Путешествие «Лунной тени»

– О, всего два. Это совершенно меняет дело. Согласно Пеппарду Угрюмому, вступая со мной в связь, ты не потеряешь энергию, как случилось бы в отношениях с женщиной другого происхождения.

Эта новость была большим облегчением для Ларона, которого весьма заинтересовали результаты исследований Пеппарда Угрюмого. Пеллиен освободилась от немногочисленных остатков одежды, бросив их на пол. Она обвила руками Ларона, и он ответил ей тем же.

– Прости, – прошептал он.

– За что? – она чуть отстранилась.

– За то, что выгляжу на четырнадцать, хотя на самом деле мне семь ст… семнадцать лет.

– Достопочтенный Ларон, ты еще не настолько опытен, чтобы судить, что может понравиться женщине.

Она потянула его к кровати и легла, а он упал следом за ней. Весь мир вдруг сфокусировался в ее теле, между ее ног.

– Мягче, не спеши, время не убегает от нас, – прошептала Пеллиен, а в это время потоки исходящей от нее энергии буквально текли сквозь Ларона. Голубые искры и тонкие струйки эфира летели во все стороны, свивались в сложный рисунок, проникали между телами Ларона и Пеллиен и охватывали контуры бедер, обостряя до предела переживаемые ими чувства.

Веландер наблюдала через сферу-оракул за происходящим, но переплетенные энергии Ларона и Пеллиен создавали столь сложную картину, что из эфирного мира невозможно было различить детали. Несмотря на то что ее собственные силы были почти на исходе, она сумела дважды послать вовне свое слово-комментарий: «интересно», прозвучавшее в сознании Ларона.

Теперь она смотрела на любовную сцену с искренним интересом и одобрением. «Вот это действительно красиво», – решила она, а затем попыталась разобраться в причинах, побудивших ее сделать такой вывод. Что-то было между ними особенное. Что мог совершить Ларон как любовник такого, на что был не способен Феран? Веландер рассудила: дело в том, что Ларон, а не математика был ее истинным призванием. Его соблазн и волнение передавались ей и становились ее собственными чувствами. Через него она увидела, каким должен быть секс. Вероятно, она вскоре полностью растворится во мраке, умрет по-настоящему, но если бы ей удалось вернуться к жизни, поклялась себе и Судьбе Веландер, она бы сделала все, чтобы занять особое место в душе Ларона и существовать лишь ради него.

Часа через два Ларон забежал в таверну Баргемана, чтобы купить для себя и Пеллиен по куску орехового пирога, две порции устриц и пару кувшинов аркендианского кларета. Оставался лишь час до рассвета, когда он подумал, что пора возвращаться академию. Пеллиен заснула, навалившись на него, так что ему пришлось разбудить ее, чтобы встать.

– Надо бы мне уйти.

– Почему? – промурлыкала она.

– Должен приготовить завтрак.

– Ты ночью съел пятнадцать устриц.

– Я, может, и священник, но еще и студент.

– Ах вот что.

Прозвенел сарголанский гонг, призывавший к молитве, Ларон торопливо поцеловал Пеллиен, уже стоя в дверях. Завтрак в академии всегда начинался сразу после удара гонга.

– Ты знаешь, где я живу, – прошептала она ему в самое ухо.

– Но если я приду без предупреждения, ты можешь оказаться не одна. А вдруг твой спутник решит избить меня?

– У меня нет других любовников; я предпочитаю независимость. Мальчик вроде тебя никогда не захочет обладать мной полностью и безраздельно, не станет принуждать меня стирать его одежду, танцевать перед ним и все такое прочее. Воспринимай это как удобный и необязательный студенческий роман.

Подходя к академии, Ларон понял, что не испытывает ни малейшего чувства вины за то, что с момента встречи с Пеллиен ни на мгновение не вспомнил о Девять. Он вообще не думал о ней. «Ну что же, по крайней мере, мои чувства к ней основаны на чистом рыцарском почитании, свободном от плотской страсти, от вожделения», – подумал он.

– Старина Пеппард Угрюмый, – сказал он вслух, легкой походкой ступая по камням мостовой. – Надо будет как-нибудь поставить в твою честь курильницу.

