Обманутая

Ждать пришлось довольно долго, и Джонас извелся от раздражения. Ему было назначено на одиннадцать часов, но, пока подошла его очередь, прошло лишних сорок минут. Стелла его предупреждала:

– Он проводит с пациентами очень много времени. Поэтому иногда приходится подождать. Но потом и тебе уделят столько времени, сколько нужно. Доктор Бент не выпроваживает пациента только потому, что в приемной дожидаются другие.

Это казалось ей превосходным, а вот Джонас считал такой подход крайне сомнительным. Однако он убеждал себя, что ему еще повезло попасть на прием в первой половине дня. Те, кто записался после полудня, действительно заслуживали сочувствия. Учитывая, как сдвигалось расписание, сорок минут ожидания, вероятно, должны были показаться сущим пустяком. Так или иначе, доктор Бент оказался весьма приятным человеком. Предприимчивым и умным. Внимательным. Из тех врачей, которые воспринимают своих пациентов всерьез и действительно хотят помочь.

Доктор изучил данные его электрокардиограммы.

– Но я не вижу проблем.

– Да, в этом-то и проблема, – ответил Джонас. Он постарался не думать о том, что в час у него назначена важная рабочая встреча и ему придется добираться в другой конец Лондона. Он дождался своей очереди, и следовало переключить все внимание на этот разговор. – Похоже, что всё в порядке. Я посетил уже немало врачей. Сердце, давление, пульс… всё в норме. Вот, – он достал из внутреннего кармана сложенный листок и положил на стол, – общий анализ крови двухнедельной давности. Никаких отклонений.

– Действительно, – согласился доктор Бент. Он внимательно взглянул на Джонаса. – Похоже, что вы вполне здоровы. И все-таки… что-то вас беспокоит?

– Ну… да, – ответил Джонас.

Ситуация складывалась крайне неловкая. Сорокадвухлетний мужчина, по всей вероятности, совершенно здоровый, сидел в кабинете у востребованного врача и убеждал его, что болен, хотя все анализы указывали на обратное. Ипохондрия? Кризис среднего возраста? Но Джонас чувствовал, что доктор Бент не собирается его упрекать, и начинал понимать, почему Стелла так настоятельно советовала сходить к нему. Глядя на него, пациент чувствовал, что может рассказать все, без страха выставить себя идиотом или навлечь на себя недовольство.

– Я… как-то встревожен. Уже какое-то время… примерно с начала года меня беспокоят эти странные симптомы. Головокружение. Внезапная заложенность в ушах. Покалывание в левой руке, а потом ощущение, будто она вдруг немеет. Поначалу я думал, это признаки скорого инфаркта, но мои опасения не подтвердились. Врачи ничего не нашли. Вообще ничего такого, что проявлялось бы подобными симптомами. Но это не прекращается. Я рад, конечно, что за этим не кроется ничего серьезного. И все же это сбивает с толку. Во всяком случае, Стелла говорит, что от этого не стоит просто отмахиваться.

Доктор Бент улыбнулся.

– Как дела у Стеллы?

– Спасибо, все хорошо.

– А малыш Сэмми?

– Тоже хорошо. Даже очень. Ему исполняется пять через пару дней. С нетерпением ждет дня рождения.

– И вы по-прежнему довольны своим решением? Насчет приемного ребенка, я имею в виду.

– Да. Абсолютно. Это лучшее, что мы могли сделать. И это положило конец бесконечным и безуспешным попыткам… – Джонас не договорил. Доктор Бент был в курсе.

Он покивал.

– Восемь попыток искусственного оплодотворения, верно?

– Да. И это продолжалось больше года, под конец мы просто вымотались… В какой-то момент Стелла решилась прекратить это и обратиться в службу по усыновлению. Только это и спасло наш брак. И банковский счет. В финансовом плане мы тоже долго не протянули бы.

– Вы уже поправили финансовое положение? Все-таки прошло несколько лет…

Джонас покачал головой. Как оказалось, откровенный разговор действительно шел на пользу. Не нужно было изображать, что у него всё под контролем. Можно было говорить обо всем без утайки.

– Нет, мы до сих пор не расплатились по долгам. И взносы за дом еще не скоро удастся погасить. Да еще и пришлось взять второй кредит, чтобы оплатить «Борнхолл».

Так называлась клиника, где они пытались зачать ребенка. «Борнхолл» был основан врачами, которые первыми зачали ребенка в пробирке – Луизу Браун. Однако в случае с Джонасом и Стеллой они оказались бессильны.

– Кое-как удается все выплачивать. Но нельзя допускать, чтобы в моей работе что-то вдруг пошло не так, все завязано на этом.

– Вы работаете сценаристом, верно?

– Да.

– И хороши в своем деле?

– Да, вполне. Но…

Джонас беспомощно повел плечами. Доктор Бент спокойно наблюдал за ним.

– Но когда телефон не звонит в течение дня, вы начинаете беспокоиться. И если киностудии не отвечают на письма. И когда падают рейтинги. Но полагаю, даже когда все идет наилучшим образом, вы ощущаете приближение катастрофы. И чем лучше обстоят дела, тем сильнее страх не удовлетворить собственные запросы. Провалиться. Верно?

Джонас изумленно смотрел на доктора. У него в голове не укладывалось, как этому человеку удалось всего за несколько минут заглянуть ему в душу. Так ясно и доходчиво обозначить его страхи.

– Да, – ответил он, – все именно так. Я живу в постоянном ожидании катастрофы.

Вслушался в это слово. Катастрофа. Не слишком ли драматично? Нет. Нельзя было точнее отразить его душевное состояние. Он жил в ожидании катастрофы. Финансового коллапса. Профессиональной неудачи. Полного фиаско. Провала по всем фронтам. Катастрофа, коллапс, неудача, фиаско, провал… Не эти ли страхи по временам занимали его разум – и постоянно жили в подсознании? Если так, то и удивляться, наверное, нечему.

– Как вы спите? – спросил доктор Бент.

– Плохо. И мало. Вообще-то засыпаю хорошо, но часа в два просыпаюсь с учащенным пульсом и ощущением паники. А потом в голову лезут мысли. Часто лежу без сна, пока будильник не зазвонит.

Все это время доктор Бент делал заметки. Но вот он отложил карандаш, положил руки на стол и очень серьезно посмотрел на Джонаса.

– Вы должны вырваться из круговорота негативных мыслей, мистер Крейн. Это очень важно. Физически вы пока здоровы, но тело усиленно подает вам сигналы. Нарушения сна, учащенный пульс, головокружение, онемение в руке… Все это серьезно. Неважно, что показывают исследования, – он указал на результаты ЭКГ и анализа крови. – Не сказал бы, что положение критическое, но и затягивать с этим не стоит. Вам следует притормозить, сейчас.

Вырваться из круговорота негативных мыслей.

– И как же мне быть? – спросил Джонас.

– Все решаемо, – заверил его доктор Бент. – Все не так просто, но решаемо.

– Как до этого вообще дошло? Я понимаю, что люди время от времени волнуются, и это нормально. Но вы правы, я живу в ожидании беды, даже когда для беспокойства нет ни малейшего повода. Раньше такого не было. А потом – раз, и… Я даже не заметил, как это началось.

Доктор Бент кивнул.

– Это происходит не в одночасье. Стресс нарастает постепенно, и человек пока еще уживается с ним и полагает, что у него всё под контролем. Когда же тело внезапно сигнализирует: «Я больше не могу!», то уже слишком поздно. Последние годы были непростыми для вас, мистер Крейн, я понял это из разговоров со Стеллой. Вы с супругой годами надеялись зачать ребенка. Потом эти изматывающие попытки искусственного оплодотворения. Постоянные разочарования. Большие расходы. Затем – процедуры по усыновлению, что тоже далеко не просто. И при всем этом вы же должны были работать, еще усерднее, когда начали расти долги. Полагаю, финансовые проблемы вы большей частью взяли на себя, чтобы лишний раз не беспокоить Стеллу. Но это и усугубило вашу ситуацию.

Джонас кивнул. Именно так все и было. «А мы можем себе это позволить?» – обеспокоенно спрашивала Стелла перед пятой, шестой, седьмой, восьмой попыткой. Джонас улыбался и отвечал: «Да, вполне. С заказами полный порядок. Не волнуйся».

Стелла была измучена сумасшедшими дозами гормонов, бесконечными попытками, забором яйцеклеток, введением оплодотворенных яйцеклеток, ожиданиями и надеждами – и разочарованиями. Ему же, с медицинской точки зрения, отводилась довольно простая роль, и потому он счел своим долгом избавить Стеллу от прочих забот. Эту роль Джонас целиком брал на себя – и, как видно, она выжала из него силы.

– Я выпишу вам капли. Пожалуйста, принимайте их каждое утро перед завтраком, – сказал доктор Бент и вырвал листок из блокнота. – Но помимо этого…

– Да?

– Как, по-вашему, вы могли бы на пару недель сойти с дистанции?

– Сойти с дистанции?