала по строчкам сперва смущенным, потом озадаченным взглядом.

Начинался текст словами «Доброго времени суток всем тем любителям чтения, кто еще не разучился читать настоящую Литературу! Ловите самую горячую на данный момент времени новость: знаменитый журнал “Пламя” придет к нам снова!».

Дальше было не лучше.

Аня, поморщившись, убрала файл с экрана, нашла бланк анкеты, заполнила его и вывела на печать. Принтер рядом с пыльным окном завыл и со стуком выплюнул листок.

Аня вернула на экран поразивший ее текст, помедлив, скопировала его в новый файл и принялась быстро редактировать и переписывать – под заинтригованные взгляды, которые бросала на нее барышня поверх ноутбука. Аня их не замечала. Она пробежала глазами новую версию текста, вывела ее на печать и под гудение принтера закрыла свой файл без сохранения.

Аня встала, ойкнув из-за угрожающе мотнувшего спинкой кресла, смутилась, но барышня вроде не обратила внимания. В наушниках же, всё правильно. Аня дошла до принтера, забрала листки и сунула один из них под только что оставленную клавиатуру.

Тут дверь и распахнулась, впустив полную даму лет сорока и рыхлого верзилу сильно моложе. Они принялись пристраивать верхнюю одежду на вешалку в углу. Дама была в стандартном наряде офисной бухгалтерши, верзила – в обвисшем свитере и бесформенных джинсах. Дама – видимо, Леночка – на Аню внимания как будто не обратила. Во всяком случае, никаких эмоций на кислом лице не отразилось. Верзила делано нахмурился и вопросил театральным голосом: