Заглянуть в чужую душу

Глава 1

Кто мы?

Прежде чем начать эту историю, я хочу задать вам вопрос. Самый главный вопрос. Вопрос, с которого всё начинается и всё заканчивается.

Кто мы?

Мы – люди. И нет на свете существа более противоречивого.

В нас уживается безудержная, жадная до мира любовь и мелкая, куцая зависть. Мы способны на подвиг, на самопожертвование, способны подставить плечо и пронести друга через ад. А на следующий день – пройти мимо чужой беды, торопливо отводя глаза, оправдывая себя неотложными делами.

Мы бываем сильными. Такими сильными, что кажется, будто внутри нас – стальной стержень, который не согнуть ни бурям, ни ударам судьбы. И мы бываем слабыми. До тряски в коленях, до горьких, детских слез по ночам в подушку, когда кажется, что весь мир ополчился против тебя одного.

Мы строим космические корабли, пишем симфонии, разгадываем тайны вселенной. И мы же подолгу можем спорить о ничтожных пустяках, обижаться на случайно оброненное слово, верить в самые нелепые суеверия.

Мы – это хаос. Пестрая, шумная, неупорядоченная толпа характеров, взглядов и поступков. Мы все такие разные.

И всё же…

Присмотритесь повнимательнее. Вспомните своих знакомых. Вспомните того самого коллегу, чья излишняя бережливость порой вызывает улыбку. Ту самую подругу, что всегда спешит на помощь, даже если ее не просили. Начальника, видящего во всем угрозу. Мечтателя, парящего в облаках и вечно опаздывающего на планерки.

Вы никогда не замечали, что они до боли знакомы? Будто вы их уже где-то видели?

Люди, словно собраны из кусочков одного и того же пазла. Одинаковые психотипы, схожие поведенческие привычки, знакомые сценарии – они кочуют из жизни в жизнь, из судьбы в судьбу, надевая лишь разные маски и имена.

Следующие страницы этой книги – попытка всмотреться в эти узоры. Я буду водить вас за руку и показывать вам своих знакомых. Эту галерею портретов, написанных жизнью. Возможно, в них вы узнаете своего соседа, свою мать, своего лучшего друга.

А может быть, в тишине, между строк, вы узнаете самого себя.

Ведь на самом деле мы не просто разные. Мы – удивительно, необъяснимо, поразительно похожи.

Роман

Его зовут Роман. И в этом есть какая-то предопределенность, ведь его внутренний мир – это и есть настоящий роман, многослойный, полный сложных сюжетных поворотов и незавершенных глав.

Я встретил его давным-давно, и первое, что поразило – это глаза. Яркие, пронзительные, искрящиеся не просто любопытством, а самым настоящим, жадным интеллектом. Казалось, он не просто смотрит на мир, а сканирует его, разбирает на атомы и тут же, в мгновение ока, собирает обратно, находя связи между полетом пчелы и законами квантовой механики.

В этом человеке смешалось всё, что только может смешаться в природе мыслителя. Его ум – это мощный, никогда не останавливающийся реактор. Но я понял, что рука об руку с этим даром шла его вечная спутница – полная, тотальная неустроенность быта. Быстрота его мысли, способная опережать время, с грохотом обрушивала хрупкие конструкции повседневности.

Он не мог выстроить баланс. Его комната была картой его сознания: горы книг, испещренных заметками на полях, соседствовали с чашками остывшего чая; гениальные идеи, набросанные на клочках бумаги, валялись под слоем пыли. Он жил в вихре мыслей, где не находилось места для расписания автобусов, счетов за электричество и вовремя постиранных носков.

И главный вопрос, который не дает мне покоя: а может ли такой человек быть счастлив? Ведь его проклятие – это его же дар. Его аналитический ум, этот совершенный инструмент, оборачивался против него самого. Он привык дотошно, под микроскопом, изучать каждую ситуацию, каждое чувство, каждое слово. Он разбирал каждую эмоцию на составные части, как часовой механизм, и в итоге получал лишь груду винтиков и пружинок, утративших магию целого.

И тогда его накрывало. Накрывало грубой, неотесанной действительностью, которую нельзя было описать изящной формулой. Она не была нарисована цветными карандашами его теорий. Она была тусклой, неприглядной, и часто – очень болезненной. Он видел все её изъяны, все несовершенства, которые другие предпочитали не замечать, и от этого его одиночество становилось только глубже.

