Внебрачный ребенок

– Хорошо… – я пожала плечами, ничего не понимая. С чего вдруг такие привилегия? – Сейчас только отменю такси, – потянулась к телефону и набрала последний номер из списка контактов, а когда закончила разговор и повернулась к двери, Паша уже вышел из кабинета.

Неужели он меня ревновал к Роберту? Впервые за годы наших отношений он так открыто проявлял эмоции. Обычно сдержанный, всегда серьезный… А сейчас вдруг что изменилось? Прихватив сумку и папку с бумагами, я направилась вниз, стараясь не думать о предстоящей встрече с Робертом. Может быть, он пришлет на объект кого-нибудь из своих помощников? Это бы всем упростило задачу. Ладно, не всем, только мне.

Я вышла на улицу и подошла к машине Быстрова. Забралась внутрь и поймала напряженный мужской взгляд: Паша разговаривал с кем-то по телефону, быстро кивнул мне, чтобы я пристегнулась. Мы выехали с парковки. Изнутри меня начала жечь предательская мысль, что я была бессовестной лгуньей и обманывала обоих мужчин. То и дело я прокручивала в своей голове наш разговор с Робертом, как я признаюсь ему, что родила от него дочь пять лет назад. Пыталась представить его реакцию, но все заканчивалось ужасно в моем воображении. Но ни разу до этой минуты я не задумалась о чувствах Паши. Что он будет испытывать по отношению ко мне, когда узнает кто отец Мышки, которую он так обожал?

– Полина, ты слышишь? – я повернула голову в сторону Быстрова, он смотрел на меня сосредоточенным взглядом.

– Я задумалась. Извини. Что ты сказал? – переспросила, улыбнувшись краешком губ.

– Ты не против, если первую встречу с застройщиками я проведу вместе с тобой?

– Разве ты… – я запнулась, глядя в его лицо. – Паша, что происходит?

До этого дня Быстров не проявлял даже и намека на ревность. Наши отношения изначально были построены на доверии. В Паше я видела идеального спутника жизни, предложи он мне нечто большее, чем просто отношения и постель, я бы не задумываясь, согласилась стать его женой. Но таких предложений мне не поступало.

– Мог бы сказать, что переживаю за тебя и просто хочу поддержать, но уверен в тебе на сто процентов. Поэтому буду откровенен: мне не очень нравится вся эта история с появлением мужа твоей сестры. Я настаиваю, чтобы ты держалась от него подальше. И ему я намерен сегодня сказать то же самое после переговоров.

Я сжалась и затаила дыхание.

– Ты моя женщина, а я не позволю никому другому в моем присутствии пожирать тебя глазами. Считай этой моей прихотью, ревностью, сумасбродством, но своим делиться я не намерен. Лучше предупреждать преступления, чем их наказывать.

Неужели Быстров переживал из-за того, что я предпочту нашу надежную связь какой-нибудь интрижке на стороне? Что за глупости?

– Паша… – обескураженно выдохнула я, даже не зная как реагировать на эту откровенность. – Мне кажется, что сейчас ты перегибаешь палку… Ты собираешься устроить Роберту скандал? На каком основании?

– Не скандал, Полина. А обозначить человеку границы, которые ты, как я понимаю, выстраивать не собираешься.

12

Полина

– Останови машину, Паша. Я поймаю такси, – попросила я, втянув в легкие воздух, чувствуя, как меня потряхивает от возмущения. – Будет лучше, если мы увидимся вечером, и обсудим все в спокойной обстановке…

Быстров собирался помочь мне выстроить границы с другим человеком, но при этом сам переходил черту. Я не выносила давления, и он прекрасно об этом знал. К тому же у него не было на меня никаких прав, чтобы диктовать сейчас свои условия, тем более доносить их в таком тоне.

– Что? – он непонимающе посмотрел на меня. – Полина, каким вечером?

– Хорошо… – протянула я. – Давай обсудим сейчас. Я не понимаю, о каких границах идет речь. Ты, может быть, забыл, но мы с Кристиной не чужие друг другу люди, а Роберт остался с младенцем на руках, и в одно мгновение потерял практически всех близких ему людей. Я сама была в такой ситуации, знаю как это тяжело. И если на то пошло, ты сейчас вдвойне не прав, потому что сам пережил однажды подобное, оставшись с ребенком на руках. Разве нет?

Паша сжал руками руль до побеления костяшек.

