Мое сокровище

– «Кардуччи косметикс» потребуется максимальная защита, поскольку теперь я вынужден управлять компанией на пару с какой-то танцовщицей из ночного клуба! – прорычал Рауль. – Должно быть, мой отец выжил из ума.

При этих словах Бернардо Орсини покачал головой:

– Несмотря на тот факт, что у Пьетро обнаружили прогрессирующую опухоль мозга, я уверен, что он пребывал в здравом уме и твердой памяти, когда составлял это завещание. Наибольшее его беспокойство вызывал сын-младенец…

Рауль, охваченный неприятными воспоминаниями, снова уставился на женщину, вошедшую в магазин. Согласно данным адвоката, Элизабет Мейнард исполняла лэп-дансинг в ночном клубе «Фиолетовая киска», однако шесть месяцев назад она покинула квартиру, расположенную в южной части Лондона, задолжав за аренду несколько тысяч фунтов стерлингов. Рауль представлял любовницу отца крашеной блондинкой, а никак не простецкой бабенкой, которая сейчас доставала малыша из коляски. Ему и в голову прийти не могло, что такая дамочка поселится на вилле «Джульетта» и станет вместе с ним управлять «Кардуччи косметикс».

– Я знаю, он перестанет плакать сразу, как только увидит свою мамочку, – весело сказала женщина и вручила малыша молодой продавщице.

Рауль онемел от шока и с нарастающей яростью уставился на молодую женщину с огненно-рыжей гривой, которая поцеловала заплаканные щечки мальчика и устроила его у себя на бедре.

– Значит, Элизабет Мейнард – это вы? – резко спросил он.

Она подняла глаза и встретила его взгляд:

– Я, хотя большинство здешних жителей называют меня Либби.

Раулю было наплевать, как ее называют местные рыбаки. Он по-прежнему не мог смириться с мыслью, что эта потрясающе привлекательная девушка была любовницей его отца. Ведь ей не больше двадцати лет, а Пьетро тогда было под семьдесят. Неудивительно, что он не рассказывал об этой соблазнительнице с огненно-рыжей гривой. Вот ее-то легко можно вообразить танцовщицей ночного клуба…

Он сдержал ругательство, разозлившись на себя за непроизвольное возбуждение, к которому привели возникшие в мозгу образы.

– Вы мать Джино?

Либби медлила с ответом. Маргарет притворилась, будто что-то ищет в сумочке, однако пожилой женщине не удалось замаскировать явное любопытство. Соседка Либби была доброй и частенько присматривала за Джино, но при этом она была еще и неисправимой сплетницей. Если она узнает, что Либби является не матерью Джино, как считали в Пеннмаре, а его сестрой, новость разнесется по деревне в течение часа.

Девушка вспомнила первые ужасные дни после смерти матери. Либби находилась в Лондоне, упаковывая вещи и готовясь к переезду в Корнуолл, когда Лиз упала без чувств и больше не очнулась. Джино было всего три месяца, и Либби старалась оправиться от шока и горя, заботясь о крошечном братике. Ее подруга Алиса – адвокат-стажер – оказала ей неоценимую помощь, однако предупредила о возможных проблемах, вызванных смертью Лиз.

– Если твоя мама не оставила завещания и не назначила тебя опекуном Джино, юридически он попадает под опеку государства, и социальные службы будут решать, кто его станет воспитывать, – объяснила Алиса. – То, что ты и Джино единоутробные брат и сестра, не означает, что опекуном автоматически выберут тебя.

– Но я помогала его воспитывать с самого рождения, – возразила Либби. – После родов мама была очень слабой.

