Кровь и мёд

– Ты хочешь, чтобы я остановилась?

– Нет. – Я сжал ее бедра еще крепче, быстро сел, и наши губы соприкоснулись.

Снова кашель, на этот раз уже громче. Я почти не обратил на него внимания. Чувствуя, как Лу касается моего языка своим, как ее рука скользит в мои расстегнутые штаны, я бы не смог остановиться, даже если бы попытался. Пока не…

– Хватит. – Слово сорвалось с моих уст, и я отпрянул, поднимая Лу за бедра, отстраняя ее от себя.

Я не хотел, чтобы все зашло так далеко и так быстро, когда вокруг столько людей. Я выругался, тихо и злобно, и Лу растерянно заморгала и схватилась за мои плечи, чтобы удержать равновесие. Губы ее распухли, щеки раскраснелись. Я снова зажмурился – крепче, крепче, крепче, – думая о чем угодно, лишь бы не о Лу. Гнилое мясо. Плотоядная саранча. Морщинистая обвисшая кожа, что-нибудь сырое, свернувшееся, склизкое… Слизь. Капающая слизь или, или…

Моя мать.

Воспоминание о первой нашей ночи здесь вспыхнуло в памяти с кристальной ясностью.

– Я говорю совершенно серьезно, – предупреждает мадам Лабелль, отводя нас в сторону. – Никаких вылазок на тайные свидания. В лесу опасно. У деревьев есть глаза.

Лу звонко и заливисто смеется, а я захлебываюсь стыдом.

– Мне известно, что между вами есть плотская связь – не пытайтесь это отрицать, – добавляет мадам Лабелль, когда я заливаюсь краской. – Но как бы ни были сильны ваши низменные порывы, угроза за границей лагеря слишком велика. Вынуждена просить вас до поры до времени их сдерживать.

Я молча ухожу, но смех Лу все еще звенит в ушах. Мадам Лабелль неуклонно следует за мной.

– Подобные желания совершенно естественны.

Она огибает Бо, стараясь поспевать со мной. Он тоже трясется от смеха.

– Право, Рид, подобная незрелость просто обескураживает. Ты ведь соблюдаешь осторожность, верно? Возможно, нам следует начистоту поговорить о мерах предохранения…

Так. Получилось.

Нараставшее давление ослабло, и ему на смену пришла ноющая боль.

Тяжело выдохнув, я медленно опустил Лу обратно к себе на колени. Откуда-то со стороны Бо послышался очередной кашель. На этот раз громче. Выразительнее. Но Лу не сдавалась. Ее рука снова скользнула вниз.

– В чем дело, дорогой супруг?

Я поймал ее ладонь у себя на животе и смерил Лу сердитым взглядом. Нос к носу. Губы к губам.

– Распутница.

– Я тебе еще покажу распутницу…

Бо раздраженно вздохнул, сел и громко перебил нас:

– Ау! Да, извините, пожалуйста! От вас, возможно, ускользнуло, что здесь, помимо вас, еще другие люди есть! – И, уже тише, он проворчал: – Хотя эти люди явно скоро иссохнут и умрут от длительного воздержания.

Усмешка Лу превратилась в коварную ухмылку. Она посмотрела на небо – теперь зловеще предрассветно-серое, – а затем обвила меня руками.

– Солнце почти взошло, – шепнула она мне, и по моей шее побежали мурашки. – Может быть, найдем тот ручей и… искупаемся?

Я неохотно посмотрел на мадам Лабелль. Ее не смогли разбудить ни мы, ни Бо. Даже во сне она была воплощением королевской грации. Королева в обличье мадам, что правит не королевством, а лишь борделем. Сложилась бы жизнь мадам Лабелль иначе, если бы отец встретил ее прежде, чем женился? А моя? Я отвел взгляд, ощутив приступ отвращения к самому себе.

– Мадам Лабелль запретила нам покидать лагерь.

Лу мягко обхватила губами мочку моего уха, и я вздрогнул.

– Мадам Лабелль обо всем докладывать совершенно незачем. И потом… – Она коснулась пальцем высохшей крови у меня за ухом и на запястье. Такие же метки были у меня и на локтях, и на коленях, и на горле. С самого Модранита все мы носили подобные отметины. В качестве меры предосторожности. – Нас спрячет кровь Коко.

– Вода ее смоет.

– Я, между прочим, тоже владею колдовством. Как и ты. Если понадобится, мы сами сможем себя защитить.

«Как и ты».

Меня пробил озноб, и хоть я попытался не подать виду, Лу все равно это заметила. И закрыла глаза.

– Тебе придется однажды научиться им пользоваться. Обещай мне это.

Я выдавил улыбку и слегка стиснул Лу в объятиях.

– Я не против.

Явно не слишком мне поверив, Лу слезла с меня и распахнула свой спальный мешок.

– Вот и славно. Ты слышал, что сказала твоя мать. Завтра все это кончится.

Недоброе чувство охватило меня при этих ее словах, при виде ее лица. Я знал, что оставаться здесь бесконечно мы не сможем, знал, что нельзя просто ждать, пока Моргана или шассеры нас найдут, – но никакого плана у нас не было. И союзников тоже. И вопреки уверенности моей матери я не представлял, как мы сможем их найти. С чего бы хоть кому-то вступаться за нас против Морганы? Все, кто мог нам помочь, хотели того же, чего желала она – уничтожить своих угнетателей.

Тяжело вздохнув, Лу свернулась клубком спиной ко мне. Ее волосы разметались каштаново-золотистой волной. Я взлохматил их пальцами, надеясь успокоить Лу. Освободить от напряжения, которое вдруг сковало ее плечи, от безнадежности, которая слышалась в ее голосе. Лишенная надежды Лу казалась чем-то до крайности неправильным и попросту невозможным. Как умудренный жизнью Ансель или некрасивая Козетта.

– Вот бы… – прошептала она. – Вот бы можно было остаться здесь жить навсегда. Но чем дольше мы здесь остаемся, тем больше кажется, будто… будто мы просто крадем эти мгновения счастья. Что они совсем нам не принадлежат. – Лу сжала руки в кулаки. – И в конце концов она их заберет. Вырежет эти похищенные мгновения из наших сердец, если придется.

Мои пальцы застыли у нее в волосах. Медленно и размеренно дыша, сдерживая гнев, который поднимался внутри при каждой мысли о Моргане, я взял Лу за подбородок и заставил посмотреть на меня. Ощутить весомость моих слов. Искренность моего обещания.

– Тебе не нужно ее бояться. Мы не допустим, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Она самоуничижительно фыркнула.

– Я ее не боюсь. Я… – Она вдруг резко вывернулась из моих рук. – Забудь. Даже говорить не хочу, это просто жалко.

– Лу. – Я помассировал ей шею, пытаясь помочь расслабиться. – Ты можешь мне сказать.

– Рид, – ответила она так же тихо и мило улыбнулась мне, обернувшись. Затем, все еще улыбаясь, резко ткнула меня локтем в ребра. – Отвяжись.

– Лу… – повторил я, уже настойчивее.

– Просто забудь! – рявкнула она. – Я не хочу это обсуждать.

Долгую секунду мы сверлили друг друга взглядами – я между тем возмущенно потирал ушибленное ребро, – и наконец Лу ощутимо сникла.