Ревизор: возвращение в СССР 8

Когда есть чёткая цель, жить гораздо легче. Несмотря на позднее время решил зайти к Галие, попросить её заняться этим вопросом. Заодно повидаться, а то редко встречаемся из-за нашей пахоты. Заканчиваем позже, чем она с работы уходит, так что и проводить ее до дома даже не могу. Несколько раз всего она сама к заводу подходила и провожала меня до дому под завидки всего нашего коллектива. Марат с нами в этих случаях шел, а потом сам домой ее провожал.

Дверь открыл Загит и сразу потащил меня на кухню, где он до этого чаёвничал в одиночестве. К нам присоединились Галия и Оксана. Они от Марата уже узнали, что Эмма очнулась и с интересом ждали продолжения. Доложил им всё во всех подробностях, что сам знал. И выложил свою просьбу про детскую мозаику.

– Нам не обязательно новую, подойдёт и чья-нибудь, – объяснял я. – Может, у кого-то дети уже выросли, не играют.

– Кажется у Анжелкиного Саньки была… – припомнила Галия. – Надо спросить.

– А Марат-то где? – спохватился я.

– Так сегодня же четверг. У него тренировка на заводе у вас, – ответил Загит.

– О, мама родная! – воскликнул я. – Это он после хлебозавода ещё на тренировку пошёл?

– Конечно. Вторник, четверг, два раза в неделю, – как о само собой разумеющимся ответил Загит.

Похоже, Марат не делится дома, как мы там упахиваемся. Ну он даёт вообще! После такого трудодня ещё тренировку проводить! Монстр, однако!

Посидел ещё немного в гостях. Оксана удивила миролюбивым настроем. Но расслабляться с ней нельзя. Это она такая ласковая потому, что дочь из Москвы вернулась. А что будет, когда приблизится время уезжать учиться в столицу?

Глава 2

Август 1971 г. Святославль.

Потянулись однообразные дни. Дом – хлебозавод – дом. Несколько раз ездил на лекции от общества «Знания». Они представлялись уже какой-то халявой и отдыхом в сравнении с бетонированием. Уезжая на несколько часов со стройки на хлебозаводе успевал и вздремнуть по дороге, и план лекции продумать.

Съездил опять и в тот колхоз, где рассказывал про рациональное отношение к результатам собственного труда. Пал Григорыч и Иван Лексеич встретили меня как старого друга и сразу, понизив голоса, рассказали, что приглашали к себе корреспондента из Брянской газеты, жаловались на ситуацию. Решили, что и так нагоняй получат за несохранённое зерно, и так за «вынос сора из избы». Но сработало, как я и говорил. После выхода статьи им тут же выделили средства на строительство нового зернохранилища, уже бригаду нашли, кто строить будет.

– Если честно, – делился со мной председатель колхоза, – до сих пор жду, когда меня на ковёр вызовут, спросят за такую самодеятельность.

– Теперь уже не важно, вызовут-не вызовут. – возражал ему зам. – Главное – у нас новый элеватор будет. А с ним и результаты будут ого-го!

– И это правильно. – поддержал я Пал Григорыча.

Лекция была на тему «Советская пятилетка как основа успехов в экономике». Я ее очень одобрил, как узнал – кучу времени сэкономил, даже в библиотеку идти не надо, чтобы колхозникам все разъяснить. Что я, не знаю, что такое плановая экономика, и какие выгоды бывают при плановом ведении хозяйства? Да те же южные корейцы тоже с пятилетками такого прогресса добились, что уж говорить о красном Китае после начала реформ в конце семидесятых. Но, естественно, говорить что-то хорошее и про социалистический Китай сейчас нельзя было, равно как и про капиталистическую Южную Корею. С первым мы после смерти Сталина так капитально поссорились, что в этом же 1971 году китайцы что-то вроде союза с американцами против СССР замутят. А о вторых иначе чем, как о «наймитах империализма», провоцирующих войну в Азии, сейчас и вовсе не принято говорить. Значит, исходя из темы лекции, лучше вообще про них помалкивать. Тем более те же корейцы пятилетку сперли у социализма как раз в те же семидесятые, когда увидели, что КНДР их опережает. Это значит, что скорее всего, сейчас еще пятилеток у них нет.

– Толковый ты лектор. – похвалил меня Иван Лексеич, когда после клуба прошли к нему в кабинет. – Простыми словами сложные вопросы разъясняешь. Только тебя будем просить.

– Увы. Последний раз сегодня выступал. Уезжаю от вас. – развёл руками я.

– Почему? – не скрывая своего разочарования, спросил председатель.

– Учиться еду в Москву. В МГУ поступил.

– То дело! – поддержал меня Пал Григорыч – Молодец!

Мне опять насовали с собой продуктов, самогонки.

– А это тебе на память о нашем колхозе. – торжественно вручил мне председатель разделочную доску, оформленную с одной стороны выжигалкой, раскрашенную красками и полаченную.

На доске очень детально изображён был трактор, а сверху стилизованные буквы «50 лет Октября».

– Это в колхозной школе у нас такие художники учатся, – с гордостью пояснил председатель.

– Тонкая работа, – похвалил я. – Спасибо!

