Незнакомец в зеркале

Через полчаса его нашел Леон, старший стюард прогулочной палубы.

– Ну что еще, Леон? – нетерпеливо спросил Дессар.

– Простите, что беспокою, но, по-моему, вам лучше знать об этом.

– Да? – почти не слушая хмыкнул заведующий хозяйственной частью, целиком поглощенный деликатной задачей: как разместить всех почетных гостей за капитанским столом.

Капитан вовсе не принадлежал к светским людям, и для него было тяжким испытанием каждый вечер вести изящную беседу и развлекать дам. Поэтому Дессару постоянно приходилось брать на себя нелегкую обязанность – подбирать не слишком раздражающее общество.

– Это насчет мадам Темпл… – начал Леон.

Дессар поспешно отложил ручку и, мгновенно насторожившись, поднял маленькие черные глазки.

– Говори!

– Я только что проходил мимо ее каюты и услышал громкие голоса и крик. Через дверь почти ничего не слышно, но она вроде бы повторяла: «Вы убили меня, вы убили меня!» Я подумал, что не имею права вмешиваться, но решил немедленно рассказать об этом вам.

– Ты правильно поступил, Леон, – кивнул Дессар. – Я сам проверю, все ли у нее в порядке.

Он посмотрел вслед уходящему стюарду. Невероятно! Неужели кто-то осмелился причинить неприятности такой женщине, как мадам Темпл?! Рыцарские чувства Дессара были глубоко уязвлены. Он надел форменную фуражку, мельком взглянул в зеркало и направился к двери. Но тут зазвонил телефон, и Дессар, секунду поколебавшись, все же поднял трубку.

– Клод? – раздался голос третьего помощника. – Ради Бога, пришли кого-нибудь в кинозал, пусть захватят ведро и швабру. Там все в крови.

Сердце Дессара ухнуло куда-то вниз. Так он и знал.

– Сейчас, – ответил заведующий хозяйством; повесил трубку, позвал матроса, отдал приказания и, подумав немного, набрал номер судового врача.

– Андре? Клод, – представился он, стараясь говорить как можно небрежнее. – Скажи, к тебе никто не обращался за помощью?.. Нет-нет, я не о таблетках от морской болезни… Не пришлось тебе, скажем, зашивать рану, останавливать кровотечение и тому подобное? Понятно… Спасибо.

Охваченный дурными предчувствиями, Дессар, закончив разговор, зашагал к каюте Джилл Темпл, но на полпути случилось очередное происшествие. Ритм движения огромного судна явно изменился. Глянув в сторону океана, Дессар заметил, что корабль подошел к плавучему маяку Эмброз, где оставит буксир и направится в открытое море. Но внезапно шум двигателей «Бретани» смолк. Судно остановилось. Произошло нечто из ряда вон выходящее.

Дессар поспешил к поручню и глянул вниз. Буксир подошел к грузовому отсеку «Бретани», и двое матросов начали перегружать багаж с лайнера.

Дессар увидел, как по шторм-трапу в маленькое суденышко спустился пассажир. Клод успел разглядеть только его затылок, но был уверен, что ошибся. Этого просто не может быть. Сам по себе тот факт, что кто-то покидает корабль подобным образом, пробудил у Дессара чувство смутной тревоги. Повернувшись, он поспешил в каюту Джилл Темпл. На стук никто не ответил. Он снова постучал:

– Мадам Темпл, это Клод Дессар, заведующий хозяйственной частью. Не могу ли я чем-нибудь помочь?

Молчание. К этому времени «система сигнализации» в душе Дессара бушевала вовсю. Инстинкт подсказывал: что-то неладно, случилась беда, и ужасное предчувствие говорило, что неприятности каким-то образом связаны с этой женщиной. Совершенно дикие, невероятные предположения теснились в мозгу Дессара. Она убита… похищена… или…

Клод взялся за ручку двери. Незаперто. Он медленно приоткрыл дверь. Джилл Темпл стояла спиной к нему в дальнем конце каюты, глядя в иллюминатор. Дессар открыл было рот, пытаясь заговорить, но что-то странное в неподвижной оцепенелости этой фигуры остановило его.

Он постоял, неуклюже переминаясь, не в силах решить, что лучше – уйти или остаться, но тут до него донесся нечеловеческий пронзительный вопль, словно исходящий от бьющегося в агонии раненого зверя. Не зная, что делать, ошеломленный приоткрывшейся ему глубиной чужого горя, Дессар потихоньку вышел, осторожно притворив дверь. Он подождал немного, прислушиваясь к бессловесным рыданиям, и, глубоко потрясенный, спотыкаясь, побрел к главной палубе, где находился кинозал. Матрос затирал шваброй кровавую дорожку, тянувшуюся от самых дверей.

