Внебрачный ребенок

– Думаю, прогуляться немного… – я перевела взгляд в окно. – Погода стоит шикарная, а я давно хотела съездить в центр, к нашему старому дому. Завтра поеду на кладбище. Сегодня чисто психологически не смогу на это решиться. Тяжело…

И я понимала, почему оттягивала этот момент. Потому что в мыслях представляла Кристину до сих пор живой.

– Роберт… Он тебе не звонил? – тихо, почти шепотом спросила Алёна.

– Он знает мой номер? – удивилась я. – Спрашивал его у Карима? – сердце оборвалась в груди.

Стоит ненадолго забыть о мужчине…

– Нет. Успокойся. Я просто спросила. Твоего номера ему никто не давал, – спокойным голосом заверила меня Алёна.

– Это хорошо… Ты же знаешь, как я боюсь с ним встречаться. Ни к чему это.

– В общем, я не хотела говорить, но, наверное, стоит: Роберт сейчас в Казани.

– Что?! – я чуть не выронила телефон из рук.

– Да, подслушала утром случайно разговор Карима, потому и звоню. Шалимов пробудет несколько дней в городе, а потом вернется в Питер. Так что ты поаккуратнее со своими прогулками, – предостерегла Алёна.

– Как же вовремя… – со вздохом отозвалась я и уставилась перед собой невидящим взглядом.

Не мог он подождать несколько дней и провести их в Питере? Вероятность, что мы встретимся, была крайне мала, но нехорошее предчувствие надвигающейся катастрофы теперь не отпускало меня.

6

Полина

Остаток дня пролетел незаметно. Я позвонила домой, сходила покушать в кафе, прогулялась по любимым улочкам. В родном городе все было до боли знакомо: живописные пейзажи, красивая набережная, дом, в котором я выросла, а теперь в нем жили чужие люди… Никаких признаков, кроме воспоминаний, что это все имело место в моей жизни.

Я вернулась в номер поздно вечером и сразу же легла спать. А перед тем как заснуть решила, что, если мы с Робертом вдруг встретимся еще раз, то постараюсь взять себя в руки, и выяснить у него, почему он ничего не сказал мне о дочке. Неужели посчитал, что я не достойна об этом знать, если не общалась с сестрой?

На следующий день я проснулась около полудня. За окном стояла дымка, а в комнате было темно. Когда за мной приехало такси, я быстро собралась, оделась потеплее и спустилась вниз.

– Подождете полчаса? Я заплачу, сколько скажете, – обратилась к водителю, когда он остановил машину у ворот кладбища.

– Да, подожду, – кивнул он, и заглушил двигатель.

Поблагодарив мужчину, я вышла из машины. На улице было пасмурно, срывался дождь, а холодный ветер пробирал до костей. Джемпер, который я бросила в сумку, думая, что не пригодится, был одет под пальто, но все равно не согревал. А может быть, я дрожала вовсе не от холода? А потому что до сих пор отказывалась верить в то, что Кристины больше нет, боялась увидеть ее могилу. Ее смерть казалась каким-то плохим сном или жестоким розыгрышем…

Наверное, лишь в такие моменты начинаешь задумываться, что жизнь может оборваться в самый непредсказуемый момент. И от этого в груди только больнее, потому что ничего нельзя изменить, даже банально поговорить с тем, кто когда-то был очень дорог. Никогда… Какое страшное слово! Глаза словно обожгло кислотой, когда я увидела черное надгробие с именем сестры. Я много времени держалась, не давала волю слезам, а сейчас плакала и не могла остановиться. Невыносимый груз потери тянул меня в глубины отчаяния.

Почувствовав чье-то присутствие за спиной, я резко повернула голову, и сквозь пелену слез заметила Роберта. Схватившись окоченевшими пальцами за железную ограду, я смотрела на букет в его руках. Цветы были перевязаны черной лентой, я не могла отвести глаз от ярко-красных бутонов.

– Как знал, что встречу тебя здесь сегодня, – сказал он холодным голосом, когда приблизился.

Положил красивые и яркие цветы на черный мемориал, и, вложив руки в карманы пальто, замолчал, словно о чем-то размышляя. Мы стояли какое-то время в полной тишине. Может быть, мужа сестры злило мое присутствие? В прошлый раз я отчетливо уловила исходящее от него напряжение. А в этот – меньше его не стало.

Когда я почувствовала силы говорить, то спросила ровным и спокойным голосом: – Почему ты ничего не сказал о ребенке в прошлый раз?