Выступал ещё на собрании работников коммунального хозяйства нашего города. Рассказывал о плюсах монополии государства на оказание услуг населению. Стращал народ тем, как в капиталистических странах искусственно завышают цену на коммунальные услуги для граждан. Дерут двойные и тройные цены, а то и хуже, не стесняясь. Рассказывал с чувством, поскольку были у меня друзья в двадцать первом веке из Прибалтики. Вот всю их боль, когда холодная вода стоит раз в десять дороже, чем в России, в своем выступлении и передал, как опыт жизни несчастных граждан в капстранах. Определенно получилось, какие-то сердобольные женщины даже всхлипывать начали, жалея несчастных, страдающих где-то под гнетом капитализма. Унес десятку с чувством выполненного долга. В девяностых они меня все вспомнят.

Ещё был с лекцией в нашем педучилище. Пытался донести задачи текущей пятилетки до педсостава. Он как бы был совсем не против, так что общение прошло органично. Тем более директор сидел весь напряженный, и так зыркал на каждого, кто раскрывал рот, что они даже зевать боялись, не то что вопросы мне задавать. Похоже, на одной из предыдущих лекций что-то у них там случилось, раз он такой дерганый. Даже любопытно стало, кто же там так оконфузился. Но ведь не спросишь… Работал по шефской помощи, ушел ни с чем.

Несколько раз Галия приходила после работы. Говорила, что Сатчан, несколько последних дней ходит весёлый, можно сказать, счастливый. И начал ящики своего рабочего стола разбирать и шкаф с бумагами, просматривает бумаги, что-то откладывает, что-то рвёт на мелкие куски, по две урны в день набирается изорванной в клочья бумаги.

Неужели, у него ссылка заканчивается?!

– Ты знаешь, – заговорщицким шёпотом рассказывала мне Галия. – Я его спросила, зачем он ненужные бумаги рвёт, да ещё так мелко? Можно же просто смять и выбросить. А он мне говорит: чтобы труднее было восстановить, что на них было. Меня жизнь этому научила. Вот!.. Представляешь? Что, кто-то будет в урне с мусором копаться?

– Ха!.. Ещё как будет, если на кону тёплое местечко! – усмехнулся я. – И надо конкурента убрать.

Ну, Сатчан, пройдоха… Неужто это и есть его печальный опыт вылета с теплого места из столицы в провинцию? Это что же надо было такое в урну выбросить, чтобы из Москвы в Святославль вылететь… Карикатуру на первого секретаря нарисовал, что ли, пока на совещании каком-нибудь сидел? А добрые люди достали и куда надо отнесли?

По Галие ситуация у нас неожиданно изменилась. Мой отец позвонил прямо ей домой и сказал, что в связи с недобором на первом курсе, может прямо на него ее и взять, а не на второй. Учиться дольше, но и плюсы тоже есть. Деканат будет благодарен, что ему меньше влетит за недобор, закончит она учиться в один год со мной, стипендию будет дольше получать. А раз вместе закончим учиться, то нет риска, что ее распределят куда-то в Якутию. Можно бегать между комиссиями МГУ и Горного института с документами о браке и договариваться о распределении в один город.

Я, конечно, подозревал, что батяня оценил здравомыслие Галии и капризность Дианы, и таким образом пытается обеспечить ей лучший присмотр в последний год учебы. Но Галия так загорелась этой идеей, так захотела с самого начала учиться в Горном институте по-настоящему, что я махнул рукой и согласился с предложением отца. Да и в таких делах надо быть поосторожнее – мое противодействие впоследствии могло быть ею расценено, как желание побыстрее отправить ее зарабатывать. Мол, сам буду еще комфортно учиться, а ее на завод пошлю вкалывать. Не сейчас, когда у нас конфетно-букетный период, а попозже, когда неизбежно будут и непростые моменты в отношениях.

Пришлось также у своих пацанов с бетонирования отпроситься на день, и чтобы еще одну проблему решить. Поехал с Инной в Брянск в воскресенье. Славка застрял в больнице с Эммой, а отпуск ему на заводе дали только на поступление. В понедельник уже надо выходить на работу, а он, со слов Инны, и не думает возвращаться.

Только мы приехали с сестрой в Брянский дом Клары Васильевны, как и Славка как раз вернулся из больницы.

– Привет, – буркнул он, нисколько не удивившись, увидев меня.

Знает, что сейчас мозги ему вставлять буду. Сразу в оборону превентивно встал.

– Привет, друг, – спокойно поздоровался я. – Как у Эммы дела?

– Так себе… Инна разве не рассказывала? – с подозрением уставился он на меня.

– Рассказывала, что ей рекомендовали расхаживаться, зарядку делать. – ответил я. – Вслух читать, упражнения для пальцев делать…

Славка кивнул.

– Она же уже почти всё вспомнила?

Друг опять кивнул.

– Слав, – подошёл я к нему ближе. – Инна за ней присмотрит. Тебе надо возвращаться.

– Нет! – Славка замотал головой. – Я не могу. Я ей здесь нужен.

– Ей нужен мужчина, сильное плечо, кормилец, – чеканя слова перечислял я. – Защитник. А не сиделка. Почувствуй разницу.