Полет сокола

Дуэль

Трап своим видом вызывал ностальгию по Советскому Союзу, который я не застал. Местная цивилизация по техническому развитию находилась примерно в районе последней четверти земного двадцатого века. Где-то отставала, где-то, наоборот, значительно вырывалась вперед. Однако отсутствие нефти принесло значительные отличия в направлениях развития техники. Отсутствовали самолеты и вертолеты, но зато была гораздо более развита сеть железных дорог. Транссибирская магистраль в этом мире стала поистине монументальной. Во-первых, ее колея оказалась шире, чем у остальных железных дорог. Это повысило грузопропускную способность магистрали. Локомотивы ходили по ней лишь экспрессом от одной ключевой точки до другой. И уже от этих точек шла разветвленная сеть более узких железных дорог, пронзавшая всю страну как кровеносная система. Наверное, в этом имелись и определенные логистические неудобства, но они как-то решались и простым пассажирам хлопот не доставляли.

На всех остальных маршрутах работал воздушный флот. Отсутствие необходимости в сложной заправке делало дирижабли поистине рабочими лошадками страны. Жесткая многопалубная конструкция, где нижняя палуба отдавалась под контейнеры с электронесущими бактериями. Выносные электродвигатели способны были прижать дирижабль к земле в любую бурю. В каждом хозяйстве имелись в наличии материалы для закладки в башню ферментирования. Достаточно было вбить причальные столбы, забетонировать площадку приземления и поставить башню, все – можно принимать дирижабли. Конечно, не такую громадину, как тот, в котором я сейчас летел. Но небольшие, местных рейсов, вполне.

Поднявшись на вторую палубу, я достаточно быстро нашел свою каюту. Постучавшись в дверь, дождался разрешения и вошел. Второй класс предлагал двухместные каюты на второй палубе дирижабля. Первую палубу занимала рубка управления, жилые помещения капитана и офицеров, кают-компания, а также номера первого класса и медицинский блок. На второй палубе размещались двухместные каюты второго класса и различные развлекательные заведения, начиная от кинотеатра и заканчивая небольшим казино. Третью палубу делили кубрики экипажа и пассажиры третьего класса.

Моим соседом в предстоящем перелете оказался пожилой худощавый мужчина лет пятидесяти на вид. Поздоровавшись, я отрекомендовался учеником лицея, летящим к месту учебы. Сосед мой оказался профессором социологии столичного университета Георгием Ивановичем Силиным, он был в Новом Уренгое с исследовательской миссией.

Профессор изучал социальное поведение нежити, и ему не терпелось поделиться своими размышлениями на эту тему. Не успел я устроиться на своем месте, как он подступил ко мне с разговором.

– Что вы знаете о строении мира, юноша? – начал он.

Углубляться в философские споры мне не хотелось, и я попытался сыграть недалекого простофилю.

– Я точно знаю, что он круглый и стоит на трех китах.

– В какой-то мере вы правы. Если принимать во внимание все социологические аспекты, то общество действительно покоится на трех китах. Это магия, аватары и, как ни странно, нежить. Эти аспекты уравновешивают друг друга, не позволяя миру скатиться в пропасть.

Подобные откровения для меня были шоком.

– Ладно, я согласен с тем, что магия уравновешивает бессмертие аватаров, – начал я.

– Относительное бессмертие, юноша, не забывайте об этом. – Втянувший меня в дискуссию Георгий Иванович лучился довольством.

– Хорошо. Относительное бессмертие аватаров уравновешивается возможностью других рас владеть магией. – Профессор довольно кивнул. – Однако нежить как деструктивный элемент не может вписаться в эту картину.

– Отчего же, – аж подпрыгнул на своей койке Силин, – наоборот, она оптимизирует схему, перенаправляя элемент агрессии в свою сторону. И в результате мы получаем добровольное совместное существование разных рас на одной территории.

– Угу, именно поэтому эльфы не пускают к себе чужаков. Да и не только эльфы. Попробуйте попасть в запретный город зверолюдской империи Чань. Насколько я помню, казнь за это до сих пор – горизонтальное распятие над растущим бамбуком. И только в прошлом году они казнили пятерых туристов из СГШ.

– Это все частности, – разгорячился профессор. – Если бы не было нежити, противостояние вылилось бы в гораздо более кровавые формы.

– То есть вы утверждаете, что жертвы набегов нежити – это дань миру во всем мире? Георгий Иванович, вы когда-нибудь видели деревню, опустошенную нежитью?

