Дежавю

– Сравнили хрен с морковкой. Где я, а где лауреат Нобелевской премии по физике за создание сверхпроводника комнатной температуры.

– Не скромничай. Не обмолвись твой друг четыре года тому назад, что его сестра получила эту премию, не начни ты интересоваться ее открытием, не подкинь идею и не собери всю команду, не было бы сейчас «Элефанта». Не было! Потому мне и жаль тебя больше, чем кого–либо еще. Посмотри, где Галя с чаем.

Я поднялся и пошел к двери. Пока я шел, дверь открылась. На пороге стояла Галя с подносом и чашками. Глаза у нее были красны, видно было, что девушка плакала.

– Галя, ну что же ты? Что с тобой?

– Я? Ничего. Правда, что вас увольняют?

– Правда. Вы разве уже в курсе?

– Я ей ничего не говорил, – раздался за спиной голос Сан Саныча, – под дверью подслушивала, как пить дать.

Галя вспыхнула и сверкнула на него глазами, потом жалобно посмотрела на меня.

– Сан Саныч, ну ладно вам! Засмущали девушку совсем, как ей теперь работать идти дальше?

Забрав у Гали чай, я закрыл дверь и сел. Пару минут помолчали.

Сан Саныч потягивал чай и улыбался.

– Думаю, Галя к тебе не равнодушна.

– Вот те раз! С чего вы решили?

– Смотрю на вас с ней, вспоминаю своего Мишу, Царство ему Небесное, вспоминаю, как дочка младшая моя недавно рассказывала про своего кавалера и сравниваю, провожу параллели. Эх! Молодость!

– Если бы что–то было, я бы заметил.

– Сын мой, – засмеялся Сан Саныч, – ты так увлекся своей работой, что не замечал порой, что ел и ел ли вообще. Петр был моим другом, мне бы хотелось, чтобы у его сына все было хорошо.

– Скоро пять лет после их гибели. Но, кажется, это было на прошлой неделе. Я часто вспоминаю этот день.

– Не кори себя, ты не виноват ни в чем! Никто не виноват.

– Знаю, но чувствую себя плохим сыном. На мне столько всего висит. Это как дамоклов меч. У меня никогда не сложится нормальных отношений ни с кем. Характер мой. Все романы, что когда–то были – заканчивались грустно. Да и с работой такой итог. Утром я шел сюда, как на праздник, а теперь?! Труды жалко, что за границу уйдут. Ребят жалко, кого эти рабовладельцы погонят на работу к себе на плантации.

– Никогда не говори никогда. Мне шестьдесят семь лет, я похоронил сына, жену, воспитал троих дочерей и никогда не падал духом. Тебе тридцать четыре года, а ноешь как семидесятилетний старик. Галя всего на пять лет тебя моложе, и, между прочим, тайком кандидатскую пишет. Я тебе плохого не посоветую.

Сан Саныч отчитывал меня как строгий учитель школьника. И с каждым его словом становилось легче на душе. Когда он закончил ораторствовать, мы оба улыбались. Нет, семь лет рядом с этим замечательной души человеком были прожиты не зря.

– Вернемся к нашим баранам, то есть туркам! Решение о твоем увольнении еще не окончательное, после отпуска вернешься, там поговорим. Контору разделят, проектировщики будут в Стамбуле, эксплуатация останется здесь, строители будут и там и везде. Местное отделение «СевЭнерго» в любом случае никуда не денется, так что буду говорить с Львом Анатольевичем, чтобы не дал пропасть ценному кадру. Он из генерального перешел просто в члены совета директоров «EnergoGlobalGrupp». «Элефант» пробно без тебя запустим.

– К пуску генератора все готово, так что здесь я спокоен. На холостом ходу мы его уже раскручивали.

– За три месяца, что мы проработаем в Стамбуле, ничего с твоими ребятами не случится, а перед своим уходом я какую–нибудь штуку придумаю, как их избавить. И объявляю тебе мой приказ на сегодня: как встретишься после обеда со всеми подрядчиками, поезжай в гости и оторвись как следует. Приказ понятен старлей?

– Так точно товарищ капитан!

Глава 2.

«Как это странно всегда, вроде бы взрослые люди…»

День прошел дальше как обычно. Происшествий больше не было, я немного успокоился и в гости решил не ходить, т.к. время было бы уже позднее, когда я бы добрался до кого–нибудь из друзей.

После работы Галя попросила подвезти ее до подруги. Пару раз в месяц она ездила со мной на другой конец города к одной своей давней знакомой. Иногда такие поездки из–за пробок затягивались на несколько часов, и мы успевали по пути обсудить много разных тем, от погоды и до новинок техники.

