Драконий луг

– Если решишь верно, получишь приз, – сказал Гриффин.

– Какой приз?

– Вот тогда и узнаешь.

С тех пор, выходя из старого Пасторского дома, Эффи каждый раз останавливалась под выключателями и пыталась разгадать головоломку. Ответ все не находился. Эффи терпеть не могла сдаваться. Она просила дедушку дать подсказку, но он ни разу не пошел ей навстречу. Вместо этого в перерывах между ее переводами подкидывал ей новые задачи на магическое мышление. Некоторые были похожи на шутки или загадки.

– Например, – сказал ей Гриффин за пару недель до поступления в школу Тузиталы, – представь, что человек не очень сильно бросает мяч, и вдруг мяч меняет направление и возвращается к нему в руки. Он не ударяется о стену или обо что-то другое, нет ни нитки, ни веревки, которая его притягивает. Как это возможно без магии?

Эффи думала целый день, и все-таки сдалась.

– Скажи ответ, дедушка! – взмолилась она уже перед самым уходом домой на ночь.

– Он бросил мячик вверх, детка.

Эффи расхохоталась. Ну, конечно! Вот это шутка!

Но дед не смеялся.

– Ты должна ухватить алгоритм прежде, чем подступишься хотя бы к азам магии, – сказал он. – Ты должна научиться думать. А времени у нас, кажется, не так уж много.

– Ты о чем? Почему времени не много?

Но дедушка не ответил.

3

В тот октябрьский понедельник Эффи утром не пришла в школу из-за того, что случилось в предыдущую среду. Отец Эффи, Оруэлл Форзац, как обычно, заехал за ней домой к деду, но не стал ждать в машине, а одолел два пролета и поднялся в квартиру Гриффина.

Эффи отослали в библиотеку «заниматься», но она болталась в коридоре, пытаясь подслушать разговор. Она чувствовала: что-то происходит. За неделю до этого Гриффин неожиданно пропал на три дня, так что ей после школы приходилось возвращаться прямо домой и, вместо того, чтобы заниматься с дедом, помогать мачехе Кайт нянчить маленькую сестричку Луну.

Оруэлл Форзац носил когда-то золотой шелковый галстук-бабочку и кружил мать Эффи в вальсе по тесной кухне под песни на забытых языках, которые он когда-то преподавал. Но не прошло и двух лет после исчезновения Аврелии, а он уже начал встречаться с Кайт. Потом в университете изменились порядки, его повысили в должности, а это означало темный костюм, часто с именной табличкой, и поездки на конференции по таким темам, как «Условия обучения в реале» и «Возвращаясь к перу и бумаге».

– Опять то же самое, – говорил отец в ту среду. – Мне написала твоя дурацкая группа Меча и Колдовства. Якобы ты обучаешь их «запретным вещам». Не знаю, что это должно означать, но в любом случае прошу прекратить.

Гриффин долго молчал.

Потом сказал:

– Они не правы.

– Мне все равно, – возразил Оруэлл. – Я просто прошу тебя прекратить.

– Ты никогда не верил в Иномирье, – сказал Гриффин. – И ты считаешь гильдейское управление просто сложной игрой. Хорошо. Предположим. Тогда что тебе за дело, чему я учу? Какая разница, что они скажут?

– Опасным может быть и то, чего не существует, – напомнил Оруэлл.

– Верно, – тихо согласился Гриффин. – Но я всего лишь прошу тебя мне поверить. Я не иду против Гильдии. Эффи ничего не грозит. По крайней мере не больше, чем каждому в нынешнем мире.

В комнате долго было тихо.

– Никогда не понимал, куда на самом деле пропадает Аврелия, когда уходит, по её словам, в «Иномирье», – заговорил Оруэлл. – Но уверен, что все было намного ближе к реальности, чем её выдумки. Собственно, я уверен, что она просто связалась с другим мужчиной, возможно, из этой нелепой «Гильдии». Да, знаю, ты веришь в магию. И, может быть, иногда она работает – эффект плацебо, или… Слушай, я не законченный циник. Конечно, Аврелия хотела, чтобы я во все это поверил, но я так и не смог. Не в той мере, о которой она говорила.

Эффи услышала шаги: наверно, её отец расхаживал по комнате. И продолжал говорить.

