Я ненавижу селфи

Я: Да. Моя мама называет ее ловушкой для пота.

Миссис Уэлч: Встань за эту декорацию и сними ее! Я хочу видеть, как твои складки вываливаются между еле-еле застегнутыми пуговицами!

Я: Ладно.

Миссис Уэлч: И если увидишь Патти, скажи ей, чтобы тащила сюда свою очаровательную задницу! Через пять минут начинаем!

Я зашел за декорацию и увидел в темноте Патти. Она, согнувшись, плакала за «дверью». Ее блузка была только наполовину застегнута.

Я: М-м… Патти?

Патти: О! Привет. Я просто одеваюсь. Прости. Через минуту подойду.

Я: Все хорошо?

Патти: М-м? Да, все нормально.

Она шмыгнула носом и сделала вид, будто ничего не происходит. Но я знал – что-то не так. Посмотрев на нее внимательнее, я понял, что ее беспокоило. Патти ни в коем случае нельзя было назвать толстой, но фигура у нее была рыхловатой, и блузка, которую она пыталась натянуть, это подчеркивала.

Я: Хочешь, я спрошу в костюмерной, есть ли у них другая блузка?

Она посмотрела мне в глаза и увидела, что я ее понимаю. А я увидел обычного человека. Человека, которому нужна помощь.

Патти: Я ужасно выгляжу?

Я: Очень даже ничего.

Патти: Я так нервничала вчера вечером, что съела целый торт на дне рождения брата. Чувствую себя жирной, и ничего не сидит, как надо. Все будут смеяться надо мной. Все будут нас фотографировать и снимать на видео. А я буду выглядеть, как свинья.

Я: Ты не жирная. Особенно по сравнению со мной. Если хочешь, я могу встать рядом на общей фотографии. И перед этим я даже могу проглотить целый торт. Я еще ничего не ел после обеда, так что наверняка с ним справлюсь.

Патти (смеется): Ты не волнуешься?

Я: Нет, потому что я много репетировал. Как и ты. Даже если бы ты была самым толстым человеком в мире, на сцене это неважно. Когда ты запоешь, все зрители умолкнут. Все обо всем забудут и будут слышать только твой голос. Ты правда самая лучшая певица, которую я слышал. И это не пустые слова.

Патти: Ты серьезно?

Я: Да. И я ужасно рад слышать, что ты чувствуешь себя толстой. Значит, ты не идеальна. И это круто, потому что, черт подери, становилось очень тяжело втайне тебя не ненавидеть.

Патти: Спасибо, Шейн.

Она закончила одеваться. Я снял майку и снова надел костюм.

Я: А теперь пойдем и зададим им жару.

Она обняла меня. И потом, готовые зажечь, мы вышли на сцену. Мюзикл в каком-то смысле удался. Патти была потрясающей, Тара – прекрасна, а я безупречно произнес «КТО ХОЧЕТ ПЕРЕКУСИТЬ?!» Конечно, не обошлось без ложки дегтя. По большей части, этой ложкой стала миссис Уэлч, которая нахлебалась дешевого вина и ругала зрителей за то, что они смеялись не над всеми шутками. Или Рауль, которого застали целующимся с одной из нердов-лесбиянок (весьма неожиданно). Но, даже несмотря на это, я всегда буду с нежностью вспоминать этот вечер. Если хотите посмотреть фотографии, загуглите «Толстый Шейн Доусон в шляпе-сафари 2006». На здоровье.

Два первых поцелуя

Когда я говорю, что у меня появились первые романтические отношения в двадцать один год, люди думают, что меня воспитали амишем. А еще они думают, что я неистово подавляющий свои влечения скрытый гомосексуалист. Учитывая, что мне только двадцать шесть, у меня все еще полно времени, чтобы исследовать свою гомосексуальную сторону. Я даже могу представить себя пятидесятилетним с мужиком в черной кожаной маске, наступающим мне на яйца и выкрикивающим ругательства мне в лицо. Но самое грустное, что я не только впервые начал встречаться с девушкой в двадцать один год, но тогда же впервые поцеловался. Клянусь, я не амиш. Насчет гея – сомневаюсь.

Один раз я зависал дома у подруги, а ее соседкой по комнате была девушка из Канады. Я ненормально одержим Канадой: смотрю все их шоу, знаю все рекламные слоганы и пытаюсь использовать в речи «уб» вместо «об» так часто, как это возможно. Не знаю, чем меня так зацепили эти кленовые люди. Может, все из-за того, что в тринадцать лет я крутил воображаемый роман с Аврил Лавин? Или я стал сопереживать Канаде с тех пор, как в «Деграсси» подстрелили Джимми? В любом случае, кленовый сироп бежал в моих венах не только потому, что я пил его прямо из бутылки.

