Страсть Черного Палача

К слову сказать, мэссер Биндрет с тех пор, как узнал, что я – невеста ашаи, пусть и опального, предложил мне уволиться. Подумал, что такая особа, как я, не пожелает работать в тюрьме. Пришлось убеждать его чуть ли не силой, и бежать с удвоенным рвением осматривать камеры заключенных.

Хвала Светлой деве, у меня получилось. И вот я стояла лицом к лицу с очередным преступником. Честно говоря, камера, в которой я находилась, не входила в состав левого крыла четвертого этажа. Отсека, который я должна была проверить сегодня. Но я логично рассудила, что рано или поздно мне придется проинспектировать и ее, благо, что располагается она неподалеку.

А потому я смело двинулась к худому человеку в лохмотьях, что лежал на голом каменном возвышении в углу этой клетки.

Передо мной оказался мужчина лет сорока на вид. И то, что я увидела дальше, поразило меня до глубины души.

Светлые волосы спутались под слоем черно-бурой запекшейся крови. Лицо было совершенно неузнаваемо от огромного отека. Глаза заплыли под сизым рисунком побоев. Разбитые губы опухли.

На теле было такое количество ран, и старых, и новых, что я удивлялась, как этот человек смог повернуть ко мне голову, сперва дернувшись от испуга.

Я не могла понять, почему заключенный находится в таком виде? Его явно били, и не один день подряд. Но разве у нас предусмотрено такое наказание для преступника?

Я в этом сильно сомневалась. А значит, тут явно дело было нечисто.

Пока я продолжала размышлять, мужчина застонал, попытавшись сесть в моем присутствии. Но безуспешно повалился на холодный камень и потерял сознание.

Я была на грани шока.

Тихонько прикрыла за собой дверь камеры, чтобы никто не увидел, что я здесь, и села рядом с несчастным.

Да, от него крайне плохо пахло, в волосах, кроме крови, определенно были вши, но меня это не пугало. Я, во что бы то ни стало, решила ему помочь.

По официальной версии Бэйлора, которой теперь я обязана была придерживаться, магии во мне чуть больше, чем в курином яйце. Только и хватит, чтобы снять головную боль. А значит, никому не стоило смотреть, как на самом деле я буду лечить этого бедолагу.

Осторожно расположила руки на широкой, но очень худой мужской груди и вздрогнула, тут же ощутив чужую боль.

Белый поток хлынул через потолок, рассыпаясь снежными искрами под моими зажмуренными веками.

Нужно было отстраниться от боли. Иначе помочь не удастся…

Я сильнее зажмурилась, концентрируясь только на помощи. И столб света начал постепенно разделяться, слегка приобретая нужные оттенки, чтобы вылечить тот или иной орган.

Все так, как описано в монастырских книгах! Удивительно было наблюдать, на что, оказывается, способны мои собственные руки. Прежде я не могла использовать силу целиком. А на Бэйлоре я тренировалась совсем в ином колдовстве.

Так что сегодняшнее печальное приключение для меня оказалось отличной практикой в магии. Практикой, которой девушка моего положения просто лишена.

Через некоторое время мужчина задышал ровнее, а я поняла, что совсем измотана.

А значит, пора было заканчивать работу.

Уже встав, чтобы уйти и бросив последний взгляд на этого человека, я невольно отметила некоторое благородство его черт. Светлые руки без трудовых мозолей, довольно мускулистое, хоть и иссушенное тело, четко-очерченный подбородок, какой бывает только у дворян.

Остального под маской побоев разглядеть было невозможно.

Я дала себе слово вернуться сюда завтра и втихую продолжить лечение. Ломиться к начальнику тюрьмы я не собиралась. Здесь явно творилось что-то странное, а значит, сперва нужно узнать, что именно. И этот заключенный скоро мне все расскажет.

По дороге домой я снова вернулась к мыслям, ставшим привычными.

Черный палач сегодня так и не встретился мне ни в одном из коридоров. Как бы я этого не боялась и не хотела одновременно.

