Жить лишь тобой

Она облизнула внезапно пересохшие губы. Тара всю жизнь жила с чувством стыда, считала себя неудачницей из деревни. Она сторонилась односельчан, поэтому сбежала в город, как только смогла.

Она убеждала себя, что надо забыть о том, что сказал ей Лукас. Просто вежливо кивнуть, и тогда Лукас уйдет с кухни. Все забудется к тому моменту, когда она приготовит легкое сырное суфле на ужин. Но по непонятной причине успокоиться Тара не могла. Была ли это та странная атмосфера, которая царила в доме с тех пор, как Лукас получил письмо, и она слышала приглушенную ругань из его кабинета? Или это как-то связано со странной погодой, из-за которой воздух кажется тяжелым, как свинец? Ее сердце замерло. А может быть, причина в том, кого она увидела вчера идущей по Графтон-стрит?

Сердце Тары едва не выскочило из груди, когда она заметила из магазина Мону О’Салливан. В школе она всегда выделялась из всех учениц. Туфли на высоком каблуке и кожаный плащ подтвердили пророчество ее учителя, пока она шла по главной улице Дублина с таким видом, словно ей было на все наплевать. Бриллиантовое кольцо сверкало на ее пальце, как гигантский трофей, а волосы были идеально уложены.

Тара нырнула в дверной проем магазина, испугавшись, что Мона увидит ее, остановится и начнет задавать наводящие вопросы, от которых она краснела до корней волос и хотела провалиться сквозь землю. Вопросы, напоминающие Таре о том, почему ей так стыдно за прошлое, которое она старалась забыть. Но на самом деле прошлое не забывается. Оно преследует тебя как призрак, готовый наброситься, когда ты меньше всего этого ждешь. Оно возвращается бессонными ночами и скрывается за якобы невинными вопросами, которые задают люди. Не поэтому ли Тара согласилась на безопасную, хорошо оплачиваемую работу в доме богача на окраине города, где ее никто не знает?

Ей стало любопытно, не ослепила ли ее радость от получения такой удобной работы на человека, который решил, будто он имеет право говорить с ней, как с ничтожеством, только потому, что у него дурное настроение.

Тара перестала взбивать смесь в медной миске. Внезапно ей стало все равно, что съест на ужин Лукас Конвей. Ей пора подумать о себе.

– Тогда, может быть, тебе стоит найти того, кто знает свое место? – заявила она.

Лукас отвернулся от кофемашины, выражение его лица стало слегка озадаченным.

– Что-что?

Она покачала головой:

– Слишком поздно извиняться, Лукас.

– Я не собираюсь извиняться, – выдохнул он. – Я стараюсь понять, о чем ты, черт побери, говоришь!

Теперь он говорит с ней так, будто она двух слов связать не может!

– Я говорю о понимании своего места, – негодуя, повторила Тара и почувствовала, как ей становится легче. – Я пыталась быть доброй с Шарлоттой, потому что она плакала. И потому, что я потратила несколько месяцев своей жизни, отстирывая ее помаду с твоих наволочек. Поэтому она для меня не совсем посторонний человек. А однажды я нашла одну из ее бриллиантовых сережек-гвоздиков, которая застряла в половице столовой, и Шарлотта подарила мне большой красивый букет цветов в качестве благодарности. Что мне оставалось делать, когда она пришла сюда сегодня вся в слезах? – Она свирепо уставилась на него. – Надо было ее прогнать?

– Тара…

– По-твоему, она была в нормальном состоянии, чтобы вести машину?

– Тара, мне кажется, я чего-то не понимаю. – Лукас поставил свою нетронутую кофейную чашку на стол и посмотрел на Тару со странным выражением лица. – Что вдруг на тебя нашло?

Тара по-прежнему не понимала, что с ней. Связано ли это с пренебрежительным взглядом босса, которым он одарил ее непослушные волосы, войдя на кухню? Как будто она была не женщина вовсе, а робот, предназначенный для приготовления пищи и уборки. Ей стало интересно, посмотрел бы он так же на Мону О’Салливан, если бы та готовила ему сырное суфле, стоя на кухне в туфлях на шпильках и облегающем платье.

«Но ты же нарочно одеваешься как чувырла, – напомнил ей тихий голос разума. – Ты всегда так делала. Тебя учили, что самый безопасный способ быть среди мужчин – выглядеть невидимкой, и ты хорошо усвоила этот урок. Так чего же ты ждешь?»

– Я решила сменить вид деятельности, – твердо сказала она.

– О чем ты говоришь?

Тара колебалась. Лукас Конвей, возможно, бывал невыносимым, но он наверняка дал бы ей отличную рекомендацию, поскольку она работала на него с восемнадцати лет – с тех пор, как приехала в большой город.

– О новой работе, – уточнила она.

Он прищурил свои потрясающие зеленые глаза:

– Новая работа?

– Верно. – Ей было приятно видеть, что обычно невозмутимый миллиардер сбит с толку. – Я работала на тебя почти шесть лет, Лукас, – холодно сообщила она ему. – Ты думаешь, я буду готовить и убирать для тебя, пока ты не выйдешь на пенсию?

