Двенадцать

– Милый дом, – промурлыкала Тора, приподнимая соломенную дверь.

Еле держась на ногах, Усаги проскользнула внутрь вслед за Торой и Умой. Первым делом накинула на сестру старое потрёпанное одеяло. Той, казалось, было всё равно. Ей не терпелось обсудить с подругами всё увиденное.

– Думаю, это всё же были работники. Иначе откуда бы у них взялись цеп и серпы, – начала она. – Никогда бы не подумала, что их можно использовать как оружие!

– Если это дойдёт до Короля-дракона, он запретит их тоже, – зевая, сказала Усаги.

– Тогда всем придётся собирать рис голыми руками. Боюсь, наш Дракон посинеет, пока дождётся урожая, – усмехнулась Тора.

– Вы видели, как они дрались? – В голосе Умы звучало восхищение.

Усаги потёрла глаза.

– Не думаю, чтоб это были обычные работники, – сказала она. – Ты видела, с какой скоростью они мчались с полными мешками риса? И я слышала их голоса. Это подростки, владеющие Дарами Зодиака, – да, такие же как мы.

– Подростки не могли бы сражаться со Стражей, как они. – Тора устроилась поудобнее на земляном полу. – Эти разбойники едва не утащили с собой всё поле. Благодаренье богам, что мы оказались там раньше их.

Слипавшиеся глаза Усаги снова широко раскрылись.

– И что захватили ещё одну связку! – Она приподнялась на локте. – Ума, подожди ещё – может быть, мы достанем тебе пальто на зиму.

Ответом ей был то ли счастливый вздох, то ли зевок.

– Лучше обувь, – пробормотала Ума.

Усаги свернулась калачиком рядом с сестрой и обняла её.

– Обувь так обувь, – сказала она. Рядом с сестрой и Торой было тепло и спокойно. Засыпая, Усаги нащупала деревянного кролика у себя на шее и улыбнулась.

Прошло несколько дней. Тора достала припрятанный ими рис и обмолотила его старым цепом, давно раздобытым ею на свалке. Она попробовала раскрутить его вокруг головы, но чуть не осталась без уха.

– Как думаете, я смогла бы потягаться со Стражей, как эти разбойники?

– С одним, наверно, смогла бы, – попыталась поддержать её Ума. – Ну, или с двумя.

Тора изобразила тигриный рык и обнажила зубы. Два боковых выросли у неё кривоватыми и вполне могли сойти за клыки. Она так и называла их – мои тигриные зубы.

Усаги показала свои тоже. После того как завоеватели «очистили» Златоклык от тех, кто владел Дарами Зодиака, больше дюжины осиротевших и оставшихся без крова детей сумели укрыться в лесу. Три подруги были среди самых младших. Торе тогда было всего восемь лет, но она уже отлично охотилась за мелкой дичью, поэтому старшие нередко брали её с собой на охоту. В умении бесшумно подкрасться ей попросту не было равных. Эта способность и ещё слух Усаги, становившийся со временем ещё острее, позволяли им до сих пор оставаться на свободе.

Ума насыпала обмолоченный рис в маленькие мешочки, привязав несколько им к ногам, так чтобы под длинными юбками было незаметно. Остальные рассовала в карманы и под их широкие пояса, отчего все три стали заметно плотнее в талии.

– Смотрите, я жонглёр! – Ума подбросила несколько мешочков в воздух и попыталась поймать на лету. Один упал, и золотистые зёрна риса рассыпались по земляному полу.

– Ума! Это тебе не игрушки, – резко сказала Усаги. – Нашла чем развлекаться! – Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Девочка, рождённая в год Лошади. Это понятно. Но когда-нибудь она навлечёт на них беду. – Давай-ка подбирай.

Ума нагнулась и, обиженно оттопырив нижнюю губу, молча подобрала всё до последнего зёрнышка. Тора обняла её за плечи.

– Ладно, Огненная Лошадь, пойдём поищем тебе новые подковы.

Они шли, осторожно переставляя ноги, чтобы не растерять драгоценный груз, и, оставив позади лес, вышли к городской окраине. Златоклык до сих пор считался главным городом Провинции Каменистой Реки, славившейся своим рисом задолго до того, как Король-дракон начал ввозить более неприхотливые растения из Королевства Улагу. Но в войну он пострадал не меньше других городов. Некоторые дома стояли пустые, с заклеенными окнами, в других жили начальники Стражи, стрелявшие ради забавы по резным изваяниям на воротах и крышах.

Ближе к центру города Усаги остановила взгляд на высокой остроконечной крыше бывшей Школы Двенадцати и невольно нахмурилась. Теперь здесь находился Штаб Королевской Стражи. Там, где раньше возвышались фигуры Двенадцати, зияли пустоты или виднелись уродливые «пеньки». Кто-то побелил почерневшие основания деревянных скульптур, и всё равно крыша выглядела безнадёжно обезображенной. Каждый раз, как Усаги проходила мимо, ей хотелось плакать. Отец был бы глубоко опечален, узнав, что вся его работа пропала. И мама ужаснулась бы тому, как варвары-захватчики обошлись со святыней. У Усаги заныло в животе, и она остановилась.

