Шаманка поневоле

Рыжий и чёрный феекоты не заставили себя долго ждать. Даже наоборот. Это я заставила их ждать. Одеваться в мокрое и холодное было откровенно неприятно. Но деваться некуда. Когда вокруг моих запястий образовались путы, замок щёлкнул, дверь открылась.

– Я думала, на свободу выпускают без наручников, – выходя, сразу говорю я.

– На свободу, да, – коротко отвечает Грымза.

Когда коты ведут меня по ступеням наверх, я слышу, как она сухо бросает Миру:

– А вас, товарищ Лонн, на рассвете казнят.

Путь к свободе лежит через подземные коридоры. Коты молчат. Я тоже. Мысли заняты Миром. Жаль его. Я успела привыкнуть. Суровый мир. Суровые законы. Главное, чтобы мне выбраться отсюда живой. Надеюсь, Ни поможет. Кажется, он единственный на моей стороне. Впереди огромная дубовая арочная дверь.

– Не подведите, товарищ Куприянова, – слышится из темноты режиссёрский голос.

На меня напяливают какое-то тряпьё, суют в руки бубен и колотушку. Дверь открывается, чувствую толчок в плечо, и вот я уже во внутреннем дворике в центре круга. На меня смотрят сотни глаз. Девушки с гипно-предсказательного за стеклом в коридоре галереи. Мои тувинцы – я машу им рукой – вдоль стены нашей общаги. Напротив меня 12 девушек в длинных льняных сарафанах с узорами. Все с волосами пшеничного цвета и светлыми глазами. Раздаётся громкий удар, и откуда-то сверху гремит голос: "Турнир объявляю открытым".

Глава 9. Турнир

– РодноГрадский институт благородных белых ведьм представляет товарищ Ломанова, – продолжал вещать голос. – Природо-творительное училище представляет товарищ Куприянова.

Эй! Стойте! Какой ещё турнир? Какая Куприянова? Это я что ли? Ну, предположим, я. А делать-то что?

Смотрю на стайку девушек напротив. Они синхронно шагают в мою сторону и взмывают в воздух. Одна из них приземляется возле меня и приветствует кивком головы. Отвечаю тем же.

– Победит сильнейшая! – вещает голос.

Осматриваюсь в поисках поддержки. Но вижу только ухмыляющееся лицо Грымзы, озадаченного Русского и довольного рыжего. Мои тувинцы вообще на меня не смотрят, что-то обсуждают. Точнее, слушают Яра и то кивают, то качают головами. А на колокольне без колокола я вижу четвёртого из приёмной комиссии – седого тувинца. Он три раза бьёт в бубен, и мы с соперницей оказываемся под куполом.

– Тур без правил. Вы можете использовать любую доступную вам магию, кроме смертельной, – вещает голос.

Догадываюсь, что он принадлежит тому самому тувинцу с колокольни. Внимательно изучаю соперницу. Похожа на Наташку из 11 "В", которая чуть Кольку у меня не увела из-под носа. И когда! На 9 мая, гадина. Я стою на сцене, "Катюшу" пою, а она к нему подкатывает у меня на глазах. Думала, я не замечу. Но Колька крепкий орешек. Как он там без меня? Вдруг опять эта кобыла на него глаз положила. Так, надо разобраться с этой ведьмой. В смысле с соперницей. Напротив. А потом уж и с Наташкой, когда вернусь домой. Шмыгаю носом, вспомнив родных. Ну держись, Наташка! Бросаюсь вперёд, и на! получи колотушкой! Ведьма тут же взмывает вверх, повалив меня на землю мощным потоком воздуха.

– Что она творит? – слышу громогласный вопрос.