Но был в нем и свет. Тот самый, что озарял всё вокруг. Когда Роман горел идеей, он был способен зажечь других. Он нёс в себе свет знаний, щедро и бескорыстно делясь открытиями, заставляя взглянуть на привычные вещи под новым, неожиданным углом. И как бы пафосно это ни звучало – это было прекрасно. В эти моменты он был подобен одинокому маяку, который освещал берег для других, сам оставаясь в тени.

Итак, Роман. Гениальный архитектор воздушных замков и вечный пленник собственного лабиринта.

Его жизнь – это маятник. Его бросает от шумных, искрящихся весельем застолий, где он – душа компании, блещущий эрудицией и острыми шутками, – до бездонных, молчаливых ям депрессии, когда он наглухо закрывается ото всех, и единственным собеседником становится гулкая тишина его собственного разума.

Друзья… Друзья ему отчаянно нужны. Но лишь порциями, как глоток воздуха для ныряльщика. Он притягивает их к себе магнитной силой своего интеллекта, жадно впитывает общение, энергию, идеи – чтобы заполнить сиюминутную пустоту. А потом, едва насытившись, он отталкивает. Они вдруг начинают казаться ему невыносимо глупыми, примитивными, поверхностными. Их заботливость воспринимается как посягательство на его свободу, их шутки – как плоские, их проблемы – как ничтожные. Ему кажется, что они лишены какого-то важнейшего, тонкого духовного органа, который есть у него, и потому их присутствие начинает царапать всё его естество.

В эти моменты отторжения он, в своих порывах, не замечает главного: насколько же сам он не вписывается в прокрустово ложе этой «нормальной» жизни. И насколько уже отдалился даже от тех, кто искренне тянулся к нему, кто готов был придерживать его, когда его заносило, кто по-настоящему его любил. Он сжигал мосты с высокомерной легкостью гения, не понимая, что оставляет себя в одиночестве.

То же – и с женщинами. Он бросается от одной к другой не как сластолюбец, а как алхимик, в отчаянной попытке разглядеть в каждой из них философский камень, тот единственный рецепт, что наконец-то сделает его счастливым. Ирония в том, что он яростно убеждает себя и всех вокруг, что не верит в любовь, называя её иллюзией. Но сам, движимый слепым инстинктом, ищет её в каждом новом взгляде, надеясь, что именно эта случайная встреча разгадает его собственную тайну.

Эта бурная, яркая в своих метаниях жизнь редко бывает структурированной. Она не приводит к богатству, к надежному тылу – лишь к коллекции впечатлений и горьких разочарований.

Но для него, я уверен, существует ниша. Единственная форма существования, которая в итоге сможет примирить все войны, которые ведет внутри него его собственная душа. Это – семья. Большая семья, с множеством детей.

Не тогда, когда он будет искать её сознательно. А тогда, когда его настигнет понимание бренности бытия, усталость от бега по кругу и глубокая тоска по чему-то настоящему. И появится простое, почти животное желание – создать свой маленький, понятный мир. Мир, который не нужно анализировать. Мир, который нужно просто строить и охранять.

Мир, в котором тебя будут звать не по имени-отчеству и не по званию ума, а самым простым и самым главным словом на свете.

И в тишине своего кабинета, заваленного всё теми же книгами, он услышит за дверью топот маленьких ног и чистый, ясный голос, который скажет: «Папа, выйди. Поиграй с нами».

Это и будет его формула счастья. Не идеальная, не цветными карандашами, но – настоящая.

Ирина

Она приходит в этот мир первым ребенком. Долгожданной. Выстраданной. И от этого – бесконечно любимой. Весь мир вращается вокруг нее, и это чувство божественной, тотальной включенности становится для нее воздухом, которым она учится дышать. Потому такой горькой и предательской кажется ей поздняя любовь родителей, поделенная на части – младшим сестрам и братьям. Эта детская травма незримым шрамом ляжет в основу ее характера – жажды быть единственной, самой важной, незаменимой.

Ирина красива. Но красота ее – не того сорта, что печатают в глянцевых журналах. Она не в идеальных пропорциях и правильности черт. Она – в ином. В глубине глаз, хранящих целые вселенные, и в паутинках небольших, чуть грустных морщинок, что разбегаются от этих глаз, словно карта прожитых эмоций. В умном, проницательном взгляде, который порой застывает, уходя вглубь себя, в лабиринты собственных мыслей и воспоминаний. В улыбке, внезапной и лучистой, которая меняет всё ее лицо и делает ее непохожей ни на кого.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.