Та, что стала Солнцем

– Го Тяньсюй. Вы ли тот, кто обеспечит нам победу над ху, что не удалось сделать предателю, генералу Ма?

У Малыша Го был такой довольный вид, как будто он сам все это устроил. Он стукнул себя кулаком в грудь в знак согласия:

– Да, это я!

Когда Ма наклонилась между Чэнем и Малышом Го, чтобы налить им чаю, она увидела, как на лице Чэня промелькнуло выражение, не похожее на разочарование. Он и не рассчитывал победить. А это означает, что ему нужно нечто другое.

– Очень хорошо, генерал Го, – сказал Первый министр. – Тогда докажите, что вы достойны этого звания. Возьмите оставшуюся часть наших войск и поддержите усилия командира By, который старается удержать линию фронта против армии Великой Юань. Наша стратегия будет стратегией отсрочки. Окажите сопротивление, но без лишних жертв, затем отступайте. Наша цель – добиться того, чтобы сезон их кампании закончился раньше, чем они доберутся до Аньфэна. Затем, летом, мы сможем снова отвоевать потерянные земли.

Это был осторожный план. Даже Первый министр признавал, что, принеся в жертву генерала Ма, он ослабил их положение, особенно сейчас, когда силы Юань снова решительно начали атаку.

– Согласен, ваше превосходительство, – пробормотал Правый министр.

Чэнь повернулся к Малышу Го и непринужденно произнес:

– Генерал, прошу вас, поделитесь с нами вашими мыслями по поводу данной ситуации.

Ма увидела, как Го открыл рот. Она с ужасом поняла план Чэня. Зачем сражаться с опытным и хитрым Правым министром Го, если можно атаковать самое слабое звено фракции Го? Глупого, самонадеянного, честолюбивого Малыша Го.

Охваченная ужасом в ожидании того, что сейчас вылетит изо рта Малыша Го, Ма махнула носиком чайника в сторону его руки. Это даже могло бы сработать, если бы в тот же момент железная рука не схватила ее за запястье. Чай выплеснулся на стол, а Ма сдержала крик боли. Чэнь крепче стиснул пальцами ее руку и сжимал до тех пор, пока слезы не выступили у нее на глазах. Приятным тихим голосом он сказал:

– Дорогая Инцзы, если вы собираетесь ошпарить кипятком вашего будущего супруга всякий раз, когда он открывает рот, как мы сможем услышать его ценное мнение?

Правый министр Го воспользовался паузой и быстро произнес:

– Ваше превосходительство, я предлагаю дать генералу Го возможность прочитать доклады командира By о положении дел. Затем мы можем снова собраться.

– Я уверен, что генерал Го уже отлично разобрался в положении дел, – возразил Чэнь. – Прошу у Правого министра милостиво позволить нам выслушать его мысли. – Он отпустил руку Ма, не взглянув на нее. – Генерал, прошу вас, продолжайте.

Малыш Го раздулся от гордости: он любил слышать звук собственного голоса. Ма готова была расплакаться. У него нет никакого здравого смысла. Она же ему говорила. Как он может не понимать, что случилось с ее отцом, насколько тонка граница в мозгу у Первого министра между допустимыми усилиями ради успеха и наказуемыми амбициями? Ее рука пульсировала от боли, и она видела самодовольное лицо Чэня.

Малыш Го заговорил:

– Зачем отдавать людей и территорию этим ху, ничего не получив взамен? А когда они продвинутся достаточно далеко, чтобы видеть Аньфэн, неужели они повернут обратно и уйдут домой, даже если погода будет слишком жаркой для них? Конечно же, они переправятся через реку Хуай в надежде быстро взять город. Почему мы должны позволять им диктовать нам условия битвы? Их следующей крупной преградой будет река Яо, у нас будет более выгодное положение, если мы сразимся с ними там. Давайте проявим смелость и навяжем им бой, и они уползут обратно к своему Великому князю, потерпев поражение!

– Действительно, почему не проявить смелость? – промурлыкал Чэнь. – Если мы верим в нашу окончательную победу над ху, не следует ли нам также верить, что Небеса приведут нашего истинного лидера к победе в бою?

– Го Тяньсюй, – произнес Правый министр Го с таким видом, будто у него запор. – Может быть, более осторожный…

– Осторожный! – воскликнул Малыш Го, который не признавал мудрость изречения: истина редко бывает в самом громком голосе. – Неужели мы будем соблюдать осторожность до тех пор, пока не умрем от тысячи ран? Конечно, армия у них больше, но разве Чжугэ Лян[18 - Китайский полководец и государственный деятель эпохи Троецарствия.] не победил войско в сто тысяч всего с тремя тысячами воинов?

И в этом был весь Малыш Го: он не постыдился сравнить себя с лучшим стратегом в истории.

Капли воды, падающие в ведро, подставленное под протекающую крышу, выбивали неритмичную дробь. Через секунду Первый министр мрачно произнес:

– Если таково ваше мнение, генерал Го, тогда идите и ведите нас в бой у реки Яо. Пусть Сияющий Принц благословит наши достойные усилия и обеспечит нам победу.