Действительно, что творит эта гадина? Обрушивает на меня потоки воды. А я… я ещё после дождя в подземелье не обсохла. Встать на ноги удаётся только со второго раза. Ну держись, Наташка! Угрожающе стучу в бубен. Ведьма поднимается выше, но упирается в купол. Машет руками, будто дирижирует на три четверти. Но это и я умею. Машу колотушкой. Волосы ведьмы развеваются на ветру. Она бубнит какие-то непонятные слова, и меня иссушает горячий поток воздуха и глаза заносит песком. Ненавижу. Ладно. Получилось же у меня на экзамене штукатурку порушить. Я тогда не понимала, что сработала какая-то магия. И возможно, именно я её пробудила. Что ж, попробую ещё раз. Выступать я люблю. Прикрываю лицо бубном, как щитом. Долблю в него колотушкой. Не повезло тебе, ведьма, что на Наташку похожа. Запеваю любимую эвенкийскую "Гиркиё". Замечаю, что силы ведьмы поубавились. Выглядываю из-за бубна. Девушка в недоумении смотрит на меня, медленно опускаясь к земле. Волосы её торчат прямо вверх. Смешно. Это раззадоривает меня, и я пою ещё эмоциональнее, показывая весь свой актёрский талант. Вживаюсь в роль представительницы народов Севера. Работаю на публику от души, в какой-то момент забывая о Наташке. Обхожу по окружности, стуча в бубен. Мои тувинцы одобрительно кивают. Оба декана нервно жуют галстуки. И только Грымза стоит с каменным лицом, как изваяние. Наверное, ей прилетело по макушке больше всех, когда я импровизировала на вступительном. Но сейчас-то ей ничего не грозит. Как я вижу, все атмосферные явления происходят исключительно под куполом, никак не отражаясь на внешнем окружении. На деревьях внутреннего дворика ни одного листочка не колыхнулось, когда меня сбивала с ног ведьма Наташка. Кстати, вот и она. Снова машет руками, собирая пальцы в замысловатые фигуры. Губы растянуты в усмешке, а в глазах пляшут красные искры. Я замолкаю, поддавшись какому-то неслышимому приказу. Стою столбом, понимая, что меня обволакивают тонкие нити, не дают дышать. Мне становится дурно. Уберите купол. Дайте воздуха глоток. Дайте музыки! Мрак вползает в меня и отупляет. Последнее, чем могу пошевелить, правая стопа. Отбиваю ритм. Растворяясь в грусти, мысленно пою "В серых каплях дождя". Закрываю глаза, прощаясь с миром.

Мир. Вспоминаю тувинца с гирей на ноге. Как жестоко. Грымза – настоящая Медуза Горгона Анакондовна. Ну почему я попала именно сюда? Почему не в академию на актёрское? И надо же было мне налететь на эту бабку! Стоп. А может, я всё-таки сплю в троллейбусе. Так долго. Доехала до конечной и обратно. Такое уже бывало однажды. Тогда шёл дождь, настоящий ливень, и я задремала. Кондукторша мне потом сказала, что не смогла разбудить. Может, и сейчас я возвращаюсь. Мне нужно проснуться и выйти на своей остановке. Не могу открыть глаза. На лицо капают крупные капли. Ледяные. Обжигают, как острые иглы, вонзаясь в кожу. Вода растворяет мои путы. Глубоко вдыхаю, чуть не захлёбываясь. Открываю глаза, встаю. Поднимаю бубен и колотушку, выпавшие из рук, когда мои ноги подкосились. Ну, Наташка, ты меня достала. Грозно двигаюсь на неё. Замахиваюсь. Ведьма взмывает в воздух. Вот же хитрая. Думаешь, не достану? Швыряю вверх колотушку, попадаю по бедру. Девица дёргается, я подпрыгиваю и ловлю её за щиколотку. Тяну вниз. А она не тянется. Наоборот. Поднимает меня над землёй. Машет руками, насылая мне в лицо ветер с пылью. Но не на ту напала. Если передо мной стоит задача, я её выполняю. Любой ценой. Должна была поступить – поступила. Не совсем туда, но ведь справилась. И сейчас справлюсь. Задача – победить. Только так я смогу вернуться домой.

Девчонка болтает меня по воздуху, как сосиску. Держусь крепко. Мой бубен и колотушка уже в центре круга. Не знаю, должны ли они всё время быть у меня в руках. Надеюсь, это не важно. Главное, уложить на лопатки соперницу. Подтягиваюсь, ползу вверх по её ноге, как по канату. Но она пинает меня, и я лечу вниз, прихватив с собой полоску её сарафана, оставляя ведьму в подобии мини-юбки. Как же больно. Надеюсь, я не сломала себе ничего. Блондинка вновь приземляется. В некогда синих глазах теперь ярко-красные отблески. Кажется, мне хана. К тому же я запуталась в обрывке от её сарафана и не могу пошевелить ногами. ПаМАГити!

Дотягиваюсь до колотушки и машу ею из стороны в сторону, прищурившись от очередной порции пыльного ветра. Ведьма уворачивается. Пару раз попадаю по её пальцам. Ветер стихает. Но соперница завладевает моим бубном. И я что есть силы луплю по нему, вспоминая какую-то песню про северное сияние, оленей и тундру. Кручу её мысленно в голове. Чувствую, как ослабевают путы. Ткань рассыпается прахом. А я иду на соперницу до тех пор, пока её лопатки не касаются стенок купола. Дальше некуда. Над нами и во всём внутреннем дворике идёт снег. Крупными хлопьями он медленно летит к земле. Красиво. "Так, не отвлекаться, товарищ Куприянова", – говорю я себе. Хватаю соперницу за волосы и швыряю в центр круга. Хэй! Удар в бубен. Ведьма поднимается на руках, злобно смотрит на меня красными глазищами. Клацает ставшими огромными и острыми клыками. Кажется, она готова меня сожрать. На тебе, Наташка! Замахиваюсь бубном и в лоб. Ой! Я испортила реквизит. Тонкая кожа инструмента лопнула, и бубен повис на шее соперницы, как ожерелье.

