Объятия незнакомца

Нет, это невозможно. Если ее доброта истинна, значит он ошибался в ней.

Женщина с таким добрым сердцем не может создать оружие, несущее людям смерть.

Если А равно В, а В равно С, значит С равно А.

Погруженный в размышления, он отхлебнул коньяк, задержал в горле теплую влагу и медленно проглотил ее, ощущая, как тепло разливается по его телу. Оружие создала Мари. Это неоспоримо. Но для чего? Невозможно поверить, чтобы она сделала это в угоду алчности. Деньги значат для нее еще меньше, чем наряды. Так зачем состряпала она такую страшную…

Мысль, внезапная и яркая, как молния, пронзила его. Господи, как же он не догадался раньше? Дрожащей рукой он поставил бокал, едва не промахнувшись мимо столика.

Что если ее вынудили?

Ведь это же ее брат кутил в Версале. Как сообщали британские агенты, он сорил деньгами направо и налево, тратя их на роскошные отели, наряды, экипажи, женщин.

А Мари с сестрой, если верить словам служанки, допрошенной после пожара в их доме, жили чуть ли ни в нищете. Они распродали почти всю мебель.

Тогда он интерпретировал это как лишнее подтверждение ее корысти: эта женщина, мол, ради денег готова на все. Но сейчас факты приобретали другое звучание.

Это Арман ле Бон совершил сделку с военным флотом Франции. И он же, видимо, каким-то образом – уговорами или угрозами – заставил Мари подчиниться. Он использовал ее как счастливый билет, открывающий ему дорогу к благополучию и процветанию, при этом ничуть не заботясь о благополучии своих сестер.

Это ле Бон человек без чести и совести, это он погубил жизни сотен людей, в то время как Мари… Только невинная жертва.

У Макса сдавило в груди. Господи! Боже милостивый! Если она невинна, тогда все, что он делает…

Он медленно повернулся и посмотрел на кожаный саквояж, забитый оружием. Он вспомнил о наркотике, подмешанном прошлой ночью в ее вино, подумал о том, что должен передать ее в руки ее врагов, которые не остановятся ни перед чем, чтобы выпытать из нее формулу. Думал о сплетенной им паутине хитрости и лжи. О том, что предает ее. Какое слово пришло ему на ум вчера ночью?

Подонок.

Изрыгнув проклятие, он закрыл глаза и стиснул кулаки. Как ни отвратительны его обязанности, но он должен исполнить их. Пусть даже Мари невинна – а доказательств этому у него нет – изменить что-либо уже невозможно. Она по-прежнему остается француженкой. Врагом, пленницей, ценной добычей.

Утром они тронутся в путь. Он обязан доставить ее в Англию.

Когда на карту поставлено благополучие отечества, его чувства и ее невиновность в расчет не идут.

Спустя некоторое время он, вздрогнув, открыл глаза, огляделся и понял, что заснул не раздеваясь – в халате, прямо поверх покрывала. Он не знал, ни как долго он проспал, ни что разбудило его. Единственной мыслью была мысль о том, что спиртное тоже подвело его. Ничто – ни логические рассуждения, ни алкоголь – не помогали ему.

Шум, донесшийся из спальни Мари, разбудил его окончательно. Он сел, прислушиваясь. Раздался глухой звук, а потом послышался звон разбитого стекла.

В голове промелькнули две мысли: либо она пытается удрать. Либо кто-то, видевший ее сегодня, пробрался в дом. Он скатился с кровати и, вытащив из тайника ключ, бросился к ее двери.

Чертыхаясь и проклиная все на свете, он отпер дверь и замер. Мари была на месте, в своей постели, но она сидела. Свет масляной лампы, которую она всегда держала зажженной по ночам, подрагивал на ее бледном, искаженном лице. Зажимая рот обеими руками, как будто сдерживая вопль, она с ужасом смотрела в темноту.

Он быстро оглядел комнату – окно, дверь, – обшарил взглядом каждый угол, выискивая угрозу. Не обнаружив ничего подозрительного, он повернулся к ней.

–Мари?

Она, казалось, не слышала его, продолжая сидеть неподвижно, и застывшими от ужаса глазами смотрела вперед.

–Мари, что случилось?

Подойдя к ее кровати, он почувствовал, что его босые ноги ступают по воде, и посмотрел вниз. На полу лежали осколки упавшего с ночного столика графина.

Она не пыталась бежать. И ей ничто не угрожало. Ночные кошмары мучают ее.

Снова взглянув на нее и заметив, как просвечивает на свету ее ночная сорочка, он сказал себе, что должен немедленно уйти.

Но что-то не позволяло ему оставить Мари одну, в полумраке, с искаженным от ужаса лицом.

– Мари, это был дурной сон, – успокаивающе заговорил он, с трудом удерживая себя на месте. – С тобой все в порядке.

– Нет, – сдавленно прошептала она. – Нет, нет, нет!

– Т-с-с. Это был всего-навсего сон.

Ему хотелось броситься к ней, прижать ее к себе, но вместо этого он присел на корточки и начал собирать осколки.

– Я видела… видела, что начался пожар.

– Но пожара нет. Ты уронила графин. Вот если бы ты опрокинула лампу…

– Я видела огонь. Еще слышала выстрелы. И крик. Я слышала его!

Он замер. У него перехватило дыхание. Боже милостивый! Да ведь она не бредит – она вспоминает!

–К-крик! – повторяла она. Ее хрупкое тело раскачивалось, как ветка на штормовом ветру. – Какие-то люди гнались за мной, и я никак не могла оторваться от них, а потом… потом я…

–Мари, – выдохнул он, сам не зная, хочется ли ему, чтобы она вспоминала дальше.

Она повернулась к нему и заморгала, словно только сейчас заметила его.

– Все, – прошептала она, вся дрожа. – Все… Дальше темнота… Меня нет. Кругом темнота.

– Нет. – Он бросился к ней, не успев остановить себя. – Нет, Мари, ты есть. – Он притянул ее к себе. – Ты здесь, со мной, и тебе ничто не угрожает.

Она тряхнула головой, ее взгляд немного прояснился.

–Макс? – Подавшись к нему, она прижалась к его груди. – О Макс, я была одна, а кругом мрак. И я постоянно слышала это имя.

Какое имя?

– Вероника. Вероника ле Бон. Его назвала мне женщина в том магазине на улице Сент-Оноре, и с тех пор я… я так боюсь! – Она заплакала. – Макс, кто такая Вероника ле Бон?

О черт! Она вспоминает о сестре! Которой уже нет. И он не может рассказать ей о ней.

Вероника… Так звали мою мать, – выдавил он, проклиная себя за эту ложь. – Вы с ней были очень близки, особенно после смерти твоей матери. Она погибла несколько месяцев тому назад.

– Во время пожара? Да? А выстрелы и… крик?

– Это был сон. – Его рука успокаивающе гладила ее спину. – Ты всегда боялась огня и оружия. И твои страхи всплыли в ночном кошмаре. Ты, наверное, сегодня переволновалась, напугана, вот тебе и приснился дурной сон. Но ничего этого не было, Мари. Не было.