– Не прав значит? – он покачал головой и дерзко усмехнулся. – Именно потому, что сам был в такой ситуации, понимаю, что задумал Шалимов. Только знай, Поля, из этой жалости потом могут вспыхнуть сильные чувства, такие как: привязанность, нежность, общая забота о детях… Это все сближает, поверь мне. Особенно, когда дети маленькие, а взрослые люди заинтересованы в том, чтобы дать им как можно больше душевного комфорта и тепла. Он же смотрит на тебя, а видит ее! Ты это понимаешь? Ее видит, а не тебя! Только пока ты по вечерам в комнате у своих стариков размышляла о том, чем побаловать себя на ужин: гречкой с дешевыми сосисками или голыми макаронами, твоя сестра жила, как королева с обеспеченным мужем. А на нищенскую стипендию, ты забыла, как жила с ребенком и сводила концы с концами? Исходя из всего, что услышал от тебя, когда ты вернулась из Казани, видя твое расшатанное состояние, я сделал вывод: Шалимову не составит труда прогнуть тебя под свои решения. Ты даже не успеешь опомниться, как всецело окунешься в заботы о его дочери. Полина… – устало вздохнул он и взглянул на меня. – Я хочу уберечь тебя от ошибок.

Для меня всегда было важно чувствовать себя свободным человеком. Кристина же, не колеблясь ни минуты, согласилась на брак с мужчиной другого менталитета и устоев, которого почти не знала, Мы с сестрой были совершенно разными людьми, но не в том ключе, в каком увидел отличия Роберт: Кристина жила в золотой клетке, была зависима от решений других людей, а я бы так не смогла! С детства не умела скрывать своих чувств и эмоций и, в отличие от сестры, давно бы выцарапала глаза насильнику и подонку, разрушившему светлые мечты. Такое за гранью моего понимания. И Пашины опасения я не разделяла. Откуда взялась эта ревность и недоверие? С чего он решил, что я собиралась сближаться с Шалимовым, когда все шесть лет делала обратное?

– С какой стати семья сестры должна была меня содержать, Паша? Да, я много не зарабатывала, крутилась, как могла, но рядом всегда были надежные люди. И ты, в том числе. Родители оставили нам с Кристиной небольшие сбережения, сестра отдала мне свою долю. Разве этого недостаточно? Да при чем здесь вообще деньги? Ты несешь полную ерунду!

– Да, деньги здесь ни при чем, – согласился он. – Дело совсем в другом, Полина. И все, что я сказал – не ерунда. Когда Марина умерла, а я остался с Леськой один, чувствовал себя одиноким, потерянным и пустым. Разом столько всего навалилось, что мне захотелось сбросить часть забот по ее воспитанию хоть на кого-нибудь, но рядом никого не было. Неужели ты действительно готова взвалить на свои плечи заботу о чужом ребенке и мужчине?

Повисло долгое молчание. Паша, нахмурившись, следил за дорогой. Мы редко с ним выяснили отношения. Точнее никогда. И сейчас я не понимала этой резкой перемены в его настроении. Раньше его не смущали мои однокурсники, которые проявляли знаки внимания или приглашали меня на свидания в университете, даже анестезиолог Ларин, в открытую ухаживающий за мной, не вызвал у него столько эмоций. Так что же изменилось сейчас? Или все дело было в том, что Роберт был выше Быстрова по статусу, моложе и перспективнее, а он увидел в нем достойного соперника? Паша всерьез думал, что я ищу себе спонсора и с радостью прыгну в постель к бывшему мужу сестры? Что он пытался донести до меня всеми этими словами?

– Ты ведь меня ни к кому и никогда не ревновал… – сглотнув комок в горле, произнесла я. – А сейчас… Почему так остро встал вопрос с Шалимовым именно сейчас? – потребовала я ответа. – Неужели ты такого низкого обо мне мнения, что отчитываешь, как глупую девчонку? – я чувствовала, что еще чуть-чуть и расплачусь.

– Не пори горячку, Полина! – процедил Паша сквозь зубы. – Я высокого о тебе мнения, и ты прекрасно это знаешь. Ты далеко не глупая, но слишком доверчивая.

– Не раз и не два ты говорил мне, что между нами большая разница в возрасте, что я еще слишком молода для семьи, что нужно крепко встать на ноги… Но это ведь все отговорки, да? В чем дело, Паша? У тебя есть кто-то еще?

Он с силой ударил ладонью по рулю, и выругался, а я уставилась на свои колени, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Я впервые видела, чтобы он так открыто проявлял при мне свои эмоции.

– Нет у меня никого! И да, я хочу обозначить Шалимову границы в общении с тобой, потому что при всем своем желании надеть кольцо тебе на палец и привести домой в ближайшие год или два не смогу. Я не готов потерять родную дочь, которая против этого брака. Но и тебя терять не хочу, понимаешь? Считай это слабостью, малодушием, всем, чем угодно. Но не готов я причинять боль ни одной из вас, потому что обеих люблю. Как и позволить этому хлыщу давить на твои слабые места! Я больше чем уверен, что он заинтересован в том, чтобы пойти с тобой на сближение из-за своей дочери, и будет играть нечестно, выискивая поводы для ваших встреч.