– Раунд окончен, – слышится голос старого тувинца, и купол над нами исчезает.

Зябко. А снег продолжает падать. Волосы Грымзы снова как сосульки. Все ошеломлены – вижу по лицам. Даже на овации сил не хватает. Я улыбаюсь. Яр улыбается мне. Дальше, как во сне. Оба декана берут меня под руки и усаживают на скамейку. А я плачу. Такой стресс испытала.

– Продолжение турнира переносится на завтра, – вещает голос. – Товарищ Грымза, вам слово.

В центр выползает Анакондовна. Обводит взглядом присутствующих, в том числе и девушек за стеклом в галерее. И группу соперниц, успокаивающих рыдающую Ломанову, которая похожа на Наташку.

– Сорок лет. Сорок долгих лет в ЯроКанске не видели ни снега, ни дождя. Я от лица всех жителей города выражаю признательность товарищу Куприяновой.

Это она обо мне сейчас говорит? Прислушиваюсь.

– Мы благодарим небо за его посланницу, – Анакондовна воздела руки кверху. – Сегодня на закате, в честь этого события, будет принесена жертва богам.

Упс! Надеюсь, это они не обо мне. Наверняка зарубят курицу или "дохлого кота" на всех разделят с особым пафосом.

Деканы снова подхватывают меня под руки и тащат в центр дворика, к ректорше.

– Я признаю, что ошиблась в вас, товарищ Куприянова, – с каменным лицом говорит она так, чтоб слышала только я, и потом снова громко: – Как известно, по традиции победитель имеет право на одно желание.

Наконец раздаются овации. Как же я люблю такие моменты. Анакондовна склоняется ко мне и шепчет:

– Это тот самый момент, когда вы можете получить возможность отправиться домой или вернуть ваш артефакт, – подсказывает мне она.

– А можно и то, и другое? – спрашиваю её я.

– Исключено, леди. Выбирайте же скорее. Публика ждёт, – Анакондовна расплывается в несвойственной для неё улыбке.

– Что значит "возможность отправиться домой"? – продолжаю шептать.

– Перед вами будет три двери. Но только одна выпустит вас в ваш мир. Вторая оставит здесь.

– А третья? – чувствую подвох.

– Третья непредсказуема, леди. Может привести в любой из множества миров, – далее ректорша снова переходит на громкий голос. – Итак, товарищ Куприянова, ваше желание.

– Я могу пожелать что угодно, товарищ Грымза? – да, я тоже тренировалась громко говорить, чтобы даже в последнем ряду Кремлёвского дворца было слышно мой поставленный голос.

– Любое желание, – вещает Анакондовна на весь двор и, возможно, дальше.

– И вы исполните?

– Будьте уверены.

– Переводитесь на мой факультет, – шепчет рыжий декан.

– Двери ненадёжны. Выбирайте свой артефакт, – подсказывает белый.

Я делаю шаг вперёд, набираю полную грудь воздуха. Как же бьётся сердце. Голос, не подведи, сейчас от тебя зависит многое. От тебя зависит жизнь. От меня.

Глава 10. Возвращение

Как же мне хочется домой. И телефон обратно. Это подарок отца. За отличную учёбу. А я настолько глупо его профукала! Я даже на девчачий факультет так не хочу, как свой телефончик обратно. А ещё больше к маме с папой. Домой. Смотреть с третьего этажа во двор на соседских детей, на цветочки на клумбе, на берёзоньку и рябинушку. Всем сердцем желаю вернуться обратно в свой реальный мир, покинув этот, иллюзорный. Вот-вот разревусь. Трогательный и очень значимый момент.

– У меня много желаний, – говорю я чуть дрогнувшим голосом. – Но все они ничтожны и корыстны. И вряд ли сделают меня по-настоящему счастливой. Я не смогу спокойно жить, зная, что не использовала этот шанс достойно. Моё сердце жаждет свободы. И оно бьётся, – сжимаю руку в кулак и делаю характерный жест, изображая биение сердца, – ради жизни. Всё, чего я хочу сейчас, это чтобы каждый из вас прочувствовал моё желание. Моё истинное желание. От всего сердца. Я прошу… помилования для Мира.

– Позвольте, леди, – тут же нарисовался Ни-Ни, – мы не собираемся уничтожать мир.