Ахульго

Встречать Граббе выехал полковник Пулло, управляющий Сунженской линией, и командир Куринского егерского полка. Сын командира Керченского адмиралтейства, Александр Павлович Пулло был завзятым служакой. Выше всего он ставил волю начальства, которую умел ловко применить к своим личным интересам. Чаяния местного населения были для него пустым звуком, что и возбуждало кругом ропот. Но Пулло полагался только на силу, убеждал начальство, что горцев следует держать в постоянном страхе, и регулярно отправлялся в экспедиции, когда был уверен, что не встретит сильного сопротивления, а добыча сулит оказаться немалой.

Ко всему этому теперь прибавилась жажда отомстить за то, что в приезд императора народные представители, вместо принесения безусловной покорности, посмели представить императору истинное положение вещей и пожаловаться на безобразия и лихоимства, творящиеся на линии.

Граббе внимал Пулло благосклонно, видя в нем средство обезопасить себя от восстаний в тылу, когда генерал примется за самого Шамиля. Пулло совершенно его заверил в водворении на Линии строгого порядка и полного повиновения. Наиба Шамиля Ташава-хаджи, не дававшего Пулло покоя, он представил заядлым бунтовщиком, которого он, Пулло, загнал в глухие леса. О том, что наиб сам не раз прогонял Пулло за Терек и в народе весьма уважаем, полковник предпочел не упоминать.

Крепость Внезапная была расположена у реки Акташ, чуть выше древнего кумыкского села Эндирей. Форма крепости была не столь правильная, как у Грозной, зато вполне соответствовала местности. Ермолов заложил Внезапную как стратегический пункт у подножья дагестанских гор, с одной стороны, и для контроля над приморскими равнинами – с другой.

Соседство крепости с большим аулом, где мало что делалось без разрешения наиба Шамиля Ташава, имело, тем не менее, и свои преимущества. Отсюда шли наезженные дороги в разные концы края, собирались большие базары и хватало простора для учебных маневров. Войска и обозы, присылаемые на Кавказ из России, имели тут отдых и перевалочные пункты. Здесь же перед большими походами собирались туземные милиции.

По некоторой отдаленности от самих гор нападения мюридов были редки, хотя и чувствительны. Имам Гази-Магомед едва не взял Внезапную после правильной осады, отбивая вылазки и подбираясь шанцами к самим стенам. Гарнизон спас подоспевший генерал Эммануэль, которого имам разбил затем в Ауховских лесах.

Во Внезапной, приняв надлежащие доклады и отобедав, Граббе вышел прогуляться. Гарнизон стоял в торжественном построении, ожидая смотра.

У Пулло был заметен порядок. И, хотя роты напоминали дикие ватаги, ружейные приемы исполнялись хорошо. Упражнения в стрельбе Граббе тоже одобрил, увидев, как мишень превратилась в решето после первых же залпов.

В дальнем углу, в скрытом от глаз сарае, Милютин и Васильчиков обнаружили местных жителей, закованных в кандалы. Они мрачно поглядывали на молодых офицеров, без слов объясняя, что с ними будет, встреть они их на горной дороге.

– Кто такие? – уставился на горцев Граббе.

– Абреки, ваше превосходительство, – объяснил Пулло.

– Подстрекатели. От Шамиля засланы.

– Сидят смирно? – спросил Граббе часовых.

– Никак нет, вашество! – взяли под козырьки часовые.

– Буянят! Начальство требуют!

– Ну, я начальство, – улыбнулся горцам Граббе.

– Что имеете заявить?

Горцы переглянулись и начали говорить:

– Я на базар ходил, зачем взяли?

– Мы – мирные.

– Знаю я вас, чертей! – усмехался Пулло.

– Разбойники да конокрады!

– Зачем врешь? – говорили горцы.

– Но-но, – прикрикнул на горца Пулло.

– Поговори у меня!

– Баранов тоже отняли, – сообщали горцы.

Граббе оглянулся на Пулло.

– Конфисковали, ваше превосходительство, – развел руками Пулло.

– Другой раз поостерегутся бунтовать!

– Мы не мюриды, – уверяли горцы.

– Чем докажешь? – не верил Пулло.

– Если бы мюрид, вы бы меня не взяли, – осклабился горец.

– Мюриды в плен не ходят.

Граббе хмыкнул, резко развернулся и двинулся дальше, бросив через плечо:

– В каторгу негодяев.

– А как же суд? – не понимал Милютин.

– По закону надлежит сначала судить.

– Судить? – удивился Пулло.

– Этих-то башибузуков?

– Но когда вина еще не доказана, – поддержал приятеля Васильчиков, – разве можно наказывать?

– Господа хорошие, – снова развел руками Пулло с совершенно невинным видом.

– Убивать, значит, можно, а наказывать нельзя?

– И убивать без приговора не положено, – стоял на своем Милютин.

– Так на войне каждый день убивают, – напомнил Пулло.

– Без всяких резолюций. Не то, пока будете разбирать правых и виноватых, сами голов лишитесь.

Оставив офицеров недоумевать, Пулло поспешил за Граббе.

– Неугомонный народ, ваше благородие, – объяснял часовой.

– Толкуешь им: не спорь с начальством, а они опять за свое. Не признают новых порядков, бестии, хоть на кол сажай.

Милютин и Васильчиков были подавлены увиденным. Но Граббе, напротив, Внезапная пришлась по душе. Пулло свое дело знал.

– Вы насчет беглых солдат говорили, – напомнил Граббе.