Сияющий Принц смотрел на них сверху с благожелательной улыбкой. Если он и знал волю Небес насчет исхода грядущей битвы, он не подал никакого знака. От беспокойства Ма покрылась липким потом. Если Малыш Го не сможет одержать победу, его мнение, не совпадающее с мнением Первого министра, поставит под сомнение его преданность. А по мнению Первого министра, для которого преданность означала все, не могло быть ничего более опасного, и Ма это понимала.

Она бросила взгляд на Чэня. Уголки его маленького рта были приподняты: это выражение указывало на удовольствие, но в его улыбке не было и капли теплоты.

Окруженные городскими стенами, холмы Аньфэна плавно поднимались и опускались под палатками лагерей и хижинами, в которых жили сторонники Красных повязок. Все, что осталось от прежнего города, – это призраки и горстка двухэтажных особняков, их освещенные верхние окна сияли в синем сумраке, как корабли на ночной реке. Чжу стояла вместе со своим конем и глубоко вдыхала холодный воздух и дым кизяка от костров. Она добралась до Аньфэна, туда, куда она так стремилась. Но теперь, когда она здесь, она с потрясающей ясностью сознавала опасности, подстерегающие ее на том пути, который она выбрала. Тяжесть меча напоминала о самой близкой из них. Она не имела понятия, как его использовать, и даже не умела ездить верхом, как Сюй Да. Она многому научилась в монастыре, но все эти знания были бесполезны на поле боя. От этой мысли ее пронзило дурное предчувствие, острое, как копье, настолько острое и сильное, что даже напоминало удовольствие. Она подумала: «Всегда есть какой-то выход».

– Ты тот везучий монах, – произнес чей-то голос.

Чжу обернулась и увидела лицо мальчика, парящее в сумраке рядом с ней. Несмотря на то что его тянул вниз нос, огромный, как стела в храме, оно выражало заранее рассчитанную степень оживления. Лицо обрамляли распущенные волосы. Так как он явно был достаточно взрослым, чтобы собрать их в узел на макушке, как подобает мужчине, Чжу поняла, что так он пытается спрятать уши, такие же большие, как его нос.

– Это же ты? – Мальчик одарил ее очаровательной улыбкой.

Чжу стало смешно, но она ответила:

– Этот монах признает, что он монах. А ты?

– Я встречал фальшивых монахов. Они знают, что люди просто дают им еду. – И прибавил: – Чан Юйчунь.

– Мой юный друг Чан Юйчунь, позволь мне сообщить тебе некоторые секретные сведения: бесплатной еды действительно очень мало, – сказала Чжу, вспоминая о своем долгом голодном путешествии пешком в Аньфэн. Она нагнула голову, чтобы он увидел шрамы посвящения на ее голове. – Этот монах готов держать пари, что никто не продержится дольше трех дней, притворяясь монахом.

Юйчунь осмотрел шрамы со жгучим любопытством.

– Ну, везучий монах, тебе понадобится твоя удача. Я слышал, что Малыш Го так тебя полюбил, что отправил в головной отряд. – Он смерил Чжу взглядом с головы до ног, заметил меч. – Догадываюсь, что ты понятия не имеешь, как пользоваться этой штукой. Это не так уж важно, потому что ты просто поймаешь стрелу в первые же пять минут.

– Собственно говоря, воины-монахи существуют, – ответила Чжу. – Мне никогда особенно не хотелось быть одним из них, до сегодняшнего дня. Но, мне кажется, ты очень хорошо знаешь Аньфэн, маленький брат! Пожалуйста, дай этому монаху свой драгоценный совет.

Ни на секунду не задумываясь, Юйчунь ответил:

– Продай коня.

– Но это же моя лучшая собственность, – запротестовала Чжу. – Это моя единственная собственность.

– Это если ты умеешь ездить верхом. – Он с укоризной взглянул на нее. – А ты монах, который не умеет ездить верхом, не умеет сражаться, и не хочет продать своего коня. Ты вообще что-нибудь умеешь?

– Этот монах умеет молиться. Люди говорят, что это иногда полезно. – Она пошла дальше по улице, ведя за собой коня. – Это дорога к передовому отряду?

– Осторожно! – Мальчик помог ей обойти рытвину на дороге. – Эй, везучий монах, вот мой настоящий совет. Уезжай. Ты думаешь, молитва может остановить стрелу ху?

– Почему люди все время твердят «уезжай»? Этому монаху ничего не светит в другом месте. – Она произнесла это весело, но при мысли о том, что придется уехать из Аньфэна, она почувствовала холодное прикосновение пустоты, мимолетное, как прикосновение тени ястреба. Какие бы неожиданности и трудности ни ждали ее на этом пути, об отказе от величия и речи быть не могло. Любой другой путь закончится только одним.

– Что именно, по-твоему, тебя ждет, если ты останешься? Ну, не важно, передовой отряд вон там, – Юйчунь указал на множество походных костров на открытом поле. – А я пойду вон туда. Еще увидимся, везучий монах.