– Конечно. Изучать нежить – это моя работа, моя страсть. Но, по моему мнению, все эти прорывы есть недоработки системы, не способной обеспечить нам безопасность. Империя тратит ресурсы на различные прожекты, когда нужна социальная пропаганда, призывающая защищать родину от нежити. Если пропаганда займется умами наиболее агрессивно настроенной молодежи, мы получим достаточное количество солдат и снижение криминогенной обстановки.

Тем временем мы уже взлетели и взяли курс на столицу. Время полета составляло двое суток, и мне предстояло провести их в компании воинствующего социолога. Изголодавшись по общению, он вываливал на меня гору информации о значимости нежити в современном мире. Пытаясь отбиваться, я ссылался на чувство самосохранения, которое не позволит довести страну до самоуничтожения. Однако профессор был неумолим. Идею создания оружия сдерживания он высмеял с ходу. Даже ужин прошел под аккомпанемент его рассуждений. Наскоро проглотив еду, я извинился и, сославшись на тяжелый день, метнулся в каюту. Следовало притвориться спящим, оставалось надеяться, что чувство такта не позволит профессору меня разбудить.

Так и произошло. Вернувшись и обнаружив меня лежащим в кровати с закрытыми глазами, профессор покружил по каюте, повздыхал и отправился в кают-компанию искать себе «свободные уши». А я, немного поворочавшись, уснул сном младенца.

Утро началось замечательно. Выговорившийся профессор не рвался продолжать беседу и лишь коротко поздоровался. Умывшись, мы отправились на завтрак.

Так как, благодаря Силину, вчерашний ужин пронесся мимо моего сознания, сегодня я с интересом рассматривал своих попутчиков. Достаточно представительная публика, из которой выделялись генерал, сидящий за столиком капитана, и несколько явно благородных девиц с компаньонками, наверняка тоже летевших на учебу. Ну, и еще группа кадетов, то ли начавших слишком рано, то ли еще не закончивших вчерашнюю гулянку.

Я доедал яичницу с беконом, когда меня задело локтем прекрасное создание. Девушка повернулась ко мне и произнесла, как ей неловко. Юбочка на ладонь выше колена, третий размер груди под ослепительно-белой блузкой, буйная копна огненно-рыжих волос и огромные зеленые глаза. Ведьма в своем самом обворожительном обличии, она одним своим видом вышибла из меня весь воздух, и я смог лишь судорожно кивнуть, дав понять, что принимаю ее извинения. Улыбнувшись и тем самым добив меня окончательно, чаровница подошла к своему столику, где сидела явно недовольная задержкой компаньонка.

Проглотив непрожеванный кусок, я схватился за стакан с соком, пытаясь привести чувства в норму.

– Олеся Михайловна Пожарская, вторая наследница рода Пожарских, – прокомментировал эту сцену профессор. – Обворожительная девушка, весьма популярная в свете. Можете гордиться, юноша, что такая красавица обратила на вас внимание.

Я не стал комментировать и говорить, что внимание – это нечто другое, однако у этой сцены оказались еще зрители. Троица подвыпивших кадетов избрала меня мишенью для своих острот.

– Посмотрите, судари, на этого простолюдина, – начал один. – Аристократка из древнего рода рассыпалась перед ним в извинениях, а он не соизволил даже рта раскрыть для ответа.

– Ну что вы, сударь, это же не просто какое-то хамло, которое позволяет себе не отвечать сударыне. Это представитель древнего рода лапотников. И родители у него были лапотники, и деды, и прадеды, и так от времен рождения мира. Просто как лапотники они знают только два слова: «дык» и «ить». Но слова эти слишком сложные, и лапотнику требуется основательно подготовиться, чтобы их сказать. Нужно будет подойти сюда дня через два, а еще лучше к концу недели, и мы станем свидетелями просто феерического красноречия.

– Нет, нет, судари, ну что ж вы…

Продолжить третьему краснобаю не удалось, поскольку я выплеснул бокал с водой в их сторону, окатив сразу всех. Если бы они цепляли только меня, я бы пропустил этот бред мимо ушей. Но позволить позорить своих родителей и деда я не мог.

– Господа, вы, видимо, слишком много выпили и не можете адекватно воспринимать реальность. Освежитесь, вам не идет такой цвет лица.

– Ах ты, смерд! – Стулья разлетелись от ярости вскочивших кадетов. – Как ты посмел?

