Семь слов

Пахло нагретым деревом и одновременно какой-то затхлостью. Пахло свежим воздухом и одновременно пылью. Пахло чем-то горячим и одновременно прохладным.

Горячим и прохладным… Он не успел спросить себя, откуда у него берутся такие описания запахов, потому что появились другие ощущения. Он понял, что может чувствовать кожей. Лицу было тепло, а ногам холодно. А левой руке было больно. И голове было больно.

От боли он застонал и услышал самого себя. Я слышу, подумал он без особой радости, потому что было больно.

Наверное, от боли тело стало стремительно оживать. Стало вдруг понятно, что он сидит и сидеть ему очень неудобно. Он шевельнулся, чтобы устроиться получше, и стало ещё больнее. Тут же во рту пересохло и стало горько.

– Пить, – хрипло произнёс он.

И открыл глаза.

Странно, но первое, что он увидел, – тоже глаза. От неожиданности он отпрянул и стукнулся затылком о что-то твёрдое. Боли от ушиба он почти не заметил – слишком испугался, да и голова без того невыносимо раскалывалась.

Обладатель глаз напротив тоже отпрянул, и тогда стало видно, что это лицо пожилой женщины, удивлённое и встревоженное.

– Вы меня слышите? – громко спросила она, наклонившись к нему.

– И вижу, – недружелюбно отозвался он, потому что её голос немедленно отдался в голове самыми неприятными ощущениями.

– И видите, – потрясённо сказала женщина. Она была явно поражена происходящим, хотя было непонятно с какой стати. – Послушайте, вы посидите тут спокойно, а я сейчас вернусь, хорошо?

– Хорошо, – покорно ответил он. – Только дайте попить, пожалуйста.

– Заодно и попить принесу, – пообещала она. – Только сидите и не дёргайтесь… – Прозвучало это немного угрожающе, женщина сама это поняла и пояснила: – Вам вставать нельзя, так что просто посидите и подождите.

Она выпрямилась и как-то быстро скрылась из вида.

– Голова болит! – сообщил он ей вдогонку, обернувшись.

– Хорошо, хорошо, – сказала она и вышла.

Он успел заметить, что она была в белом халате. Врач? Медсестра? Ему стало тревожно. Всё это было непонятно, и надо было скорей разобраться что происходит.

Тогда он стал осматриваться.

Он находился на веранде. Это была самая обыкновенная деревянная застеклённая веранда, залитая ярким солнечным светом. Действительно пахло нагретым деревом и действительно было какое-то ощущение гниловатой сырости. Солнечные лучи сквозь окна освещали и согревали только верхнюю часть помещения, а внизу царила тень. Наверное, поэтому лицу было тепло, а по ногам веяло явственным холодком.

Он посмотрел, что творится за окном. Ничего особенного. Лес кругом. Сосны, ели, берёзы. На берёзах зелёная листва. Весна? Лето?

Наконец, он принялся осматривать себя, и стало ещё тревожнее. Он сидел в инвалидном кресле на колёсах. К вене на предплечье левой руки вела тонкая полупрозрачная гибкая трубка от капельницы, которая стояла здесь же рядом. Ноги его были укрыты пледом. Он торопливо откинул плед – ноги были на месте. Он внимательно оглядел себя. На первый взгляд всё было в порядке, разве что одет он был в дурацкую пижаму с изображением каких-то цирковых слоников.

Где я? – задал он себе вопрос. Чья-то дача? Больница?

Позади него раздались шаги. Он обернулся. На веранду вышли двое – седовласый старик с седыми же усами и в огромных очках на пол-лица и всё та же пожилая женщина, которая обещала принести попить. Старик тоже был в белом халате.

Откуда-то взялись стулья, и оба уселись перед ним. В правую руку ему сунули пластиковый стакан с водой, а в левую – мензурку с небольшой белой таблеткой.

– Выпейте, – ласково сказал старик. – Чтобы голова не болела.

Он осторожно, следя за длинной жилой, ведущей от руки к капельнице, опрокинул в рот мензурку с таблеткой. Запил водой, жадными глотками опустошив стакан.

– Где я? – спросил он. – Что со мной?

– Хорошие вопросы, – одобрил старик, улыбнувшись. – Но давайте сначала познакомимся. Меня зовут Владимир Николаевич, я здесь главный врач.

– Так это больница?

– А это, – не обращая внимания на вставленный вопрос и указывая на женщину, продолжал старик, – Нина Андреевна, наша дежурная медсестра.

Нина Андреевна приветливо улыбнулась.

– Это больница? – настойчиво повторил он свой вопрос. – Что со мной?

– Ничего страшного, – заверил Владимир Николаевич.

– А что тогда? Что здесь? Почему?

– Не торопитесь с вопросами, – посоветовал Владимир Николаевич. – Давайте для начала разберёмся с более важным делом.

– Каким?

– Как вас зовут?

– Вы не знаете, как меня зовут? – удивился он. – Меня зовут…

Он умолк. Он молчал не меньше минуты. Он шарил взглядом по веранде, он пристально всматривался в лица людей в белых халатах, он задумчиво окидывал взглядом свои руки. Его терпеливо ждали.

– Я не помню, – прошептал он.

– Так, – с каким-то удовлетворением произнёс Владимир Николаевич. – Понятно.

– Что вам понятно?! Что происходит?! У меня а… а… как её…

– Амнезия, вы хотели сказать?

– Как-как?

– Амнезия. Вы это хотели сказать?

– Не знаю…

Владимир Николаевич сверкнул линзами очков, глянув на Нину Андреевну, и прокомментировал:

– Такие слова для него ещё сложноваты…

– Амнезия. Ам-не-зи-я. Слышали? Амнезия, амнезия, амнезия!

– Вы понимаете, что значит это слово?