Пока Ларон и Пеллиен переплетали свои энергетические потоки, сарголанское каботажное судно бросило якорь в заливе Серпа. Ни один другой корабль не встречал там вновь прибывших; на пустынном берегу не видно было ни палатки, ни привала всадников. Ровал ступил на твердую землю, а судно ушло дальше, в путь к порту назначения. Ровал сел на песок, наблюдая за восхождением, а потом заходом Мираль, которую время от времени скрывали от взгляда набегающие облака.

– Сколько времени пройдет до момента, когда «Лунная тень» вновь поднимется на поверхность? – произнес Ровал в темноту, не меняя позы.

– При условии, что экипаж состоит из шести человек, мы должны выходить после полуночи, – отозвался голос за его спиной.

– Шесть. Трое, еще я, значит, два новых моряка, – подсчитал Ровал. – Им можно доверять?

– Я конечно, не моряк, но обладаю достаточным опытом и доверять можно, – ответила Терикель. – А что касается шестого, он тоже не моряк, но может оказаться достойным доверия.

Теперь Ровал наконец встал и обернулся. В призрачном свете Мираль он различил пять силуэтов. Один из них стоял на коленях на песке, двое держали над его головой боевые топоры.

– Мы заметили, как он скользнул в воду и поплыл к берегу, когда ты сходил здесь, – пояснил Норриэйв.

– Он утверждает, что является членом ордена Метрологов, – добавил Хэзлок.

Ровал подошел поближе, внимательно вгляделся в лицо молодого человека, стоявшего на коленях. Он был совершенно незнаком ему.

– Высокоученый мастер, я не хотел никому причинить вред.

– Люди, которые не хотят причинять вред, обычно не лезут в подобные неприятности, не идут за мной по следу. Кто ты? И кто твой господин?

– Я дьякон Лисгар из миссии Метрологов в Диомеде. Я учусь в академии госпожи Ивендель и готовлюсь к посвящению. Священник попросил меня идти за тобой, но не…

– Лжешь! Не осталось в живых ни одного священника из Ордена Метрологов! – воскликнул Хэзлок.

– Я видел кольцо.

– Кольцо можно украсть.

– Пожалуйста, не так быстро, – вмешалась Терикель. – В Диомеде действительно был дьякон по имени Лисгар.

Лисгар охнул:

– Старейшина?

– Как выглядел священник, как его зовут? – спросил Ровал.

– Достопочтенный Ларон, он выглядит слишком молодо, чтобы…

– …чтобы быть священником, – закончила за него Терикель. Поздравляю, дьякон Лисгар, считай, что твоя служба не такому уж достопочтенному Ларону закончена. Ты вступаешь в экипаж «Лунной тени».

– Кстати, всю дорогу от Диомеды он мучился от морской болезни, предупредил Ровал. – А кроме того, у нас есть более важные дела. Эти утесы достаточно высоки. У вас есть то, о чем я просил?

– Все находится дальше, на пляже, – кивнула Терикель.

– Мираль снова скрывают облака. Хорошо, давайте начнем пока не стало светло.

Назначение губернатора Ройлеана считалось самым ничтожным и жалким. Он был направлен в отдаленный, пустынный город, служивший скорее центром сбора торговых пошлин, чем настоящим поселением. Население городка состояло, по большей части, из иностранцев, а не из граждан Сарголана. Все изменилось в связи с подготовкой к войне. Десятки тысяч солдат каждую неделю проходили через этот важнейший перевалочный пункт, и местная экономика буквально расцвела. Никто и вообразить не мог ничего подобного. Кроме солдат в город приходили и представители знати, офицеры, порой даже принцы и родственники императора. Ройлеан постоянно встречал богатых и влиятельных людей, он устанавливал контакты, которые в будущем могли помочь ему сделать карьеру.

В эту ночь принц Ставец, старший сын императора, тоже прибыл в Баалдер. Он остановился в доме губернатора, и Ройлеан устроил в его честь самый роскошный пир, на который был способен. Впрочем, принц большую часть жизни провел в походах, так что ублажить его было совсем не трудно. Десяток бывших рабынь-танцовщиц развлекали офицеров и других гостей, пока те поглощали обильную, хотя и не слишком изысканную еду. Принц и пять его генералов знакомились с представителями торговых кругов. Губернатор выступал и как распорядитель вечера, и как сановник, время от времени подавая жестами распоряжения своим людям и одновременно беседуя с гостями.

– Все отлично налажено, – одобрил обстановку принц. – Твои слуги действуют по-военному точно.