Нареченные

Я приоделась в длинное открытое платье без рукавов, которое привезла с собой: сине-белое, с бретельками, спереди небольшие кружевца. Нацепила свои сережки и надела на голову шляпу с мягкими полями. Волосы уложила, как леди. Выглядело мило, и мне очень даже понравилось.

Когда я спустилась вниз, там уже стоял Калеб в зеленых шортах, мягкой шляпе и зеленой рубашке «Каролина Лайар». Выглядел он отлично.

Он повернулся ко мне, прочитав мои мысли, и махнул рукой:

– Пошли.

До пирса мы вчетвером прогулялись по пляжу. Пирс был недалеко, и я заметила, что праздник уже в разгаре: до нас доносились громкие звуки музыки.

– Ты выглядишь восхитительно.

Я посмотрела на Калеба – его лицо можно было увидеть только в лунном свете.

– Спасибо. Ты тоже. Рубашки с принтами музыкальных групп начинают мне реально нравиться.

– Знаешь, нужно как-нибудь пойти на концерт. Я уже недели две не был. Для меня рекорд.

– Да, надо бы.

– Знаешь, «Мьютмат» играют здесь в конце этой недели. Жаль, мамы нет. Она обожает их.

– Твоя мама? Твоя мама обожает «Мьютмат»?

– Ну да.

– Так странно. Я тоже их обожаю.

– Мы должны сходить.

– Звучит заманчиво.

Мы, а за нами Кайл с Бишем подошли к бурно веселящейся компании. Праздник только начался, а пляж уже был усыпан тоннами пивных бутылок. Не успели мы прийти на место, как Кайл взял себе бутылку.

– Давай возьмем что-нибудь попить, – предложила я, стараясь перекричать громкую музыку.

– Ты очень ошибаешься, Мэгги, если считаешь, что я позволю тебе снова выпить алкоголь, – встрял Биш.

– А я и не пила, – возразила я.

– Ладно. Но мы так и так не можем пить спиртное, – заметил Калеб не без сожаления.

Черт!

– Это почему? – недоверчиво поинтересовался Биш.

– Потому что не доросли еще, – ответил Калеб.

– Асы не могут пить алкоголь. Что-то в нашей крови срабатывает не так.

– Правда? Так вот почему ты тогда на вечеринке отобрал у меня стакан. –Калеб слегка наклонил голову. – В этом не было нужды… Я ведь все равно не пью.

– Вот и хорошо, потому что теперь ты не можешь, даже если захочешь. Мы делаемся сверхпьяными, на грани алкогольного отравления. Хочешь содовой или еще чего-нибудь? Уверен, у них должно что-то быть.

– Да. Я тогда, наверное, останусь с Бишем.

– О’кей.

– Почему ты… – начала я выговаривать брату, но меня прервали.

– Привет, красавчик, – проговорила девица с длинными светлыми волосами и голубыми глазами, обращаясь к Бишу. И подошла к нему. – Не танцуешь?

– Нет, – он неловко переступил с ноги на ногу.

– Это почему же? – рассмеялась она. – Не хочешь потанцевать со мной?

– Мне и здесь хорошо, спасибо.

Е-мое… Теперь еще разбираться с этой подростковой белибердой, а мне надо присматривать за Мэгги.

– А-а, – разочарованно протянула блондинка. – А! Вы вместе?

– Нет. Мне просто не хочется танцевать, но благодарю.

– О’кей, – она пожала плечами и повернулась уходить.

Ни фига себе, давненько я так носом об асфальт не получала.

– Ты что, Биш! – возмутилась я. – Разве можно быть таким грубым? Она же подошла по-простому. Ей действительно хотелось потанцевать.

– А я не хочу.

– Но ты не должен был разговаривать так резко.

– Да, ты, наверное, права, – подумав, согласился мой брат.

Вернулся Калеб, принес три стакана с напитками.

– Биш, я взял тебе пепси. Думал взять пиво или…

– Я не пью пиво.

От него люди делаются неприятными и злыми.

И тут меня снова осенило. Нахлынули его память и мысли и оттеснили мои собственные чувства.

Тогда все вставало на свои места.

Биш был нежеланным ребенком, всегда. От него исходили одни неприятности, стресс. Он вызывал желание напиться, подраться, нагадить, оскорбить. Куча разных опекунов и воспитателей брали его к себе в дом. Куча людей унижали, били его и не считали за человека. Что он им сделал, кроме того, что родился на свет?

Биш стал считать себя ненормальным, приносящим беду и разлад. Его отец сейчас сидел в тюрьме за изнасилование и убийство, а мать в течение семи лет каждый день его била. Память об этом преследовала Биша повсюду. Над ним словно висело проклятие.