А глубине души я даже надеялась на нашу встречу. Потому что со вчерашнего дня, когда мне стала известна ужасная участь Бэйлора, мне не удавалось найти выход из этого ужасного положения.

Я рассмотрела уже десятки вариантов вплоть до того, чтобы прийти на аудиенцию к самому императору и упасть перед ним на колени. Просить сохранить руки своему другу и, что уж делать, будущему жениху. Слава невесты ашаи Зантарен уже прилипла ко мне почти намертво. И как от нее избавиться придется подумать чуть попозже.

Но вряд ли повелитель обрадуется, увидев меня на пороге. Еще недавно я была никем. Пустым местом. Таких даже к воротам замка близко не подпускают.

А поэтому все чаще в голову приходило другое решение. От него во рту становилось сухо, а руки начинали мелко подрагивать.

Я хотела просить о помощи Грегора Вильерт.

Мастера пыток и императорского Черного палача.

Но, честно говоря, эта идея повергала меня в ужас. Что я скажу ему?

И вообще, с какой стати Черному палачу помогать мне? Ведь он ясно дал понять, как относится к моему другу.

Но чем больше я думала об этой идее, тем более реальной она мне представлялась. И к концу дня, как наваждение, уже совершенно не хотела покидать моей головы.

Теперь мне казалось, что я могу убедить мужчину. Возможно, если извиняюсь за то, что нагрубила ему во время нашей последней встречи, буду вести себя культурно и с уважением… Грегор, несмотря на все слухи и домыслы, производил впечатление человека честного и надежного.

В конце концов, я убедила себя, что благородный слуга самого императора уж никак не сможет отказать даме в беде.

А потому, как только солнце начало заходить за горизонт, я выскочила из дома, едва успев переодеться и накинуть плащ. Мне, что называется, не терпелось.

Претворить свой план в действие.

Помочь другу.

Увидеть его?

Нет, последнее я старательно исключала из списка причин для этого позднего визита.

Еще в конце сегодняшнего рабочего дня я узнала у мэссера Биндрета, где проживает мастер пыток. Начальник тюрьмы, хоть и неохотно, но ответил.

Оказалось, что Грегор Вильерт – обладатель одного из самых больших особняков столицы. Его дом, окруженный высоким забором, напоминающим вьющиеся растения, меньше всего походил на место проживания мрачного ашаи по кличке Черный палач.

Сразу за воротами, куда меня пропустил довольно молодой слуга, раскинулся потрясающий сад. У Бэйла и приблизительно не было ничего подобного.

Кстати, мужчина, что провожал меня ко входу в особняк, оказался не просто слугой, а дворецким. И он окинул меня очень подозрительным взглядом, прежде, чем пустить в логово своего хозяина. Как будто это не я, скромная молодая девушка, могла бы опасаться страшного Палача, а наоборот.

Впрочем, мне в этот момент было совершенно не до прислуги. Узенькие дорожки вели вглубь загадочного зеленого царства, где то и дело встречались обнаженные женские статуи. Каждый раз рассматривая округлые фигуры потрясающей красоты, я краснела, но взгляд все же отвести не могла. Кто-то назвал бы это бесстыдством, так явно выставлять напоказ то, что должно быть скрыто. Являть любопытным взглядам так четко очерченные и выполненные с удивительным натурализмом женские тела. Но здесь, среди цветущих кустарников, плодовых деревьев и маленьких декоративных ручьев статуи смотрелись почти целомудренно. Изумрудная листва отбрасывала на них свои тени, солнечные лучи то здесь, то там оставляли на тонких изгибах золотые поцелуи. И казалось, будто эти женщины живые. Просто прячутся тут от чужих глаз.

И вот, наконец, впереди показался особняк. Высокий, белокаменный, как дворец. С резными колоннами на входе и двумя фигурами замерших в прыжке химер.

Очень красивое место. Но, почему-то, стоило представить, что Грегор Вильерт живет в этом огромном доме один, как внутри возникало тоскливое, щемящее чувство.

Ко входу я подошла с замирающим сердцем. От страха и странного предвкушения этой встречи ныло где-то под легкими.