Долгие роды вымотали Лиз. В больнице, где родился Джино, никто не сообщил ей о том, что она страдает тромбофлебитом. Лиз умерла до прибытия скорой помощи. Матери и дочери не удалось попрощаться; Лиз не успела сказать, кто должен заботиться о Джино, но Либби вознамерилась воспитать брата и отдать ему всю свою любовь. Она переехала в Пеннмар через неделю после похорон матери, в магазинчик, который они открыли на деньги, завещанные бабушкой Либби. Все жители деревни считали Либби матерью Джино. После предупреждения Алисы о социальных службах Либби решила не развеивать недоразумение, поэтому сейчас ей не хотелось говорить правду в присутствии болтливой Маргарет.

Она решила все объяснить Раулю Кардуччи позже.

– Да, я мать Джино, – тихо проговорила она.

По ее спине пробежала дрожь, так как выражение его лица стало презрительным. Он быстро оглядел ее с головы до ног, и Либби показалось, что она одета как оборванка.

– Вы намного моложе, чем я предполагал, – отрезал Рауль. Помолчав, он прибавил, растягивая слова: – Интересно, что привлекло вас в моем отце, престарелом миллиардере, мисс Мейнард?

Либби покраснела и заметила, что Маргарет уже не роется в сумочке, а нахально слушает их разговор. Рауль Кардуччи вел себя надменно и грубо, вспыльчивая девушка мгновенно рассердилась:

– Простите, но я не думаю, что мои отношения с вашим отцом каким-то образом касаются вас, – сдержанно ответила она. Ее глаза метали молнии.

Она чувствовала, что Маргарет буквально распирает от любопытства, и с трудом заставила себя непринужденно улыбнуться, когда повернулась к пожилой женщине:

– Спасибо за то, что прогулялись с Джино. Доктор говорит, что морской воздух полезен для легких.

– Не сомневайся, я готова гулять с ним в любое время. – Маргарет помедлила и перевела взгляд с Либби на незнакомца-иностранца. – Я могу остаться и заняться малышом, пока ты разговариваешь с этим джентльменом.

«Ага, а после Маргарет разнесет новости по всей деревне», – сердито подумала Либби.

– Спасибо, но я должна накормить Джино ланчем и, кроме того, больше не хочу отнимать у вас время, – весело произнесла она. – Не могли бы вы повесить на дверь магазина табличку «Закрыто», когда будете уходить?

Либби едва сдерживала нетерпение, пока раздраженная Маргарет выходила из магазина. Но как только пожилая женщина закрыла за собой дверь, девушка свирепо уставилась на Рауля:

– Я полагаю, для вашего визита имеется повод, мистер Кардуччи, и вы приехали не только для того, чтобы делать отвратительные намеки?

Неожиданная резкость ее тона испугала Джино. Малыш изумленно посмотрел на нее, и его нижняя губка задрожала. Либби удобнее устроила Джино на бедре и погладила по спинке, будучи по-прежнему вне себя от ярости. Этот надменный наглец смотрел на нее, словно на грязь под ногами.

– До того как вы что-нибудь скажете, мне лучше объяснить… – Она умолкла, поскольку Джино издал вопль и стал извиваться в ее руках. Для своего возраста он был чрезвычайно силен, и она с трудом его удерживала, разочарованно замечая, что на смену крикам приходит знакомый кашель. – Я должна дать ему попить. Извините, – пробормотала Либби и поспешила за занавеску из бусин.

Она взяла упаковку сока из холодильника, но Джино плакал и слишком сильно кашлял, так что напоить его было невозможно. На нем по-прежнему был надет толстый комбинезон; его лицо раскраснелось, ибо мальчику было слишком жарко. Одной рукой Либби пыталась расстегнуть молнию на комбинезоне, а другой продолжала удерживать извивающегося мальчика. Она знала, что Рауль проследовал за ней и наблюдает за ее мучениями.

– Давайте я подержу ребенка, пока вы его разденете, – предложил он, шагнув вперед и выхватив малыша из ее рук до того, как она успела возразить.

Джино так изумился, что стих. Либби быстро расстегнула молнию на комбинезоне и стала ждать очередного вопля, но, к ее удивлению, малыш только сопел и пристально разглядывал лицо Рауля.