«Господи, – подумал Дессар, – неужели еще что-то?..»

Он толкнул дверь – створки приоткрылись. Дессар оказался в просторном помещении, где могло разместиться шестьсот пассажиров. Зал был пуст. Повинуясь непонятному импульсу, Дессар подошел к аппаратной. Замок заперт. Только у двух человек были ключи – у самого Дессара и киномеханика. Клод открыл дверь своим ключом. На первый взгляд все тут было в порядке. Подойдя к двум стоявшим в центре проекторам, он притронулся ладонью к каждому. Один из аппаратов был еще теплым.

Дессар не поленился отправиться на нижнюю палубу и разыскать киномеханика, который поклялся всеми святыми, что не знает, кто еще совсем недавно был в кинозале.

Возвращаясь к себе, Дессар решил сократить путь и прошел через кухню. На его пути встал разъяренный шеф-повар.

– Взгляните-ка, – завопил он, – что наделал какой-то идиот! Попадись он мне только!

На мраморном столике стоял восхитительный свадебный торт, увенчанный изящными сахарными фигурками жениха и невесты. Кто-то раздавил голову невесты.

– И в этот момент, – повествовал Дессар завороженным завсегдатаям бистро, – я понял: должно случиться нечто ужасное!

Книга первая

Глава 1

Детройт в 1919 году был одним из самых богатых и процветающих промышленных городов мира. Первая мировая война закончилась, и Детройт сыграл значительную роль в победе союзных войск, поскольку именно его заводы снабжали фронт танками, тягачами и аэропланами. Теперь, когда угроза нашествия гуннов миновала, автомобильные заводы вернулись к производству мирной продукции, выпуская до четырех тысяч машин в день. Квалифицированные и неквалифицированные рабочие стекались сюда со всего света, чтобы найти работу, и приток итальянцев, ирландцев и немцев не ослабевал.

В числе новоприбывших были новобрачные – Пауль Темплархаус и его жена Фрида.

Пауль был учеником мясника в Мюнхене. Женившись на Фриде и получив приданое, он эмигрировал в Нью-Йорк, где на деньги жены открыл мясную лавку. Через несколько месяцев, почти разорившись, семья переехала в Сент-Луис, затем в Бостон и наконец в Детройт. Причем в каждом городе повторялось одно и то же: в эру процветания, когда люди не экономили на еде, а мясники и бакалейщики обогащались со сказочной быстротой, Пауль Темплархаус ухитрялся прогореть в любом месте, где открывал лавку. Он был хорошим мясником, но абсолютным профаном в бизнесе, и, по правде сказать, гораздо больше любил писать стихи, чем увеличивать капитал.

Пауль проводил долгие часы, подыскивая рифму, оттачивая слог, воплощая на бумаге поэтические образы. Свои творения он отсылал в газеты и журналы, но бессердечные издатели ни разу не напечатали даже строчки из его бессмертных произведений. Однако для Пауля подобные вещи значения не имели. Он отпускал товар в кредит любому, и жители всей округи знали: хочешь получить лучшее мясо бесплатно – иди в лавку Темплархауса.

Жена Пауля, Фрида, некрасивая женщина с невыразительным лицом, совершенно не разбиралась в мужчинах: до встречи с Паулем никто ни разу не пригласил ее даже на свидание. И вот появился человек, который сделал ей предложение, вернее, попросил ее руки у отца. Фрида умоляла родителей согласиться, но старика не нужно было долго уговаривать – он сам смертельно боялся, что дочь повиснет на нем тяжким грузом до конца дней. Отец даже увеличил сумму приданого, чтобы Фрида с мужем смогли уехать из Германии в Новый Свет.

Фрида полюбила мужа с первого взгляда – робкой, нерассуждающей любовью. Никогда раньше ей не приходилось встречать настоящего поэта. Худой, лысоватый, со светлыми близорукими глазами и мечтательным лицом, Пауль стал для нее всем. Только через несколько месяцев Фрида наконец поверила, что этот красивый молодой человек в самом деле принадлежит ей.

Она не питала иллюзий относительно собственной внешности – неуклюжая глыбоподобная фигура, толстые ноги. Самым красивым в ней были ярко-синие глаза цвета горечавки, но прочие черты ее лица, казалось, принадлежали разным людям – большой нос картошкой, унаследованный от деда, дядюшкин лоб, высокий и покатый, отцовский квадратный жесткий подбородок. Но где-то в этом уродливом теле, полученном от Господа словно в жестокую насмешку, была заключена, как в тюремной камере, молодая прекрасная девушка. К несчастью, люди никогда не пытались узнать, что скрывается в душе Фриды, и замечали только уродливую оболочку.

