Оценить:
 Рейтинг: 0

Душа Православия. Книга номинантов одноименного конкурса 2022

Год написания книги
2022
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 >>
На страницу:
6 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Да, я уж знаю. И очень жалко, что вы отправляетесь в Москву, – грустно ответил дядя Женя. – Тут у нас красиво, легко дышится.

– Мне было очень интересно, когда Вы рассказывали обо всём, – проговорил Макс.

– А мне-то как было интересно с тобой! Приезжай, я буду очень рад. Ещё есть столько всего занимательного, о чём мы с тобой не поговорили, – сказал, улыбаясь, дядя Женя.

Погрузили вещи в багажник. Целовались, обнимались. И наконец уселись в машину, посылая воздушные поцелуи.

– Подождите! – Дядя Женя круто повернулся и побежал в дом, а через минуту он вышел, неся в руках бутыль с родниковой водой. – Вот, чуть не забыл. И ещё вот эта фотография с ружьём. Успели напечатать. Теперь ты можешь её показать своим друзьям.

– Спасибо, дядя Женя.

И Максимка ткнулся лицом в дублёнку дяде Жени. Снова стали прощаться. Рядом с тётей Валей и дядей Женей стояли на снегу два чёрных пса. Только глаза сверкали из-под чёлок. Но не было снегирей на рябине. Когда машина тронулась, все замахали руками, а собаки сорвались с места и помчались вдоль забора, разбрасывая лапами облака снега. Они добежали до конца забора, встали на задние лапы, опираясь на забор, и залаяли, говоря то ли «до свиданья», то ли «мы вас любим».

Максимка стоял на коленях на сидении и смотрел в заднее окно машины. Через минуту машина повернула за угол дороги, и пропало всё: и дядя Женя с тётей Валей, и собаки. Только слышался их лай, но и он вскоре растаял. Машина мчалась по укатанной снежной дороге. За окном темнело всё быстрей и быстрей. Рядом сидела бабушка, обнимая внука. Было тепло и грустно. Дни, полные всяких интересных открытий, закончились. Вода тихонько булькала в бутыли, которую обнимал Максимка. В руках его была фотография маленького человека с большим ружьём.

Максимке казалось, что он идёт по лесу с ружьём и с большими чёрными собаками. И он никого не боится, даже медведя, храпящего в берлоге. Вдруг зашелестели крылья птичек – это снегири сели на спинку кресла водителя. Максимка был счастлив. И тихо-тихо запели птички: «пили-пили, жью-жью-жью».

КОРЮКИН Григорий

Ангел Алёна

Бабушка у Матвея умерла ночью. В руках она сжимала свой нательный крестик. Она хотела передать его внуку, но не смогла. Она словно уснула навсегда. Матвей даже пытался ее разбудить. Он положил крестик в карман и пошел в поселковый совет. Там сердобольные женщины поохали-поахали. Посетовали на трудную жизнь и сочувственно обласкали взглядом сироту Матвея, которому недавно исполнилось пятнадцать лет. Они с бабушкой жили вдвоем. Мать умерла еще при родах. Отец где-то потерялся на просторах Севера. Четыре поколения родственников Матвея лежали здесь, на поселковом кладбище, куда он и отвез гроб с бабушкой в последний путь. Соседи помогли с могилкой. Помянули. Выпили за упокой. Матвей прослезился. Все, он – круглый сирота. Надо было исполнить последнюю волю бабушки. Она очень хотела, чтобы Матвей покрестился в церкви.

«Грех ходить не крещеному по православной Земле. Потом останешься один, хотя бы будет у тебя ангел-хранитель, всегда будет рядом», – так перед смертью говорила бабушка.

И вот зажав в кулаке бабушкин крест, Матвей пошел в соседний поселок к батюшке на крещение.

До храма идти 4 километра. Матвей шел, не спеша, вдоль зеленеющих полей под золоченым светом неяркого солнца. Душа у него дрожала от тоски, безысходности и своей незавидной участи. Как дальше жить? Что есть? Где работать? Один. Совсем один. Ни одного родственника – все лежат под досками на кладбище.

Но жизнь продолжалась. Щебетали птицы. Звенели кузнечики. Гена-Кнут выгонял поселковое стадо на сочную шелестящую траву. Журчал ручей в овраге. И блеск от лучиков его струй вонзался в воздух.

В храме Матвей подошел к священнику. Молодой батюшка с капризной бородкой был категоричен: для обряда крещения нужны крестные, без крестных никак нельзя.

– Ну что мне делать? Я же сирота. У меня никого нет. Где мне взять крестных? – чуть не плача, прокричал Матвей.

К нему подошла женщина в платке и погладила по голове.

– Не плач, мальчик. Сейчас что-нибудь придумаем. Есть тут кто-нибудь из Симоновки?

– Мы из Симоновки. Да это наш Матвей! Что, нужны понятые на крещение? Мы согласны. Мы его род до третьего колена знали.

И земляки Матвея повели его к священнику.

– Что же ты, мальчик, не сказал, что ты бабушку вчера похоронил? Креститься – это ее наказ? Вставайте в очередь. Давай твой нательный крестик.

Крещение длилось недолго. С ним еще крестилось два мальчика. Все они, опустив голову, молчали. Слушали торжественный шёпот молитвы. Крестились. Слушали указания священника. Потом все залезли в чан, и их орошали святой водой. Потом плевали в сторону Запада и кланялись Востоку.

Матвей все ждал, когда прилетит ангел-хранитель. Какой он, его вечный друг, верный товарищ? Вырастут ли у него крылья? Сможет ли он так же скользить по небу, как звезда, и защищать сирот?

Затем священник взял ребят за руки и повел в алтарь, сквозь дверь в стене, сплошь расписанную иконами. Там была комната, святая-святых, на которой возвышался престол. И Матвей обомлел от восторга. Ему казалось: начинается сказка. Сердце его оглушительно билось в висках. Ему стало вдруг легко и просто. Гора свалилась с плеч. На груди у него засверкал бабушкин крестик.

Матвей подошел к священнику и попросил благословить его. Так посоветовала ему женщина в платке, которая организовала ему крестных. Священник его перекрестил – во имя Отца и Сына и Святого Духа!

– Ну, получил ты благость Божью? – спросил он.

– Спасибо! – робко промолвил Матвей. – А скажите, когда ко мне прилетит ангел-хранитель? Увижу ли я его?

– Ангел теперь будет всегда с тобой! А увидеть его могут только те, кто добрыми делами заслужит благословения Бога! Совершай больше добрых дел для других, и ангел будет всегда с тобой!

Матвей выбежал из храма – душа его сияла! Он бежал к себе в поселок, и ему казалось, что он летит на перегонки с ангелом.

Звезды уже сияли на небе и как-то особенно сверкали. Их было так много, как никогда. А он, Матвей, летит, подгоняемый теплым вечерним ветром благости божьей. Его переполняли чувства. Что-то горячее поднималось в нем, доходило до макушки головы и кололо маленькими иголочками, а по спине бегали мурашки. Ему казалось, что он излучает свет, и этот свет виден из космоса, а космонавты не могут понять: что это за чудо?! Над Землей катится светящийся шар с маленьким человечком внутри! А человечек – это он, Матвей, светится от счастья соприкосновения с Богом!

Мальчик пробежал опушку леса, обогнул покатый холм, на котором Гена-Кнут пас поселковых коров, и спустился в овраг с ручьем. Вечерняя сырость охладила взбудораженный пыл Матвея. Он остановился и ладонью окатил себя холодной водой ручья. Прислушался. Тишина правила миром, пахло полынью, лишь шелестели листья на кустах плакучих ив да журчал неугомонно ручей.

И вдруг он услышал отчетливый плач ягненка. Такой одинокий, такой зовущий, несчастный плач ягненка. Тонкий жалобный голосок его дрожал где-то во тьме и звал на помощь, словно плач маленького ребенка, забытого в лесу.

Матвей заметался по оврагу. Он пересек его несколько раз. Пробежал вверх вдоль ручья. Никого. Залез в чащу леса. Тьма и холодные ветви кустов. Голос ягненка то затихал, то замолкал, то переходил на прерывистые всхлипы:

– Ма – ма – ма – ма!

Наверное, вот так маленький Матвейка звал свою маму в роддоме. А ее не было и не было. И никто не прижал его к теплой мамкиной титичке. Не знал он, что такое мамкино молоко.

Матвей споткнулся, покатился куда-то вниз, ударился головой о корягу, проскользил по острым камням, грохнулся вниз и очутился в глубокой промоине, где во тьме барахталось маленькое меховое существо, прижатое корягой. Матвей осторожно освободил маленького ягненка из сучковатого плена, взял, как маленького ребенка, на руки, накрыл курткой и понес в поселок.

Ягненок покорно прижимался к рукам Матвея. Вглядывался в его лицо и лизал своим шершавым языком его соленые от пота щеки. Так они прошли оставшиеся километры, согревая друг друга.

В поселки еще не спали. Звучала музыка. Из открытых окон слышались детские голоса. Пахло едой. Лениво лаяли собаки. Родители загоняли загулявших детей на ужин.

Матвей постучал в окно дома пастуха Гены-Кнута. Тот выглянул из окна, мятый и подвыпивший.

– Гена, не знаешь, чей кутенок?

– Нашелся прорва. Вечно от стада отставал. Все норовил в кусты залезть. Матвеевых он. Непоседа. Они уже мне голову обещали свернуть. Спасибо. Выручил. За мной должок! Ну покудова!

И голова Генки-Кнута исчезла в окне.

Матвеевы жили на краю поселка. Он уже устал тащить притихшее животное, которое не переставало его благодарно лизать.

Он постучал в окно к Матвеевым. Сам отошел на метр, чтобы его было хорошо видно. Окно распахнулось. Из дома раздался пронзительный визг, громкие голоса. И выскочила плачущая девочка лет четырнадцати в одном белом ночнике, и бросилась Матвею на шею, потом схватила ягненка и стала бурно целовать его.

– Миленький, хорошенький. Ну где ты был? Как ты нас напугал. Я уже все слезы излила. Родители не пустили. Рвалась тебя искать. Боже! Радость-то какая! Наш Моля нашелся! Спасибо тебе, добрый человек. Спасибо!

Она стояла при свете окон. Платье плотно облегало ее тело. Она была вся белая, волосы светлые, только косы – розовые и блестящие, а глаза светились ярче всех лампочек поселка.

– Ангел! Да это же – мой ангел! – прошептал Матвей и молитвенно вспомнил, что сегодня ему помогает благодать Божья, и он заметил, что там, где у девочки торчали юношеские лопатки, шевелятся и шелестят спрятанные крылья.

– Давай знакомиться. Я – Алена.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 >>
На страницу:
6 из 11