Революция Разрушения

Она, наверное, чувствовала больше боли, чем я за прошедший час, пока слушала пересказ произошедшего.

За девушку в юбке я умолчал, чтобы не дразнить Лилию.

После того, как она обработала мои ожоги – Лиля пошутила, что во мне просыпается «зелёный человечек» – я показал ей свою «добычу». Это была обычная армейская винтовка Драгунова – или те отобрали во время очередного нападения, или кто-то из военных перешёл на их сторону.

Или, что вряд ли, её купили. Любой сценарий меня не удивит.

Сейчас у них недостаток денег – пока мы ещё можем сдерживать их вылазки. Стоит им захватить хоть кусок города надолго – и средств хватит даже на несколько танков. Распродать содержимое завода, фабрики, отеля или даже музея – вот и колоссальная прибыль.

И уж точно найдётся тот, кто продаст.

Я снова писал в блокноте. Винтовка пополнила ряды трофеев: самодельные гранаты, мины и другие взрывчатки, а также пулемёты разных калибров, скоростей стрельбы и разных прочих характеристик.

Это не просто восставшие, это целая армия. Пока ещё не окрепшая.

Я уже не боюсь того, что они могут сделать. Я уже ничего не боюсь и не чувствую.

Кроме несправедливости. Одни умирают, идя целенаправленно на смерть. Другие борются с непобедимыми болезнями и радуются каждому часу даже мучительной, но жизни.

Шум на улице немного утих. Битва на площади должна уже была закончиться.

Я продолжил писать:

Возможно, я ощущаю некую вину за разгромленный ювелирный прям у моего носа. Но владелец сам виноват – сейчас такое содержать очень опасно.

Даже все банки вывезли средства ближе к столице государства. Там было поспокойнее.

Они могут только разрушать и нападать. Они не думают, что, придя к власти, придётся это всё отстроить.

А денег на это не найдётся. Потому что они грабят страну, и всего лишь.

Просто нашлись «умные» псевдопатриоты, которые и руководят этим всем ради своей выгоды. А за ними пошли сотни тысяч по всему государству.

Пока записи ложились нервным почерком в строчки на бумаге, я обсуждал это со своей девушкой.

Она не видела ничего в том, что я делал. Потому что одно дело – слышать об убийстве, а другое дело – убивать.

Да, каждый раз это даётся легче. Но совесть не даёт спать с такой же силой.