– Паша… – тихо произнесла я, обескураженная всеми его словами. Быстров никогда не говорил мне, что Леся против меня и нашего брака. Так вот в чем дело… – Не нужно никуда ехать. Правда. Мы с Робертом никогда не будем вместе, потому что Кристина и я… Мы совершенно разные. И все твои слова сейчас отдаются болью в груди, потому что… Почему ты сразу ничего не сказал мне о Лесе? Что она против меня и Сафины?

– Полька… – он шумно выдохнул. – Никогда не говори никогда. А по поводу Леськи… Ну а что я должен был сказать? Я обожаю тебя и твою дочь. И женился бы на тебе хоть сейчас, но сложно это все, понимаешь? Ты сама мать, знаешь, что кардинальными методами такие вопросы, особенно в возрасте, как у Леси, не решаются. К чему бы это все привело? К скандалам? К агрессии? Я так не хочу. А Шалимов… Такие люди, как он, открыто не играют, и четко знают, что делают, зачем, и когда. Не успеешь опомниться, как окажешься у него дома, потом привяжешься к девочке, а зная твой материнский инстинкт… – он хмыкнул и покачал головой. – Ну что прикажешь мне делать? Смотреть, как сам собственноручно разрушаю свое счастье, потакая эгоистичным замашкам дочери? – Быстров смотрел на меня потухшими, грустными глазами.

Смерть Кристины и появление Роберта как раз совпало с тем периодом, когда я ждала от Быстрова активных шагов или действий в отношении нас, но ничего не происходило. Зато он предложил мне высокую должность и теплое местечко… Но Леся уже была взрослой девочкой, без пяти минут совершеннолетним человеком, и должна отдавать себе отчет, что отцу предстоит жить дальше. Что в его тридцать девять вселенная не крутится только вокруг нее одной и ее запросов. Откуда такой эгоизм?

– Ладно, – Быстров включил поворотник и припарковал машину у обочины. – Иди одна. Надеюсь, мы услышали друг друга. Позвони, как закончишь, я буду здесь неподалеку на встрече с Мирзоевым.

– Паша… – я коснулась его руки.

– Иди, Поль, пока я не передумал, – грубо оборвал он меня.

– А ведь я изначально не хотела возглавлять этот филиал! И ты прекрасно это понимал… Как и то, что когда я погружусь в новый проект, то перестану думать о совместном будущем, потому что у меня не останется на это время, да? – в сердцах выпалила я, но ответом мне была тишина.

С глаз будто спала пелена. Открыв дверцу, я выскочила на улицу, чувствуя внутри опустошение и боль. Холодный порыв ветра немного остудил мой пыл, но на сердце было все так же тяжело и больно от понимания, зачем Паша затеял это все с моим назначением в новой клинике.

Я даже предположить не могла, что все дело было в Лесе. И кто бы мог подумать, что она ставила ему ультиматумы… Замкнутый круг, ей-богу! И ведь сердцу не прикажешь: меня тянуло к Быстрову, и это чувство было взаимным. Семнадцатилетней Лесе я бы не смогла никогда заменить мать, но разница в возрасте позволяла стать для нее хорошей подругой. Если бы она только того захотела…

13

Полина

Мне казалось нестерпимым это выворачивание правды наизнанку, эта попытка Быстрова подогнать все под свою версию мировоззрения. Внутри было больно, я дрожала всем телом, быстро перебирала ногами, заставляя себя успокоиться и настроиться на рабочий лад, но у меня ничего не получалось.

– Полина! – я остановилась у здания будущей клиники, услышав голос Роберта.

Обернулась и заметила, как он вышел из машины. Черная челка упала ему на лоб, он пригладил пятерней волосы и уверенным шагом направился ко мне в сопровождении помощника. Кажется, его звали Гарик, если мне не изменяла память? Он был с Шалимовым на прошлом совете директоров.

На улице срывался дождь, как и в нашу последнюю встречу с Робертом в Казани, а холодные порывы ветра пробирали до костей.

– Добрый день, – я поздоровалась с мужчинами, и зябко поежилась, желая уже оказаться внутри здания.

– Сейчас по-быстрому осмотрим объект, сверимся с проектом, Гарик внесет правки, и рабочие на следующей неделе приступят к отделочным работам. Думаю… – Роберт с задумчивым видом окинул помещение внимательным взглядом, а затем сосредоточился на мне. – Через месяца три ты уже будешь сидеть в своем новеньком роскошном кабинете и отдавать распоряжения сотрудникам, – он тепло улыбнулся, мелкие морщинки собрались вокруг его глаз, а я вспомнила о нашей недавней встрече, когда он так же радовался, увидев Сафину.

Задумавшись, я не увидела под ногами мешки с мусором и едва не споткнулась об них, но Роберт вовремя поддержал меня и схватил за локоть, притягивая к себе.

– Аккуратнее, – произнес он, оглядываясь вокруг. – Рабочие вчера сносили стены, кругом строительный мусор. Гарик, принеси каски, – распорядился он.