Свадьба в Шаартузе

– Хе… – ухмыльнулся Сирканисов, – а вы, я вижу, не лишены чувства юмора.

– Не всем же приезжим быть юмористами, – с достоинством отозвался поклонник немецкого мыслителя. – кое что могём и мы…

– Что конкретно мы можем, любезный?

Не отвечая на вопрос, торговец приложил правую руку к сердцу и вежливо предложил:

– Испробуйте манты, почтенный.

Вдыхая аромат печеного лука, Сирканисов вытащил из кармана мелочь. Согнувшись в вежливом поклоне, детина протянул ему блюдечко с манты. Знающий все нюансы восточного этикета, Сирканисов также приложил правую ладонь к груди и с почтительным кивком принял блюдце в левую руку. Предвкушая удовольствие и, собираясь по этому поводу продекламировать парочку рубаИ во славу хозяину мангала, он положил было первое манту в рот и вдруг явственно ощутил, как дрогнула под ним земля, с гулом опрокинулось небо и все вокруг завертелось со скоростью урагана в штате Флорида летом 1985 года. Детина провалился в небытие, и мир погрузился во мрак.

Ему расстегнули ворот рубашки, помахали над носом газеткой и мир снова возник, но во рту, будто сто тысяч кошек царапали нёбо. Он задыхался, из выпученных глаз катились слезы. Какой-то сердобольный старик поднял его с земли, довел до ближайшей скамейки и сказал:

– Весь этот запал из перца, лука и уксуса они закладывают в манты, чтобы перебить вкус несвежего мяса. Да поразит Аллах всех мошенников стрелами своего гнева! Да нашлет на их головы язвы, которые бы не скрыли их толстые тюрбаны праведников.

Глава пятая

Судьба изменчива к людям,

Если сегодня она благоволит

К кому-либо, завтра отворачивается

От автовокзала к базару вела узкая, пыльная улочка. Даже ишак при всей своей маневренности не развернулся бы здесь, но местные автолюбители развивали на этом клочке пространства космические скорости. Милиция не заглядывала сюда с момента появления первого автомобиля в республике. Её больше интересовали тощие карманы шаартузских автолюбителей, не очень друживших с правилами дорожного движения. Лихач, попавший в лапы сотрудника автоинспекции, облагался штрафом – троекратно: одна часть взималась за нарушение правил, следующая полагалось стражу порядка на обед и третью часть ревностный гаишник откладывал на предмет приобретения личного авто. Лихачей в районе было много и средства на покупку автомобиля складывались быстро.

Здешние нарушители – те, кто приобрел уже водительские удостоверение и те, кто не успел их купить, были известны своим шоферским темпераментом. Пристрастие шаартузских водителей к скоростной езде было причиной многих курьезов в районе. Старожилы Шаартуза могли припомнить не один случай, когда местные авто, развивая реактивные скорости, плавно отрывались от земли, искусно планируя в воздухе. О наиболее удивительных случаях их приземления почтенные аксакалы района складывали поэтические дастаны и элегические манзумаа.

Приехавшая сюда из города грузовая машина, после многократных столкновений, с районными лихачами принимала форму легкового автомобиля. Если шаартузский водитель показывал левый поворот, это отнюдь не исключало вероятности его поворота направо. Если он намеревался произвести обгон, то лучшее, что можно было бы предпринять в данной ситуации – это съехать на обочину и, взобравшись для безопасности на придорожный холм, вести оттуда счет акробатическим кувыркам машины покойного шаартузца, увы, не вписавшегося в очередной поворот. Шаартузские грузовики так часто сшибались на тротуарах, хотя ездили по проезжей части, что пешеходы, не желая завершать прогулки под колесами автомобилей, перестали ходить по тротуарам, предпочитая прыгать по деревьям и крышам жилых домов. Это обстоятельство создавало ряд неудобств для жителей района – участились случаи свободного падения подвыпивших граждан с крыш высотных домов. Чтобы свести число падений к минимуму, второй секретарь по идеологии товарищ Сатаров в промежутках между оральным и анальным сексом с Елизаветой Матаевой надиктовал ей следующий указ:

а. Протянуть над Шаартузом разветвленную сеть канатных дорог.

б. Установить вдоль тротуаров цепь бетонных столбов (эти не ломались, как деревянные при столкновении, что оберегало район от аварий связанных с порывом электропроводов)

в. Призвать пешеходов к использованию защитных касок.

Был еще пункт под буквой

г. – Пресечь случаи выдачи водительских удостоверений за наличный расчет, но в последний момент он был снят с повестки дня.

«Если указ получит реальную силу, – рассудил сладострастный Сатаров, поглаживая могучий круп Елизаветы Матаевой, – водители перестанут кормить автоинспекцию, а те давать на лапу идеологам райкома»

Воистину, имя Ленина в сердце каждом! – сказал Сатаров и хлопнул секретаршу чуть пониже спины. Он подождал пока Лизины ягодицы перестанут колыхаться в воздухе и лишь, затем торжественно закончил свою мысль оптимистическим восклицанием, – верность партии делом докажем!