– Смерды у нас закончились с отменой крепостного права триста сорок один год назад указом Ильи Освободителя. Если вы, господа, в истории не сильны, позвольте рекомендовать вам воспользоваться общей государственной библиотекой для повышения уровня вашего образования.

– Дуэль, сейчас же. – Заводила компании принял воинственную позу. – Я научу тебя, лапотник, почтению к родовой аристократии.

– Дуэль, дуэль, – тут же хором поддержали его товарищи. – Ты поймешь, где твое место, лапотник.

– К вашим услугам, господа, – пожал я плечами.

– Господа, – громкий голос капитана перекрыл гомон, – что здесь происходит?

– Происходит дуэль, господин капитан, – отозвался заводила. – Этот молодой человек хам и подлец. И я требую предоставить площадку для суда чести. – Кадет воинственно выпятил грудь.

– Что ж, если все участники согласны… – Капитан посмотрел на меня. Я кивнул, и он продолжил: – То предупреждаю вас, что применение огнестрельного оружия, равно как и магии, запрещено. Если вас не устраивает добрая сталь, то ждите прибытия в порт и уже там решайте свой спор.

– Это именно то, что нужно. – Заводила чувствовал себя в своей тарелке.

– Это решать не вам, – отрезал капитан. – Оружие и время выбирает вызванный.

Я посмотрел по сторонам. Все в зале глядели на меня и ожидали решения. Некоторые взгляды были ехидно-презрительными, но преобладали сочувствующие, даже жалостливые. Они жалели меня. Да ну их! Я внутренне оскалился. Вы запомните эту дуэль!

– Я выбираю в качестве оружия личные клинки участников. Время дуэли через три часа. Не хочу, чтобы говорили, что я сражался с пьяными. Господин капитан, могу я получить из оружейного сейфа свои ножи?

– Несомненно. Все участники, которым нужно забрать свои клинки, следуйте за мной. – И капитан пошел к двери. За ним отправился только я. Кадеты как аристократы свое оружие не сдавали.

Поднявшись с капитаном на первую палубу, мы подошли к запертой металлической двери с несшим возле нее вахту вооруженным матросом. Отперев своим ключом дверь, капитан попросил меня предъявить посадочные документы. После недолгих поисков мне был передан опломбированный мешок с оружием. Распечатав его, я вынул тао, а остальное вернул капитану, и он своей печатью опломбировал мешок заново.

– Сейчас подготовят зал на второй палубе, – сообщил он. – Вы знакомы с дуэльным кодексом? Если вам некого пригласить в качестве секунданта, один из моих офицеров может выполнить эту функцию.

– Благодарю. К сожалению, на борту я знаю только профессора социологии, а это не лучший вариант. С кодексом же я знаком крайне поверхностно. Помню, что начинается дуэль по сигналу рефери и нельзя добивать сдавшегося.

– Ну, значит, основное вам известно, – усмехнулся капитан. – Из частностей, дуэли до смерти допускаются между аватарами и представителями разных рас. Вы аватар? – Я кивнул. – Тогда будете решать этот вопрос с каждым противником отдельно. Заканчивается дуэль смертью либо небоеспособностью одного из соперников, это в случае смертельной дуэли. Или же на условиях, оговоренных секундантами, в любом другом случае. Например, существуют дуэли до первой крови, до ранения и до серьезной раны. В любом случае на поединке будет присутствовать бортовой медик, приготовят лекарские ванны. Так как вы выходите один против трех, вы вправе просить перерыв между дуэлями, а при ранении можете перенести поединок до полного выздоровления. Если у вас появятся вопросы, можете обращаться напрямую ко мне. Все-таки в произошедшем есть доля моей вины. В таком состоянии ваших противников можно было совсем не пускать на борт. Сейчас отдохните, когда настанет время, я пришлю матроса.

Поблагодарив капитана, отправился к себе. Волнения я не испытывал, поскольку максимум, что мне грозило, это свидание с Храмом Жизни. Но, анализируя своих противников, я приходил к выводу, что все-таки там побываю не я. Недооценивать противника смертельно опасно, однако всегда есть «но». Мои противники были дуэлянтами. Их цель – закончить поединок красиво, например, элегантно проткнув горло сопернику. От этого они не становились менее опасными, однако любитель в охотку помахать острой железкой и солдат, тренирующийся ежедневно, потому как от подготовки зависит не только твоя жизнь, но и жизни твоих товарищей, это две большие разницы. А я и был солдатом. Вся моя здешняя жизнь прошла возле суровых бойцов, не умевших красиво двигаться или говорить, но способных убивать за доли секунды.