Бред какой-то!

– Деньги, которые наш папа стырил у людей, они принесли ему сами, – сказал второй.

– Все равно что подарили, – сказал первый.

Жалко, что я не знаю их имен, – писать было бы проще.

– Чтоб я ничего подобного больше не слышала, – прошипела девчонка и направила ружье на мальчишек.

По-моему, художник должен был слышать все их разговоры в этом безветренном мире. Хотя, возможно, он уже ушел. Картина его выглядела завершенной.

– Никаких разговоров о евро и о деньгах, – воскликнула девчонка, – и слышать не желаю о выгоде, о прибыли, о доходах и так далее. И об айфонах и чипсах тоже. Здесь всего этого просто не существует.

– Пятьдесят этих самых, – обратился второй близнец к Дилану.

– Пятьдесят У.Е., – добавил первый, – или мы выставим их на eBay.

Взметая песок, на дюну взбежала собака. Положила у ног девчонки кусок сырого мяса и гавкнула три раза.

– Ч-ч-черт, – сказала девчонка.

Ругаться у нее совершенно не получалось. Видимо, она старательно учила плохие слова, но браниться с таким изысканным произношением – это смех на палочке.

– Ч-ч-чер-р-рт, оно же сырое! Какой нам от него прок! Принеси нам мяса не из кухни, а с тарелок!

Собака грустно гавкнула и легла на песок рядом. Девчонка почесала ее за ухом. Вполне нежно. Пока она не чешет за ухом Дилана, все в порядке.

Дилан подбежал к мальчишкам и попытался отобрать кроссовки. Мгновенно получил от них коленом в пах и сложился вдвое. Я тоже чуть согнулась от боли, как будто у меня трещина в лобковой кости. Преувеличение не считается выдумкой.

– Что с воза упало, то пропало, – сказал первый близнец. А может, второй.

И тут произошло кое-что замечательное. Дилан выпрямился, схватил этих гаденышей за шкирку и столкнул головами. Просто чудо, что у них не треснули черепушки, а то вылетел бы рой черных чертенят.

Shit. Зовут за стол. После еды надо все перечитать и самую сочную фразу отправить в заголовок. Чтобы у главы было название. А потом буду дальше писать о приключениях Дилана. Пока что он главный герой, этот подлец. Так Гамлет называет своего ублюдка дядю: подлец.

Любовь – это смесь жадности со щедростью

11 июля, суббота, 2:22

– Нашел ботинки? – спросила девчонка. – Тогда проваливай! Тебе повезло: я тебя отпускаю. Но если ты кому-нибудь хоть словом обмолвишься, что мы здесь…

– Я никогда ничего не рассказываю, – ответил Дилан. – Никому.

Это правда.

– Вот и продолжай в том же духе. Если я хотя бы заподозрю, что ты меня сдал, тебе от меня не уйти. Я умею читать следы даже на асфальте, и тогда выбирай – пуля или нож. Чтобы ни одной живой души тут и в помине не было!

– А они как же? – Дилан указал на близнецов, сверливших его злобными взглядами.

– Я воспитаю их как зверей.

– А ты сама?

Кровь опять прилила к его щекам. Значит, в прошлый раз он покраснел не от страха. Я так и читала его мысли: если уж мне суждено погибнуть, то от ее рук.

– Я тоже пытаюсь стать зверем, – ответила она.

И принялась объяснять, чем люди отличаются от животных. Несла какую-то чушь. Реальный бред. Разница, по ее словам, только в том, что у людей есть деньги, а у зверей – нет. Ну да, конечно, а еще у людей есть нос, а у сахарниц – нет, вот и вся разница. Мальчишки исчезли в норе за кустом, и обстановка на дюне стала какой-то уж больно домашней. Думаю, девчонка почувствовала, что Дилан ее не выдаст, и после нескольких дней в укрытии ей захотелось поговорить с кем-нибудь нормальным. С кем-нибудь красивым. Добрым. Пусть даже и с человеком.

Она заявила, что вообще-то между животными и людьми различий миллион, но все в итоге сводится к деньгам. Звери отправляются на поиски пищи, как только почувствуют голод, а люди покупают продукты, чтобы съесть потом, когда проголодаются. Потом! Животные, в отличие от людей, не думают о будущем. Животные убивают своих собратьев, чтобы их съесть, или со злости, когда кто-нибудь на них наступит или полезет к их детенышам. А люди – потому что им приказывают другие. И они убивают. Других людей и животных. Ради денег. Ради денег, которые им понадобятся потом, в старости. Они прячут их в сейф или в банк. Человек без денег хочет просто денег, а человек с деньгами – еще больше денег.

– Животные не откладывают на потом, – заявила она.

– Белки запасают всякие грибы, даже поганки, – осторожно возразил Дилан.

– Нет, они их просто прячут. Причем сами знают, что потом не найдут. А люди откладывают все подряд. Есть даже такие поганки, которые запасают белок.

Дилан просто скрючился от хохота – клянусь. Будто впервые в жизни услышал шутку. Но девчонка не засмеялась, так что он поскорей перестал.

– У людей есть вещи, – продолжила она, – деньги и вещи, а у зверей нет абсолютно ничего. Поэтому они не завистливы. Они не крадут, не обманывают, не мошенничают. Звери – хорошие, люди – плохие.

Прямо так и сказала. Было видно, что она не шутит. Есть такие декоративные плитки, на которых написано: «Чем лучше узнаю людей, тем больше люблю животных». И некоторые такое покупают. Не жалеют денег. Идут в сарай за гвоздями и молотком, чтобы такую плитку повесить. В туалете. Или вызывают мастера. Человека. Не слона или дятла, а человека. А тот делает себе, что его попросили, и не задумывается, правильная ли это мысль.

Дилан опустился на песок напротив девчонки.

– С какой стати ты тут уселся?! – зашипела она. – Тебя здесь нет и никогда не было. В твоем мире меня не существует, а тебя не существует в моем. Уходи! Забудь все, что слышал и видел, и ботинки свои забери.

Дилан подскочил так, будто сидел на злющем скорпионе. Ну то есть как будто скорпион разозлился, потому что Дилан на него уселся.

– Для зверя ты слишком красиво говоришь, – заметил Дилан.

Девчонка показала ему средний палец и сказала:

– Да пошел ты на хр-р-рен!

Как будто у нее рот от рождения полон взбитых сливок и ругательствам приходится через них пробиваться.

– Слова тоже изобрели ради денег, – провозгласила она, – чтобы торговать. Назови мне хоть что-нибудь, для чего нужны слова.

Чтобы писать книги, подумала я, или песни – все, что считаю важным.

Дилан не знал.

– Чтобы драться, слова не нужны, – сказала девчонка. – И избавиться от тебя я могу без слов: просто ткну тебя в ребра ружьем, зарычу и оскалюсь. Слова не нужны, чтобы плавать, строить дома, смеяться, целоваться, заниматься любовью.

Мне показалось, что закат начался дико рано, будто уже зима на дворе. Но то было не заходящее солнце, а голова Дилана. Ну и мастер же он краснеть! И драться, оказывается, тоже. Кто бы мог подумать! Его отец был старый хиппи – мир-любовь и все в таком духе. Просил прощения у каждой морковки перед тем, как от нее откусить. Жена выставила его на улицу, потому что он был в два раз старше ее – «на сто процентов старше», как она говорила, – ему едва хватило времени назвать Дилана Диланом. Вот откуда у него это имя.

– А как тебя зовут? – спросил Дилан.

Девчонка вскочила и ткнула его стволом ружья в ребра.