Пусть она вернется

Но на этот раз я видела не себя или незнакомку. Я бы легко отдала руку на отсечение, что на экране было лицо моей матери.

Губы Тимоте движутся, но я напрасно пытаюсь сосредоточиться на его лице, я слышу только ужасный гул в ушах. Как будто рой пчел орудует там отбойными молотками.

Пятнадцать лет назад полиция не нашла достаточно доказательств, чтобы открыть дело, и быстренько пришла к заключению, что моя мать уехала по собственному желанию. Но мы с папой так и не смогли в это поверить. По крайней мере, в первые месяцы. Мой отец, решив во что бы то ни стало выяснить, что случилось, ради нашей семьи, особенно после отказа судьи возбудить дело, обратился в благотворительную ассоциацию по поиску пропавших. Он развешивал объявления о пропаже везде, где только мог.

Это занимало не только его рабочее время, но и все свободные часы. Папа приходил на работу с единственной целью – расклеить фотографии жены и номера телефона на задние стекла сдаваемых в аренду автомобилей. Ему казалось, что чем больше машин будут ехать с этими наклейками, тем больше шансов найти ее. Это все должно было закончиться головокружительным сюжетом о воссоединении на телевидении, типа тех, что показывают в разных популярных телешоу. Но не вышло.

– Марго, не пугай меня, – встревожился Тимоте. – Моргни, скажи хоть что-нибудь! Позвать врача? Папу?

При упоминании об отце я нахожу в себе силы покачать головой. Только не папу. После стольких лет метаний между надеждой и горем, после сплетен и косых взглядов он наконец-то обрел относительный покой, и я не хочу его нарушать.

– Можно мне воды…

Тим тут же бросается в кухню и приносит мне пластиковый стаканчик с водой. Он боится, что у меня будет нервный срыв и я запущу стаканом в стену? Должно быть, у меня совсем безумный вид. Я благодарно киваю и делаю несколько глотков, стараясь привести мысли в порядок. Что же я чувствую, в конце концов? Обиду? Страх? Ненависть? Все вместе по чуть-чуть. Если бы эмоции имели цвет, то чувство, которое я ощущаю, было бы темно-коричневым. Смесь красного гнева, желтой надежды и черной обиды. Вдобавок темно-коричневый явно не самый симпатичный цвет.