Когда я встретил эту канадку, я захотел узнать о ней все. Вру. Я захотел узнать все о ее родине. Мы говорили часами, и она рассказала мне обо всем: почему они, канадцы, пьют молоко прямо из пакета, почему любят чипсы с кетчупом, почему все такие вежливые. Она была ходячей Википедией: все, что нужно было сделать, – напечатать вопрос, а она мигом выдавала ответ. Мы тусовались вместе еще около недели, и вряд ли кто-то из нас думал, что эти отношения выльются во что-то большее, чем дружба на основе взаимной любви к ее стране.

В следующий раз, когда мы договорились встретиться, я решил заехать за ней. А она плакала на парковке у своего дома с чемоданом в руке. И это было началом конца нашей дружбы.

Я: Что случилось?

Канадка: Меня выгнали из дома.

Я: Что? Почему?!

Канадка: Мы поругались из-за какой-то фигни, и она выгнала меня.

Я: Куда теперь пойдешь?

Канадка: Не знаю. Придется найти какое-то жилье.

Я: Ну… Можешь пока остаться у меня.

И это, друзья мои, была самая дурацкая идея, которая когда-либо приходила мне в голову. Эй, девчонка, с которой мы только-только начали общаться, хочешь ПЕРЕЕХАТЬ КО МНЕ?! Я не понимал, как это ненормально, потому что тогда, на парковке, просто увидел друга в беде. Но в двадцать один год люди в здравом уме не приводят девушку жить в свою маленькую комнатушку. Она неохотно согласилась, но у нее не было других вариантов. В тот вечер мы лежали на кровати и смотрели телевизор. Я повторяю: ЛЕЖАЛИ НА КРОВАТИ И СМОТРЕЛИ ТЕЛЕВИЗОР. Еще одна не очень хорошая идея, если тебе двадцать один, и ты дружишь с девушкой. В общем, мы смотрели телевизор, а потом начали обниматься. Я впервые обнимался с девушкой на кровати, если не считать маму. Мы с мамой обычно тискались на диване, смотря фильмы, где жестоко убивали женщин (но это уже другая история). Мы с канадкой посмотрели друг другу в глаза, будто спрашивая: «Мы что, правда делаем это?» Я не уверен, что нам так уж хотелось романтических отношений, но нам обоим было тоскливо и одиноко. Мы решили не целоваться и не делать ничего такого, в основном потому, что волновались. Ну, и еще потому, что мы были на середине серии «Барахольщиков» и не хотели пропустить момент, где парень находит мертвых кошек героини.

На следующее утро мы проснулись и пошли завтракать в кафе. Я впервые завтракал с девушкой, поэтому не знал, как себя вести. Наверное, посетители думали, что мы переспали и пришли пополнить запасы энергии. Но я не хотел, чтобы люди так думали, особенно потому, что в то время я был очень набожным и думал, будто из-за секса до брака мой грешный христианский пенис втянется обратно в мое грешное христианское тело. Мы почти не разговаривали за завтраком и оба чувствовали, что после всех этих разговоров о Канаде у нас не осталось почти ничего общего.

Я: Ну и… Что ты любишь делать?

Канадка: Я люблю путешествовать по разным странам! А ты?

Я: Люблю лежать на кровати, смотреть «Нетфликс» и есть обезжиренные сливки из баллончика.

Да, мы идеально подходили друг другу. Но следующий день был очень важным. Я снимал первую короткометражку для своего канала на YouTube и играл парня, который на Рождество должен был впервые поцеловаться с девушкой. Честно, я написал этот сценарий не по личным причинам. На роль девушки я взял Лизу Шварц. Я встретил ее год назад, когда мы работали над видео для другого канала. Лиза была милой, симпатичной и немного старше меня. Я упоминаю про «немного старше», потому что, даже несмотря на то, что это были какие-то два года, отсутствие сексуального опыта делало меня двенадцатилетним (хотя думаю, двенадцатилетним дрочат чаще, чем мне тогда). Лиза приехала в дом, где мы должны были снимать, и мы стали обсуждать сцену поцелуя. Я пытался выглядеть МАКСИМАЛЬНО расслабленным.

Я: Ну, нервничаешь перед поцелуем?!?!!! (нервный смех)

Лиза: Не очень.

Я: Я тоже!!!! (нервный смех, после которого мочевой пузырь немного сдает)

Хорошее начало. Пока мы шли к площадке перед домом, где должны были снимать эту сцену, я начал паниковать. Я собирался впервые поцеловаться с девушкой, и этот поцелуй снимут на камеру! Вдруг я укушу Лизу? – думал я. Или меня стошнит? Или я проглочу ее язык? Вообще-то такое могло случиться. Режиссер закричал «Внимание, мотор, начали!», и наступил час «икс». Лиза посмотрела на меня снизу вверх, я – на нее, и она потянулась за поцелуем. Все, что я помню, это вкус ее губ – копченая колбаса с майонезом. И это было прекрасно. СТОП!

Я: Не так уж и плохо получилось!

Лиза: М-м… спасибо…

Я: Как тебе?

Лиза: Что?