Я стараюсь разгрузить её, в чём только могу. Но это не так много, я просто недостаточно бываю дома. Я подал заявление на отпуск за свой счёт, но на работе как раз отсутствуют двое, и на остальных приходился дел выше крыши. Но на следующей неделе уже удастся.
77
Сегодня я впервые на целый день оставался один с Йонасом. Макс похитила Хелене, «чтобы снова её как следует побаловать». Конечно, это мило с её стороны, но она всегда говорит такие вещи с критическим подтекстом. Как будто хочет намекнуть, что я не слишком заботлив по отношению к её подруге. Обе отправились в хаммам – куда Хелене никогда не удавалось заманить меня. Чтобы меня там растирали чужие руки – нет уж, это не для меня.
Хелене сцедила молоко и в деталях объяснила мне, как его потом разогревать. Когда речь идёт о младенце, женщины считают всех мужчин идиотами.
Йонас не был для меня обременителен. Вот только моя музыка ему не подошла. Из-за Тупака Шакура он начал орать и перестал, только когда я его выключил. Может, что-то и есть в заверениях Хелен, что младенец ещё в утробе слышит музыку – и ему можно привить определённые предпочтения. Во время беременности я ей это позволял делать, потому что не верил в её теории. Но если теперь мне придётся подолгу выслушивать эту классическую тягомотину, то мне надо запасаться терпением.
Тогда я обошёлся без музыки. Надевать наушники мне не хотелось, чтобы не пропустить момент, если с Ионасом что-то случится. Но ничего с ним не стряслось. «Он спокойный», – говорит мама. Кроме того, ему уже десять дней, и он практически уже взрослый.
Потом он поспал – он много спит, днём тоже – и в это время я писал в дневник.
После обеда была хорошая погода, и мы с ним ходили гулять. При этом я сделал интересное открытие: такая коляска с милым младенцем внутри была бы идеальной наживкой для привлечения женщин. В парке я заводил разговоры с несколькими юными матерями, и одна из них была чёрт знает какхороша. Будь я холостяком, я бы регулярно навязывался соседям в бебиситтеры, уезжал бы с коляской и вскрывал бы и осваивал целые месторождения.
(Чтобы у Тебя не сложилось превратное впечатление об отце, восемнадцатилетний Ионас: это я написал в шутку).
В парке случился один забавный момент: Ионас зевал и при этом – разумеется, по чистой случайности – сделал движение рукой к лицу. Одна из этих юных мамочек увидела это и сказала: «Смотрите, он рот прикрывает рукой». И я – с самой непроницаемой миной: «Прививать ребёнку правила хорошего тона никогда не рано». Она хотя и засмеялась, но по ней было видно, что она не вполне уверена в моей шутке.
78
Кажется, больница продаёт агентам адреса новоиспечённых родителей. Едва Хелене успела вернуться домой, как почтовый ящик уже забили проспектами и рекламными письмами – насчёт подгузников, детского питания и тому подобного. Поток не ослабел и по сей день.
Больше всего я ненавижу когда в таком письме ктебе обращаются по имени, впечатанном в стандартное письмо синими чернилами, как будто оно вписано от руки. Как будто не видно невооружённым глазом, что всё изготовлено компьютером. (В большинстве случаев они используют шрифт Lucida Handwriting – видимо, самый любимый у рекламщиков.)
Вчера даже почтальон, с которым прежде я не обменялся ни единым словом, поздравил меня с рождением ребёнка. Когда я его спросил, откуда он знает, он засмеялся и сказал: «Когда по какому-то адресу приносишь все эти бесплатные образцы, нетрудно догадаться, что в это окно залетел аист».
Мы получаем также пробные экземпляры журналов для молодых родителей, будущих подписчиков. Вот это вот всё. Я их не читаю, ведь статьи в них пишутся только для того, чтобы заполнить и обратную сторону рекламных объявлений. Но одна идея, на которую я там наткнулся, показалась мне и впрямь хорошей. Они зафиксировали целый день грудного младенца, фотографируя его каждые пятнадцать минут – от пробуждения до засыпания. Это подтолкнуло меня к тому, чтобы проделать то же самое с Ионасом. Такую серию, подумал я, потом наверняка будет интереснее смотреть, чем отдельные снимки. Но результатом я остался недоволен.
На снимках из журнала малыш от кадра к кадру выглядел по-разному – то весёлым, то грустным, то сонным. Я подозреваю, что снимки были сделаны в течение более продолжительного времени, а не в один день. Я имею в виду: кто же переодевает младенца по десять раз на дню? Чистый показ мод на ползунки. Может, это и было целью эксперимента. Поглядев на эти картинки, человек должен был бежать в магазин детских товаров и опустошать там полки.
Но самое большое различие было в другом. На моих снимках у Йонаса было всегда одно и то же выражение лица, немного удручённое, как будто он был недоволен тем, что его родили в этот мир.
Когда я обратил на это внимание Хелене, она среагировала обиженно, как будто я обвинил Йонаса в чём-то негативном. Но достаточно было только взглянуть на эти снимки. Одно и то же выражение лица. Раньше мне это не бросалось в глаза.
Я, разумеется, знаю, что в этом возрасте груднички ещё не умеют улыбаться. Но неужели наш сын всегда будет так мрачно смотреть на мир?
79
Может быть, мне следует начать новую карьеру. Кажется, я от природы одарён для профессии целителя-экстрасенса.
Хелене настаивала, чтобы я остриг Йонасу ногти. Она где-то прочитала (возможно, в одном из этих журналов), что груднички легко могут поцарапать себе лицо. Я хотя и не видел такой опасности, его ноготки были всё ещё крошечными, но когда речь идёт о Йонасе, лучше ей не возражать.
Я немножко играл в этот маникюр и был при этом чрезвычайно осторожен. Рядом с таким крохотным тельцем даже маникюрные ножницы выглядели опасным орудием убийства. «Обработать» я мог, естественно, лишь пальчики правой руки, поскольку левую Йонас держал по-прежнему зажатой в кулачок.
(Если в восемнадцать лет Ты решишь стать профессиональным боксёром – сверхтяжёлого веса, разумеется – Ты сможешь рассказывать репортёрам, что начал тренироваться ещё в колыбели. См. вклеенное фото).
Остригать там было действительно почти нечего. А поскольку меня так растрогали его маленькие кулачки, я гладил его по тыльной стороне ладони и наговаривал ему, как обычно разговаривают с младенцами, не ожидая от них понимания. «Какие у тебя хорошенькие две ладошеньки, – повторял я ему, – две чудесные ладошеньки». Что-то в этом роде. К моему изумлению его судорожно сжатые пальчики медленно распрямились – впервые с его рождения. На пару секунд его ладонь целиком раскрылась. Я тотчас позвал Хелене, но пока она пришла, он уже снова стиснул кулачок. Правда, теперь мы знаем, что в принципе всё в порядке.
Кстати, о разговоре с грудничками: вечером у нас была Макс, и мы обсуждали, действительно ли «мама» – первое, что говорит малыш. Вроде бы это слово одинаково звучит на всех языках. Хелене сказала, что это логично, в конце концов мать – самый близкий человек для ребёнка. Макс, которая иногда бывает разумна не по годам, была другого мнения. Родителям только кажется, что дети это «говорят»; «мама» вообще не слово, а лишь звук, который возникает сам по себе, когда дети открывают и закрывают рот. Может, она и права, но лучше бы придержала свою мудрость при себе. Теперь Хелене, когда впервые услышит от сына «мама», уже не сможет этому как следует порадоваться.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: