Дети подземелья. Сборник творений представителей поэтического андеграунда

Страшно понять, что завтру не быть.

Кто нам расскажет, как надо жити нам,
Кто нас лишит нашей жизни совсем?
Вервь семейну разрежет на нити,
В стороны бросит на весь белый свет

Страшно подумать, что завтра будет,
Страшно понять, что завтру не быть

Кто вспомнит наши бледные лица,
В век испещрённы рисунком простым
Где воспарим после смерти как птица?
Кто вознесет нас на небо к святым?

Страшно подумать, что завтра будет,
Страшно понять, что завтру не быть

Сосны срубили

Сосны срубили, чёрная кровь распылилась вокруг,
Рваные лапы обязаны быть сожжены,
Слышится сточенных лезвий прерывистый стук.
В ряд поднялись стеной безымянны кресты.

Вновь наступило время лобызать чужие персты
Лукавому, Святому? – разницы нет
Я превращаю воду в вино, а что можешь ты? —
В спину плевать и молча шептать мне вслед.

Тысячи лет сражений и боль загубленных душ,
Слышу их голос, он воет, как раненный зверь.
Я возвратился весной, в дни и ночи нещадных стуж.
Вы не впустили, пред ликом захлопнули дверь.

Сосны срубили, больше нет леса— остался пустырь
На пустыре обратишься в безмолвную пыль.
Вы возведёте на пепле и прахе святой монастырь
Всё что явилось историей— стало как быль.

О Родине

Васильковая степь, голубое сукно…
Так что странно смотреть. Как немое кино.
Ситец русских берёз? Нынче в моде парча!
А мне больно до слёз, что Россия ничья.
Чей-то грязный сапог с иноземным клеймом
Упирается в бок, по костям, напролом.
Пир во время чумы… Ну, а мама тайком
От тюрьмы, от сумы осеняет крестом.
И по локоть давно чьи-то руки в крови.
Все твердят об одном: «Такова се ля ви!»
Бей же, колокол, бей, нервы рви, не жалей,
Души нам отопри смертью наших детей.
На колени поставь и убийц, и ворюг,
Нам понять помоги, кто же враг, а кто друг…
Вот смотрю я, но вижу размытые лица….
Все мы были страной Василькового Ситца.

«Выйду ночью за околицу…»

Выйду ночью за околицу,
Луг покошенный дремлет, колется.
Травы спелые в стоги сложены,
Всё кругом свежо и ухожено.

Тропкою спущусь я к реке большой,
Вдоволь надышусь русской тишиной,
Искупаю звёзд пригоршню в реке,
Друга-светлячка задержу в руке.

Ещё много есть время до утра,
Виден вдалеке огонёк костра.
Над рекой звенит тонкая струна,
Из воды глядит гордая луна.

Молодой цыган у огня сидит,
Слышен вдалеке мерный стук копыт,
Ржанье лошадей и гитары плач,
Манит и зовёт огненный кумач.

Шалью пёстрою бёдра спрятаны,
Танцем дьявольским вся объятая,
Золотых монист переливный час,
Молодой цыганки-колдуньи пляс.

Очи чёрные, руки тонкие,
Стройный гибкий стан у девчонки той.
Танцевать всю ночь ей и не уснуть,
А на утро вновь продолжать свой путь….

…в предрассветный час танец досмотрю
И пойду встречать новую зарю.

Перелом

У меня в глазах – небо синее,
За спиной ищу крылья сильные,
Где было гнездо – ветки голые,
И сквозь них видна ширь просторная.