Если наступит завтра

Трейси хотела было ответить, что в этом нет необходимости: она не намерена использовать оружие, ей надо только кое-кого попугать, но вдруг поняла, как это глупо прозвучит, и кивнула:

– Да, пожалуйста, – и стала смотреть, как продавец вставляет патроны в барабан. – Спасибо. – Потом открыла сумочку и отсчитала деньги.

– Мне нужна ваша фамилия и адрес для отчета полиции.

Это не приходило Трейси в голову. Грозить Романо пистолетом – противоправное действие. Но ведь преступник он, а не я.

Продавец поднял голову. За зелеными стеклами очков его глаза показались светло-желтыми.

– Итак, ваша фамилия?

– Смит. Джоан Смит. – Он сделал пометку в карточке.

– Адрес?

– Доумэн-роуд, тридцать-двадцать.

– Такого адреса по Доумэн-роуд нет, – не глядя на Трейси, заметил продавец. – Получилось бы на середине реки. Пусть будет пятьдесят-двадцать. – Он подвинул ей карточку: – Распишитесь.

Она расписалась: «Джоан Смит».

– Все?

– Все. – Продавец осторожно просунул покупку в окошечко решетки.

Трейси, посмотрев на оружие, схватила его, положила в сумочку и поспешила на улицу.

– Эй, леди! – крикнул ей вслед продавец. – Только не забудьте, он заряжен.

Джексон-сквер располагается в сердце Французского квартала, а над улицей, словно перст благословляющий, возвышается красивый собор Сент-Луи. Высокая живая изгородь и изящные магнолии отгораживали прекрасные старинные дома и особняки от шума уличного движения. И в одном из этих домов жил Джо Романо.

Трейси дождалась темноты. Праздничный карнавал переместился на улицу Шартрез, и оттуда доносились отзвуки захватившего ее накануне столпотворения.

Трейси стояла в тени, рассматривала дом и ощущала, как револьвер оттягивает сумочку. Ее план был прост: она решила потребовать от Джо Романо, чтобы тот восстановил честное имя матери. В случае отказа Трейси пригрозит ему револьвером и заставит написать признание. Потом отнесет признание лейтенанту Миллеру, тот арестует Романо, и имя матери будет спасено. Трейси отчаянно хотела, чтобы рядом с ней был Чарлз, но такие вещи лучше совершать в одиночку. Придется избавить его от этого. Но когда все будет кончено, и Романо, как ему и положено, сядет за решетку, Трейси все расскажет. К ней приближался пешеход. Она дождалась, когда он пройдет мимо и площадь снова опустеет.

И тогда подошла к дому и нажала на звонок. Никакого ответа. «Может быть, он на каком-нибудь диком домашнем балу, которые часто организуют в последний день Масленицы? Но я подожду, пока он вернется домой», – подумала Трейси. Внезапно над парадным вспыхнул свет, дверь отворилась, и на пороге появился мужчина. Его внешность поразила Трейси. Она ожидала увидеть злобного гангстера с отпечатком всех человеческих пороков на лице. А вместо этого увидела симпатичного, обаятельного мужчину, похожего на университетского профессора. Он заговорил низким приветливым голосом:

– Здравствуйте. Чем могу помочь?

– Вы Джозеф Романо? – Голос у Трейси дрожал.

– К вашим услугам. – У него были непринужденные, располагающие манеры. Неудивительно, что мама поверила ему.

– Я хотела бы поговорить с вами, мистер Романо.

Он окинул взглядом ее фигуру.

– Конечно. Заходите, пожалуйста.

Трейси оказалась в гостиной со старинной, красивой, полированной мебелью. Джо Романо неплохо устроился. «На материнские деньги», – с горечью подумала Трейси.

– Я как раз собирался смешать коктейль. Что вы предпочитаете?

– Ничего.

Романо удивленно покосился на нее:

– Что вас привело ко мне, мисс…

– Трейси Уитни. Я – дочь Дорис Уитни.

С минуту Романо непонимающе смотрел на нее, но затем его лицо прояснилось.

– Ах да, я слышал о вашей матери. Очень печально.

Очень печально! Он стал причиной смерти матери, а теперь единственное, что может сказать, – это «очень печально».

– Мистер Романо, окружной прокурор считает, что моя мать виновна в мошенничестве. Вы знаете, что это неправда. Я хочу, чтобы вы помогли мне восстановить ее честное имя.

Романо пожал плечами:

– Я никогда не разговариваю о делах во время Марди-Гра. Это противоречит моей вере. – Он подошел к бару и начал смешивать два коктейля. – Полагаю, вам станет легче, если вы выпьете.

Он не оставлял ей выбора. Трейси открыла сумочку, вытащила револьвер и прицелилась в Романо.

– Я скажу вам, отчего мне станет легче. Мне станет легче, если вы признаетесь в том, что учинили с моей матерью.

Он обернулся и увидел пистолет.

– Лучше уберите, мисс Уитни. Он может выстрелить.

– Обязательно выстрелит, если не послушаетесь. Опишите, как ободрали компанию, довели до банкротства и принудили мою мать к самоубийству.

Теперь глаза Романо смотрели на нее настороженно.

– Понятно. А что, если я откажусь?

– Тогда я убью вас. – Трейси чувствовала, как револьвер трясется в ее руке.

– Вы не похожи на убийцу, мисс Трейси. – Романо двинулся к ней со стаканом в руке. Слова звучали мягко и умиротворяюще. – Поверьте, я не имею никакого отношения к смерти вашей матери. – Напиток брызнул ей в лицо, глаза обожгло спиртом. Через секунду револьвер был выбит у нее из руки. – А твоя старушка надула меня – не сказала, что у нее такая аппетитная дочка.

Он держал Трейси за руки. Ослепленная и напуганная, она попыталась высвободиться, но Романо прижался к ней и притиснул спиной к стене.

– Ты, детка, с характером. Это мне нравится. Такие меня возбуждают. – Голос Романо стал грубым.

Трейси ощущала его крепкое тело. Хотела вывернуться, однако чувствовала себя совершенно беспомощной.

– Пришла сюда немного поразвлечься? Что ж, Джо развлечет тебя.