Все, кроме Пауля. Ее Пауля. Впрочем, Фрида так и не узнала, что мужа привлекло лишь ее приданое, в котором тот видел единственное средство избавления от кровавых кусков говядины и бараньих мозгов. Мечтой Пауля было начать собственное дело и, заработав много денег, целиком посвятить себя любимому занятию – поэзии.

Медовый месяц молодожены провели на постоялом дворе в окрестностях Зальцбурга, в прекрасном старом замке, на берегу живописного озера, в окружении лугов и лесов. Фрида сотни раз представляла себе первую брачную ночь: Пауль закроет дверь, страстно обнимет ее и, шепча нежные слова, начнет раздевать. Губы возлюбленного найдут ее губы, он покроет поцелуями ее обнаженное тело, точно так, как описывается в маленьких зеленых книжечках, которые Фрида читала тайком от родителей. Его фаллос поднимется, гордый, набухший желанием, прямой, как древко копья. Пауль подхватит ее на руки, понесет к кровати (хотя, может быть, безопаснее, если просто поведет), осторожно положит на постель и снова обнимет.

«Мой Бог, Фрида, – скажет он, – как я люблю твое тело! Не то что у этих тощих заморышей. У тебя тело женщины, настоящей женщины!»

Но Фриду ждало жестокое разочарование. Пауль действительно запер дверь. Но потом… Жестокая реальность разрушила прекрасные мечты. Фрида с удивлением наблюдала, как Пауль быстро скинул рубашку, обнажив худую безволосую грудь, спустил брюки, открыв крохотный вялый пенис, почти скрытый складками крайней плоти. Ничто в этом человеке не напоминало волнующих картинок в книжках. Пауль растянулся на кровати, ожидая жену. Фрида поняла, что он предоставляет ей самой раздеться, и начала медленно стягивать платье.

«Ну что ж, – думала она, – размер – это еще не все. Пауль может оказаться великолепным любовником».

Через минуту трепещущая молодая жена оказалась на брачной постели рядом с мужем, ожидая услышать романтическое объяснение в любви. Но Пауль лишь молча лег на нее; последовало несколько вялых толчков, и муж быстро откатился. Для ошеломленной новобрачной все закончилось, еще не начавшись. Что же касается Пауля, до сих пор тот привык иметь дело с мюнхенскими потаскушками, и только теперь, потянувшись за бумажником, он вспомнил, что отныне может не платить. С этой минуты услуги подобного рода он будет получать даром.

После того как Пауль уснул, Фрида еще долго лежала с широко открытыми глазами, пытаясь не думать о пережитом разочаровании.

«Секс – это еще не все, – сказала она себе наконец. – Пауль может оказаться прекрасным мужем».

Но, как выяснилось, она и в этом ошиблась.

Уже через несколько недель Фрида увидела Пауля в истинном свете. Она была воспитана в немецких традициях, провозглашавших, что место женщины либо на кухне с детьми, либо в церкви, и поэтому подчинялась мужу беспрекословно. Но глупой Фриду назвать было нельзя. Она не могла не заметить, что муж оставляет желать лучшего и как человек, и как бизнесмен. Там, где Пауль колебался, Фрида стояла на своем. Когда Пауль пытался совершить очередную глупость, Фрида ловко выходила из положения. В самом начале их совместной жизни она не вмешивалась в дела, только молча страдала, видя, как из-за мягкосердечия и идиотизма мужа летят по ветру ее денежки. Но к тому времени как семья перебралась в Детройт, Фрида, не в силах выносить происходящего, ворвалась как-то в лавку мужа, уселась за кассу и первое, что сделала, – повесила табличку «В кредит не отпускаем».

Пауль был потрясен, но это оказалось только началом. Фрида подняла цены на мясо и начала рекламную кампанию, рассылая красочные проспекты по всей округе; вскоре бизнес начал процветать. С этого момента Фрида взяла все дело в свои руки, принимала решения, вела бухгалтерию, а Пауль только подчинялся.

Разочаровавшись в муже, Фрида превратилась в тирана. Она обнаружила, что обладает талантом повелевать людьми, и отныне ничто не могло отвлечь ее от намеченной цели. Именно Фрида указывала, во что и как лучше вложить деньги, где они будут жить, отдыхать и когда заведут ребенка.