– На что уставилась? – жёсткий с присвистом улагский акцент Стражника заставил её вздрогнуть. Тот стоял, прислонившись к стене с вывеской «Щетина и клык». Это был кабачок, в котором имели обыкновение собираться Стражники. Горожане называли его между собой «Визжащая свинья». Тот, что стоял сейчас перед Усаги, сам походил на свинью – широкая плоская физиономия, маленькие блестящие глазки. Металлический панцирь едва покрывал его огромный живот, рукава были из дублёной кожи, шлем он держал сейчас в руках. Усаги бросила беспокойный взгляд на его кривой меч и ничего не ответила. Хрюкнув, он отделился от стены и, ковыряя в зубах, красных от ореховой жвачки, приблизился к ней. Усаги невольно поморщилась от тухлого запаха чеснока и рисового вина, ударившего ей в нос.

– В чём дело? У тебя вместо головы пустая тыква? Или, может, духи похитили твой язык?

– Что-то вроде этого, – быстро ответила за неё Тора. – Она родилась немой – как старый король Огана.

Мир его праху. Усаги чуть не произнесла эти слова вслух, но вовремя прикусила язык.

Стражник сплюнул.

– Тупые островитяне! Как можно было допустить, чтоб увечный от рождения стал королём. Хоть убей, не пойму. Вот с Королём-драконом вам повезло. Очистил страну от этого выродка и его проклятых вояк, завёл торговлю с Королевствами-близнецами – и вот результат: остров процветает!

Усаги и Тора неуверенно кивнули.

– Правда, – подала голос Ума. – Риса на полях – хоть отбавляй!

– Это точно, – сказал Стражник и посмотрел на них своими свиными глазками. – Отправим-ка вас туда поработать. Хоть вид у вас неказистый, но девчонки вы крепкие. Ты, немая, тоже.

Усаги проглотила слюну и посмотрела вниз на свои ноги. Свиные глазки принялся гоготать так, что лицо у него сделалось такого же пунцового цвета, как зубы.

– Ну и вид у вас! – Он закашлялся и лениво махнул рукой. – Убирайтесь с глаз моих, пока я не придумал для вас ещё работу!

Не сказав ни слова, они поспешили прочь, слыша за спиной тупой хохот Стражника. Ума схватила Усаги за руку. Та крепко сжала её ладонь в своей. Потом разгладила набитый рисом пояс. Сердце у неё стучало так громко, что казалось, заглушало все звуки вокруг.

– А теперь скорее к тётушке Бо, – еле слышно произнесла Тора.

Время близилось к вечеру – час Обезьяны. Люди ещё не закончили свои труды: одни работали на поле, другие готовили для отправки подводы с рисом. Тётушка Бо на поле не работала – зато всегда покупала всё, что они ей приносили. Она была повитухой, жила с маленьким сыном в рабочем квартале, собирала травы и готовила бальзамы от разных хворей.

Этот тесный квартал выстроили наспех сразу после войны. Тогда в Златоклык хлынули многие из тех, кто прежде работал на полях сам по себе, а ещё те, чьи деревни были безжалостно разрушены. Они жили в скромных домишках, воздвигнутых на сваях и прозванных «плавучими хижинами». Рядом возились в грязи курицы, и, привязанные к сваям, бесстрастно пощипывали траву козы. В общественных свинарниках, построенных из битого мрамора мидагских каменоломен и остро пахнущих навозом, копались в отбросах волосатые свиньи.

Когда они проходили мимо, Усаги заметила ошмёток сахарного тростника, чудом избежавший свиного рыла и валявшийся в грязи возле хлева. Это была редкая удача. Он был наполовину высохший и облепленный муравьями, и всё равно казался ей восхитительным лакомством. Усаги быстро подобрала его, очистила, прежде чем сунуть в и без того набитый карман и кинулась догонять Тору и Уму, которые уже входили в «плавучую хижину» тётушки Бо.

Дом состоял из всего одной комнаты. Развешенные вдоль бамбуковых стен пучки трав перебивали заполнившую весь квартал вонь от свинарников. Тётушка Бо усадила их на круглые подушки (сама она тоже была уютной и круглой) и налила в чашки некрепкого зелёного чаю.

– Давненько вас не было видно, – сказала она с мягкой улыбкой, заправляя седоватую прядь в небрежный пучок на затылке. Не накопали мне ещё корня горечавки? А то что-то у меня его почти не осталось.

В первый раз они встретили тётушку Бо сразу после войны – она собирала в лесу растения для своих снадобий. Тогда она только появилась в Златоклыке со своим маленьким сынишкой – была намного худее, чем сейчас, смотрела растерянно и печально. Усаги хорошо помнила её удивление и испуг, когда она наткнулась на них в лесу. Но она не закричала, не выдала их Страже. Оставила им немножко еды и предложила собирать для неё травы. Многие обращались к ней – кто за лекарствами, кто за помощью в родах, стараясь отплатить чем-нибудь взамен. И она понемножку делилась с детьми из леса, впрочем, не без выгоды для себя. Если бы не тётушка Бо, они бы давно ходили босыми и раздетыми.

Её сынишке Яго уже исполнилось шесть лет. Это был крепкий, смуглый малыш с чёрными как смоль волосами, торчащими, как перья, у него на макушке. Теперь его распирало поделиться с ними своими новостями.

– Мой нижний зуб качается! – заявил он, продемонстрировав зуб и скача вокруг них кругами. – И у всех теперь – рис! Сегодня утром у каждой двери стоял мешок риса!

– У каждой двери? – не веря своим ушам, переспросила Тора.

– Большой мешок? – поинтересовалась Ума.