Судя по тому, как он нахмурился, он с явным трудом представлял себе свой выход на пенсию. Да и сама Тара не могла вообразить, что этот важный человек когда-нибудь перестанет работать.

– Я не должен был грубить тебе, – медленно сказал он. – Считай, что я извинился.

– Нет, не стоит делать мне одолжение. Мне пора искать новую работу.

Лукас покачал головой и мило, но решительно улыбнулся:

– Тебе нельзя этого делать.

Тара замерла. Прошло много времени с тех пор, как кто-то говорил ей нечто подобное.

«Тебе нельзя этого делать, Тара».

Эти слова она слышала все свое детство.

Она была козлом отпущения – отвечала за грехи своей матери и бабушки. От нее ждали, что она кивнет и опустит голову, чтобы никого не волновать. Будет послушной, трудолюбивой и сделает все, что ей скажут. Станет избегать мальчиков, потому что они приносят одни неприятности.

И Тара хорошо усвоила эти уроки. У нее ни разу не было отношений с мужчинами. Приехав в Дублин, она сходила на несколько неудачных свиданий, устроенных ее подругой Стеллой. Тара изо всех сил старалась забыть пару встреч с одним из сельхозрабочих накануне своего отъезда в большой город, где она получила первую работу. Агентство по найму предупредило ее, что Лукасу Конвею трудно угодить, и она, вероятно, не протянет дольше месяца, но Тара доказала обратное. Она зарабатывала больше денег, чем могла себе представить, просто поддерживая дом Лукаса в чистоте, гладя его рубашки и подавая ему горячую еду, если он не разъезжал по миру.

Начав работать, она надела в то первое утро халат из синтетики и, если не считать ежегодных отпусков за рубежом, не покидала прекрасный дом в Далки. Тара нахмурилась. Ей было невдомек, почему Лукас живет один в таком большом доме. Жениться он вроде бы не собирался. Тара видела, как Лукас ужаснулся, когда однажды к нему приехал его друг Финн Делани со своей женой Кэтрин и новорожденным ребенком.

– Ты не помешаешь мне уйти, Лукас, – с вызовом ответила она. – Я отработаю на тебя еще месяц, а потом ты найдешь мне замену. Это не проблема. Люди выстроятся в очередь вокруг квартала, чтобы получить возможность работать на тебя.

Лукас посмотрел на Тару и приказал себе просто отпустить ее, потому что она права. На вакансию, которую он выставлял в последний раз, были десятки претенденток. За годы, которые Тара работала на него, ничего особенно не изменилось, если не считать того, что он разбогател и мог с легкостью нанять целый батальон прислуги при необходимости.

Но эта молодая рыжеволосая девушка из деревни не просто поддерживала порядок в доме. Она не избегала тяжелой работы, и однажды он спросил ее, зачем она встает на четвереньки, моя пол на кухне, если есть швабра.

– Швабра не проникает в дальние уголки и щели, – ответила Тара, глядя на него так, словно он не понимал элементарных вещей.

Он нахмурился. Она не только хорошо справлялась со своей работой, но и была надежной. Никто не умел отглаживать белье так, как это делала Тара Фицпатрик. Правда, иногда она слишком много болтала, но с другой стороны, она редко выходила из дома и всегда была готова помочь Лукасу. Если он просил ее приготовить ужин для гостей, она с радостью соглашалась. Ее кулинарные навыки значительно улучшились с тех пор, как он организовал для нее обучение на курсе элитной кулинарии. А главное, он знал, Тара никогда не сплетничала о нем.

Он не хотел, чтобы она уходила.

Особенно сейчас.

Его сердце громко стучало.

Не сейчас, когда ему следует поехать в Штаты, чтобы разобраться с прошлым. С ним связался адвокат, намекая на нечто необычное, что наводило на Лукаса страх. Этой поездки ему не избежать, как бы он ни старался. Адвокат был настойчивым. Лукас сглотнул. Он принципиально не ездил в Нью-Йорк много лет – там было слишком много воспоминаний. Горьких воспоминаний.

Лукас скользнул взглядом по старомодным джинсам, которые Тара носила под рабочим халатом. Мешковатые и короткие, они больше подходили для работы на ферме. Неудивительно, что она ни с кем не встречалась, пока работала на него. И разве это не причина, по которой Лукас считает Тару надежной?

Подумав о том, сколько денег потребуется, чтобы заставить ее передумать, он нахмурился. В этом отношении Тара не похожа на тех женщин, с которыми он имел дело. Она не питает особой страсти к дорогой одежде и другим вещам. Она не носит украшения, и, насколько он знает, она наверняка откладывает большую часть зарплаты, поскольку он не замечал явных признаков заметных трат, если не считать подержанного велосипеда, который она купила через две недели после того, как приехала сюда. Тот велосипед, у которого очень громкий и раздражающий звонок.

Лукас не особо разбирался в человеческой психологии, но это не означало, что он не понимает людей. Эта женщина, которая не слишком интересуется деньгами, вряд ли передумает, если он повысит ей зарплату.

И тут у него возникла идея – такая смелая и блестящая, что он задался вопросом, отчего она раньше не пришла ему в голову. Торжествуя, он слегка улыбнулся.