– Должно быть, у вас волшебные руки. Обычно он вопит изо всех сил, если его берет на руки незнакомый человек, – тихо сказала она, чувствуя себя немного огорченной. Пока Либби снимала комбинезон с Джино, мальчик даже ни разу на нее не взглянул. Потом девушка искренне призналась: – Джино рожден под созвездием Близнецов, а люди этого знака зодиака часто обладают очень хорошей интуицией. Возможно, он инстинктивно признал в вас брата.

Рауль иронически выгнул темные брови и категорично произнес:

– Между нами нет кровного родства. Пьетро усыновил меня.

Мужчина увидел удивление в глазах Либби и задался вопросом: с какой стати он признался ей в том, что не имеет кровного родства с этим мальчиком? При мысли о том, что Либби и Пьетро делили постель… Рауль помотал головой и жутко рассердился на себя оттого, что никак не может оторвать взгляд от ее притягательно красивой груди.

Элизабет Мейнард была любовницей его отца и родила ему ребенка; сыну Пьетро Кардуччи не подобает испытывать к ней влечение. Он заставил себя отвести взгляд от роскошных форм Либби и уставился ей в лицо. Но снова по его телу пробежала чуственная дрожь, когда он сосредоточил внимание на соблазнительном изгибе ее губ. Раздраженный Рауль резко заговорил:

– Весьма вероятно, что ребенок расплакался, боясь, что вы его уроните.

– Я бы его ни за что не уронила! – яростно отрезала Либби. Она быстро выхватила Джино у Рауля и поднесла к его губам бутылочку с соком. Услышав хриплое дыхание малыша, девушка нахмурилась. – Я должна отнести его наверх и дать очередную дозу антибиотиков.

Она свирепо посмотрела на Рауля, прислонившегося к ее письменному столу. Он нагло читал финансовый отчет. Пройдя через комнату, Либби захлопнула бухгалтерскую книгу.

– Зачем вы приехали? – с вызовом поинтересовалась она. – Я читала в газетах, что Пьетро умер. Но это было более шести месяцев назад, и за это время никто из семьи Кардуччи не выходил на связь.

Рауль одарил ее надменным и презрительным взглядом:

– Это вряд ли моя вина. Вы сбежали со своего последнего места жительства, не заплатив за аренду, и мне пришлось приложить усилия, чтобы вас найти. Я приехал сюда не просто так, уверяю вас, мисс Мейнард, – злобно процедил он. – В своем завещании мой отец указал, что хочет, чтобы его сын вырос в семейном особняке в Лацио. Я приехал, дабы забрать Джино в Италию.

Глава 2

Несколько секунд Либби пребывала в таком шоке, что не могла говорить. В ее мозгу снова всплыло предупреждение подруги Алисы: «Твоя мать не назначила тебя опекуном Джино. Хотя ты приходишься ему сестрой, у тебя нет законных прав взять его на воспитание».

Если бы Лиз знала, что умрет, несомненно, назначила бы опекуном Джино свою дочь. Но, как сказала Алиса, нет никаких доказательств такого пожелания ее матери. Парадоксально, что Пьетро Кардуччи, который даже не признал сына, упомянул Джино в своем завещании. Если дело дойдет до суда, что кажется весьма вероятным, последнюю волю Пьетро примут во внимание, и, возможно, Рауль будет объявлен опекуном Джино и получит право увезти его в Италию.

Ее сердце учащенно забилось от испуга, но Либби не забыла одну существенную деталь. Рауль считает, что Джино ее ребенок. Очевидно, он понятия не имеет, что существовали две Элизабет Мейнард. Либби вспомнила выражение отвращения на лице Рауля, когда он спросил, чем привлек ее старый богач. Он был уверен, что она охотится за состоятельными мужчинами. Но лучше пусть думает так, чем узнает, что Либби – единоутробная сестра Джино и не имеет на мальчика никаких прав.