Пробужденная страстью

Леон улыбнулся и собирался было позвать официанта, но хозяин заведения сам подошел к их столику и принял заказ. Как только он ушел, Леон с самодовольным видом откинулся на спинку стула:

– Я заказал рыбу. Впрочем, здесь в меню нет ничего другого. Надеюсь, тебе понравится.

Марни нахмурилась, вдруг поняв, что все решения принимает исключительно Леон. Хотя ей и приятна была его инициатива, все же пришло время заявить о себе.

Марни взглянула на него, в ее глазах при этом читался вызов.

– А если я терпеть не могу рыбу? Что бы ты сказал?

– Я бы сказал, что ты просто никогда не ела рыбу, выловленную несколько часов назад, обжаренную на мангале, приправленную горными травами, мягкую и нежную по консистенции, буквально тающую во рту.

Голос Леона звучал ласково и соблазнительно. Марни вдруг ощутила, как напряглись ее тугие соски, упираясь в ткань. Она напрочь забыла о Пэнси. Забыла все, кроме его нежного взгляда.

– Звучит так…

– Как?

Взгляд его голубых глаз пронзил ее, словно меч. Марни хотела сказать «романтично», но все же решила, что это неправильно. Этот человек вовсе не казался ей романтиком, несмотря на ласковый голос, в нем чувствовался железный стержень. Леон привлекал Марни и одновременно чем-то необъяснимым пугал.

Марни поняла, что безумно хочет, чтобы он немедленно поцеловал ее.

Она улыбнулась хозяину ресторана, поставившему им на столик блюдо с рыбой и два греческих салата.

– Почему бы тебе не рассказать что-нибудь о себе? – сказала она, вдруг вспомнив, что все клиентки ее салона больше всего любили рассказывать о собственной жизни.

– Меня гораздо больше интересуешь ты, Марни Портер. Как ты здесь оказалась?

Она попыталась сохранить спокойствие, хотя сильно занервничала. Вообще-то Марни привыкла держать лицо, ведь клиенты к ней приходили самые разные.

Но именно сейчас ей совершенно не хотелось говорить о прошлом, все равно там не было ничего интересного. О будущем тоже думалось с трудом, слишком уж тревожным оно казалось.

Марни хотела наслаждаться исключительно настоящим моментом.

– Что-нибудь спросишь обо мне?

– Ты англичанка?

– Я из Лондона, точнее, из Эктона.

– Так-так. Я хорошо знаю Лондон, но об Эктоне ничего не слышал.

– Ты и не должен был слышать. Думаю, догадываешься, что это далеко не центр города. Хотя у нас есть Музей транспорта, пользующийся большим интересом у школьников.

– Но тебе там не интересно?

– Да, угадал.

Леон улыбнулся.

– И что же, ты впервые в Греции? – уточнил Леон.

Марни кивнула.

– Где остановилась?

– А почему ты не думаешь, что я остановилась там, где мы с тобой встретились? Имею в виду «Парадайсос». Не похоже, что я соответствую их уровню?

Возникла недолгая пауза.

– Если хочешь слышать правду, то… да.

Марни немного напряглась. Впрочем, она привыкла, что ее по жизни все и всегда считали вторым сортом. Они с сестрой редко покупали себе новую одежду, часто терпели унижения. Но Марни умела обороняться.

– Так плохо выгляжу? – спросила она, скрывая волнение.

Леон тут же покачал головой:

– Нет. Наоборот. Ты кажешься… как сказать, слишком нормальной. Не пафосной, в общем… обычным нормальным человеком.

Марни едва не рассмеялась. Да, многие, наверное, считали ее эксцентричной личностью. Но вот совершенно обычным человеком из толпы не называли никогда.

– Если тебе правда интересно, именно в этом отеле я и остановилась, – заявила Марни, наслаждаясь искренним удивлением собеседника. – Я там работаю, в спа-центре.

– Неужели?

– Да. Вообще-то я парикмахер, но я также профессиональная маникюрша и бровист. Эту работу, если честно, не очень люблю. – Она скривилась. – Упс, наверное, я слишком сильно загружаю тебя подробностями.

Леона вдруг захлестнули довольно странные эмоции. Он определенно чувствовал симпатию к этой совершенно необычной девушке. Возможно, всему виной ее потрясающая откровенность и смелость? Она так отличалась ото всех людей, с которыми он привык общаться: от длинноногих моделей, думающих только о том, как принять выгодный ракурс для удачной фотографии. От надменных и пафосных банкиров и руководителей фирм. От актеров и актрис, не интересующихся никем, кроме собственной персоны…

Вся эта мишура ему до смерти надоела.

Леон ощутил, как бешено забился его пульс. Хотя девушка не была в его вкусе, и дело даже не в том, что он не любил блондинок. Да, не красавица в привычном понимании этого слова, хотя и очень миленькая. Но в ее серых глазах он готов был утонуть. В ее обществе Леон вдруг почувствовал себя живым.

– Вот, значит, как. Ты парикмахер, – мягко повторил он.

Марни обиженно поджала губы.

– Да, и я очень хороший специалист. Иначе, как ты понимаешь, меня никогда не пригласили бы в такой дорогой и известный отель, как «Парадайсос».

– Конечно, я понимаю, – согласился он.

– Если хочешь, я даже могу сделать тебе модную стрижку. Как минимум, кончики тебе точно давно уже пора подровнять. Пусть это будет плата за твою отзывчивость и неравнодушие. Ведь ты не бросил меня в беде.

Леон с трудом сдержал смех, подумав о том, как отреагировали бы самые дорогие и известные парикмахеры Лондона, Парижа и Нью-Йорка, если бы им вдруг кто-то заявил, что за его волосами не ухаживают должным образом.

– Хорошо, я буду иметь тебя в виду. Ну а сейчас нам пора приступить к ужину. Иначе сюда ворвется взволнованный повар и начнет спрашивать, чем нам не угодила его еда.

Марни вдруг растерялась. Казалось, она вовсе забыла, что они находятся в ресторане. Повар действительно стоял неподалеку и явно беспокоился из-за их реакции на его блюда.