– И я не знаю, где теперь Аврелия. Я смирился с её уходом. Возможно, она умерла или живет с другим. Сказать по правде, не знаю, что лучше. Но дочери я не позволю связываться с людьми, которые испортили её мать. В этом мире полно чудаков, психов, отребья. Мне это не нравится. Ты меня понимаешь?

Гриффин вздохнул так громко, что Эффи услышала из коридора.

– Послушай, – начал он. – Дибери… они…

Оруэлл громко выругался. Судя по звуку, налетел на что-то, может быть, на стенку. Несколько тихих слов Эффи не расслышала. Потом он воскликнул:

– Не желаю слышать о ДИБЕРИ! Они НЕ существуют! Я уже говорил, что…

– Ну тогда тебе не понять, что происходит, – холодно ответил Гриффин.

В ту же ночь его нашли без сознания, окровавленного, едва живого, в переулке на западном краю Старого города, рядом с пассажем Забав. Никто не знал, что привело его в эту часть города, и не представлял, что с ним случилось. Кайт предположила, что старик заблудился и попал под машину.

– Со старыми маразматиками такое случается, – сказала она. Но Гриффин не страдал маразмом.

Его увезли в ближайшую больницу. На следующий день и через день Эффи вместо школы навещала деда. Тот каждый день просил её принести то одно, то другое из его комнаты. В первый раз – тонкую коричневую палочку, которую при ней прятал в потайной ящик (теперь он назвал её «жезлом» и произнес это слово так, что Эффи показалось: она слышит его впервые), в другой раз – прозрачный кристалл. Ещё она принесла ему бумагу и чернила, очки и нож для конвертов с костяной ручкой.

В субботу Эффи застала дедушку сидящим на кровати. Он что-то писал или пытался написать. Сестра Андервуд, мать Максимильяна, который учился с Эффи в одном классе, все время вмешивалась: проверяла Гриффину пульс и давление, записывала показания на табличке в ногах кровати. Гриффин так ослабел, что едва произносил по одному слову за несколько минут. Он кашлял, хрипел и морщился от боли при каждом движении.

– Это М-кодициль, – с трудом объяснял он Эффи. – Для тебя. Мне надо его закончить, а потом… Ты отдашь его Пеламу Лонгфелло – он мой душеприказчик. Ты его найдешь, найдешь его в… – бедный Гриффин задохнулся. – Это очень важно, – он сильно закашлялся. – Я потерял свою силу, Ефимия. Я всё потерял из-за… Постарайся спасти библиотеку. Все мои книги – твои. И вещи. Жезл. Кристалл. Все, что останется после… В завещании это указано. Не думал, что так скоро. И отыщи Дра…

Дверь открылась, вошел Оруэлл, спросил тестя, как он себя чувствует.

– Нам пора идти, – спустя несколько минут сказал он дочери. – Скоро потемнение.

Потемнения случались по несколько раз в неделю. В это время запрещалось пользоваться электричеством. Ещё бывало, что по неделе кряду совсем отключалась полуживая телефонная сеть – ей нужен был отдых. Вот почему почти все теперь носили с собой работающие на радиоволнах пейджеры.

– Хорошо, только… – начала Эффи. – Подожди немножко.

Оруэлл неловко потрепал Гриффина по плечу.

– Удачной операции завтра, – сказал он и обратился к дочери: – Я подожду снаружи. У тебя три минуты.

Эффи смотрела на дедушку – он ведь собирался сказать что-то важное. Пусть бы ещё раз попробовал!

– Ро… Ролло, – выговорил Гриффин, едва Оруэлл скрылся. Потом он долго молчал, собираясь с силами. И притянул Эффи к себе, чтобы только она слышала его слова.

– Ищи Драконий луг, – тихим шепотом выговорил он. И повторил на едва узнаваемом росианском: «Парфен друик» – Драконья зелень. Что бы это значило?

– Без кольца не ходи, – продолжал Гриффин и взглядом указал на свою дрожащую руку. На мизинце Эффи увидела серебряное колечко. – Раздобыл его для тебя, Ефимия, – сказал Гриффин, – когда понял, что ты настоящая… настоящая… – Кашель скомкал последнее слово. – Я бы отдал его сразу, но оно нужно мне, как и остальные мои подмоги, чтобы попытаться… попытаться… – опять кашель. – Ох… бесполезно. Кодициль. Пелам Лонгфелло объяснит. И раздобудь столько подмоги, сколько сумеешь.

– Я не понимаю, – расплакалась Эффи. – Не оставляй меня.