Сегодня Галя была расстроена и долго молчала, хотя мы ехали уже полчаса. Впереди на перекрестке произошла авария из–за гололеда, несколько полос на шоссе были перекрыты, поток продвигался вперед по чайной ложке. Наконец она заговорила.

– Вы все же уйдете из «СевЭнерго»? Сан Саныч мне ничего не рассказал. Что было на том совещании утром?

– Нам объявили о продаже контрольного пакета акций компании. Их интересует «фантик» и наши наработки, с его помощью они собираются «решать глобальные проблемы электроэнергетики». Инженеры–разработчики поедут в Стамбул. Причем без всяких гарантий под угрозой увольнения. Я возмутился, хотя Сан Саныч меня останавливал. Ребят жалко. За это меня и «ушли». Не терпят иного мнения. Возможно, у Саныча получится оставить меня в отделе эксплуатации местных сетей. Полностью закрыть или переместить нашу компанию нет возможности.

– Павел Петрович, возьмите меня к себе. Сан Саныч обмолвился, что его переведут на время за проектными, а меня сократят.

– Почему ко мне? Я сам не знаю, где окажусь по возвращении из отпуска. Галя, можно на «ты»?

– Конечно.

– Ты очень способная девушка, не замужем, могла бы перевестись в проектный отдел, съездить в пару этих командировок, получить колоссальный опыт, потом устроиться или там, или у нас в приличную проектировочную фирму. На какую тему у тебя диссертация?

– Не важно. Сан Саныч рассказал про мою учебу?

– Конечно. Он у нас все про всех знает.

Галя тяжело вздохнула, чувствовалось, что она подбирает слова и никак не может высказать их.

– Я хотела к Вам в отдел, а у вас ниже кандидатов технических наук не берут, – на одном дыхании выпалила она, – так я могла бы чаще быть рядом с Вами, с тобой…Паша.

Тут настал мой черед удивляться. Что сказать девушке, которая фактически тебе призналась в любви, а ты не можешь ей подарить этого чувства в ответ?! Я ее знаю почти три года, на всех вечерах она старалась сесть поближе, участвовала в наших разговорах, была моей попутчицей по дороге домой, приятной, милой собеседницей, но не более того. Я не видел ее чувств, не замечал порой ее саму, погрузившись в пучину огромного проекта «Элефант». Прав был Сан Саныч, когда говорил, что она ко мне не равнодушна, но я не думал, что настолько. Весть о моем увольнении напугала ее, она подумала, что мы перестанем видеться совсем и призналась. Больше всего в этот миг я не хотел ее обидеть. Не отличаясь от природы большим тактом и в нескольких горячих точках растеряв все его остатки, я просто замолчал. Впереди растащили сцепившиеся машины, поток пришел в движение. После перекрестка мы оказались на дороге почти в одиночестве. Галя тоже молчала. Показался указатель «Двойной изгиб». Вдруг странное чувство кольнуло под ложечкой: «Все это я уже видел». На выходе из поворота, перед тем как ближний свет фар осветил следующий участок дороги, я вдруг резко для себя самого принял влево, выходя вслепую на встречную полосу. В этот момент луч света упал на фигуру человека, лежащего лицом вниз на проезжей части ровно по предыдущей траектории моего движения. Объехав его, сразу же стал возвращаться на свою полосу, одновременно сбрасывая скорость, машину стало заносить, впереди был стальной отбойник следующего поворота. Галя вскрикнула. Остановился почти в кювете спустя где–то восемьдесят или сто метров ровно перед отбойником. К нам бежал тот самый пешеход. Все произошло так быстро, что только когда мы остановились, я понял, что случилось и как нам всем повезло. Фактически чудо. По дороге шел подвыпивший мужичок, ловил попутки, увидев свет моих фар из–за поворота, решил проголосовать. Дальше как в анекдоте: поскользнулся, упал, очнулся и увидел как мою машину мотает по обледенелой трассе.

– Вы живы, все в порядке? Это все из–за меня! Я виноват, – едва не плача причитал он.

– Все живы, всё слава Богу! Успокойся.

Ехавшая сзади машина остановилась, шофер, молодой парень, видел, как меня кидало, и вышел поинтересоваться, что случилось.

– Товарищ вот на дороге лежал, прямо на моей полосе, едва его объехал. Слава Богу, все живы!

– Это все из–за меня, мне и идти–то всего с километр оставалось, лучше бы он меня переехал, – продолжал пешеход.

– Лучше бы никому не было, особенно водителю. Точно все в порядке?

– Точно. Спасибо, что остановился!

– Ладно, бывай здоров! – парень сел к себе.

Мы тоже тронулись. Девушка заплакала. У нее был шок.