Глава 6

Осёл, если уж начал реветь,

Продолжает долго, не иначе

Завидев мотоциклистов Семен Аркадьевич, зная шаартузских лихачей, ловко взобрался на дувал справа – благо был тот невысок. Когда мотоциклисты с гиссАрскими тюбетейками на макушках лихо промчались мимо, взмутив улочку вкусно пахнущей пылью, Семен Аркадьевич спрыгнул с дувала и вспомнил печальную полосу из своей жизни, когда и он, поддавшись модному поветрию, пытался выучиться ездить на мотоцикле.

Купив на базаре старый мотоцикл марки «Иж», Сирканисов долго учился управлять им. Через месяц ему удалось освоить ряд навыков и его допустили до экзаменов. На экзамене Семен Аркадьевич неожиданно увлекся скоростью и наехал на инструктора. Он переехал его передним колесом и инструктору чудом удалось увернуться от второго.

Когда инструктору почистили костюм и подали раздавленную шляпу, он сказал Сирканисову:

– Послушайте, молодой человек, забудьте про мотоцикл и купите себе осла.

Но Семен Аркадьевич и не думал следовать его совету.

Месяц спустя ему удалось сдать тест. Но теперь инструктор стоял на значительном удалении от тренировочного плаца и наблюдал за маневрами Сирканисова в армейский бинокль.

Все поздравляли нового водителя, и лишь инструктор не выразил восторга.

– И все-таки, я бы не советовал вам, – сказал он с таким видом, будто провожал уже погребальные носилки с прахом ретивого ученика.

Домой Семен Аркадьевич поехал на мотоцикле, посмеиваясь в душе над пессимизмом инструктора. Он был почти дома, когда из подворотни бодро галопируя, выскочил молодой, жизнерадостный осел. Увидев Сирканисова верхом на технике, он остановился в изумлении, радуясь встрече со старым ослом. Чтобы избежать столкновения Семен Аркадьевич резко повернул влево. Каково же было его удивление, когда осел с милой непринужденностью, повернул туда же. В спешном порядке Семен Аркадьевич взял вправо, но и осел был уже там. С быстротой молнии Семен Аркадьевич снова взял влево, осел в точности повторил его маневр. Воистину это была ослиная логика, непонятная и необъяснимая в своих проявлениях. Ситуация была чрезвычайная: следовало спешно перестроиться во избежание аварии и Сирканисов принял решение: он показал поворот влево, но поехал направо. Осел, как и следовало ожидать, не понял хитроумной комбинации Сирканисова и в последний миг дернулся вправо, куда проклиная всех ослов в мире, уже повернул Семен. Он и раньше был невысокого мнения об интеллекте ослов, теперь же в экстремальной ситуации, полагаться на сообразительность длинноухого было, по меньшей мере, глупо. Следовало срочно брать инициативу в свои руки, и он повторил предыдущий финт, но в ускоренном варианте: показал левый поворот, а когда осел, не раздумывая, скаканул влево, он молниеносно выправил руль и аппарат со скоростью звука устремился вперед. Маневр почти удался. Семен Аркадьевич вырвался из опасной зоны и на бешеной скорости врезался в железобетонный столб. За секунду до того, как отключилось сознание, Сирканисов вспомнил строфу из басни Крылова – «Слона-то я и не приметил»

Уже в больнице он узнал, что мотоцикл, а вернее то, что от него осталось, пионеры местной школы сдали на металлолом, а на вырученные деньги восстановили столб.

К нему приходили друзья – проведать, но больше всех волновалась жена:

– А это, правда, что у тебя одна нога будет короче другой? – спросила она.

Семен Аркадьевич печально кивнул.

– А правда, что шея не будет держаться прямо?

– Это поначалу, а потом будет.

Жена хотела спросить еще что-то, но не решалась, а, только молча, вытирала слезы платочком. Понимая, что испытывает в эту минуту супруга, Семен Аркадьевич пытался приободрить ее:

– Стелла, – сказал он, улыбаясь, – я верю в несгибаемую твердость советского человека.

Но жена все еще сомневалась:

– А столб, повреждённый тобою, – спросила она, – будет ли он стоять как прежде?

– Будет, – сказал Сирканисов и для убедительности заключил свои слова стихами великого русского классика:

«На берегу пустынных волн

Стоял Он дум великих полн

И думал – отсель грозить мы будем шведу»

Но жену его слова не убедили. Она ушла от него в полной уверенности, что ни ей, ни тем более шведам никогда не дождаться от мужа того, что Петр Великий периодически получал от Екатерины Первой.

Стелла тихо шла по пустынной больничной аллее, наступая на пожухлые осенние листья. Она украдкой смахивала с лица жгучие слезы, удивляюсь тому, как причудливо сотрясение мозга пробудило в муже величественные пушкинские строки.