Сердце гулко забилось в груди, казалось еще чуть-чуть и оно проломит ребра. Когда-то с Кристиной мы решились на ужасную авантюру, а эта ошибка тяжким грузом лежала на моих плечах все шесть лет.

– Что бы это изменило? – ответил он вопросом на вопрос. – С трудом верится, что это для тебя имеет хоть какое-то значение.

– Имеет значение, Роберт. Я бы с большим желанием познакомилась с крохой. То, что мы с сестрой редко общались, не говорит о том, что были друг другу безразличны! Если бы это было так, то я бы не приехала…

Я не удержалась и посмотрела ему в лицо. В горящем взгляде появилась тень сомнения. – Правда хочешь ее увидеть? – спросил он. – Зачем?

Я не могла объяснить ему этого, да и не уверена, что он бы понял.

– Она… С ней все в порядке? Она здорова?

– Она родилась раньше срока, легкие не раскрылись. Но сейчас дочь чувствует себя хорошо. Когда Дамиру выпишут, я найму для нее няню. Мать слишком стара, чтобы ухаживать за младенцем.

Не знаю почему, но я снова заплакала. Стоит только начать и остановиться уже невозможно. Я почему-то вспомнила, как маленькими девочками мать с отцом привели нас в такой же серый и непогожий день, как этот, на кладбище к дедушке и бабушке. Была грязь. Мы держались с Кристиной за руки, я лишь на секунду выпустила ее руку из своей, поправить упавший локон волос, а в следующее мгновение споткнулась и упала лицом на железную ограду. Я рассекла переносицу, каким-то чудом не лишилась зрения. Остался небольшой шрам над бровью, который, если не присматриваться, то почти не заметен. Но я до сих пор помнила, как Кристина не отходила от меня ни на шаг все две недели, что я лежала дома, и мне не разрешали вставать. Мама читала нам вслух книжки, а сестра держала меня за руку, и гладила по ней. С нежностью, с любовью, с трепетом… Разве о таком возможно забыть? Если бы Роберт только знал, что творилось у меня в душе!

– Не надо, Полина…

– Не могу остановиться, извини, – вытирая пальцами текущие по щекам слезы, тихо пробормотала я, и зачем-то начала рассказывать ему эту историю сбивчивым и запинающимся голосом, а он слушал, пока я не остановилась.

Роберт вздохнул, а его теплое дыхание коснулось моей щеки. Мне вдруг захотелось обнять его обеими руками, прижаться головой к груди и выплакать на ней все свои горести.

– Ну все, перестань. Кристину не вернуть. Нужно думать о живых. Я позволю тебе увидеть Дамиру. Хочешь, прямо сейчас к ней поедем? Врачи настояли, чтобы перед нашим переездом, ей провели дополнительные обследования. Собственно, ради этого я и приехал. Когда дочь выпишут, мы отправимся в ее новый дом, который я купил в Питере.

Последовала напряженная пауза. Я ощутила, как по спине поползли мурашки, но продолжала упорно смотреть на воротник мужского пальто, осмысливая предложение Роберта. Глотала воздух и чувствовала, как сердце бьется все быстрее и быстрее.

– Так, понятно, – тяжело вздохнул он и, сжав мою руку чуть повыше локтя, повел за собой.

Я шла по инерции. Продрогшая, заплаканная. Наверное, в таком состоянии нельзя оставаться одной, но и находиться с Робертом, а тем более сближаться – наихудшая из идей. Но я так хотела увидеть девочку. Хоть одним глазом…

Роберт подвел меня к своей машине, открыл дверцу и усадил на пассажирское сиденье.

– Я… Меня ждет такси, – вдруг вспомнила я.

Как и предчувствовала, что этот день окажется для меня очень тяжелым, но даже представить не могла, что настолько.

Роберт повернул голову, увидел машину с шашечками неподалеку и, ничего не говоря, направился к таксисту, а спустя пять минут вернулся. Забрался на место водителя, включил двигатель, настроил климат-контроль, сделав воздух в салоне теплее. Расстегнул пальто, ослабил галстук и запрокинул голову назад, будто размышляя. Заметив, как бешено пульсировала вена на его шее, я заставила себя отвернуться к окну, а не разглядывать Шалимова.

– Я сейчас не в настроении говорить любезности.

Я мельком посмотрела на него.

– Всю эту боль, которая отражается сейчас в твоих глазах, я уже пережил. Что бы там между вами не произошло в прошлом – это не мое дело. Но если ты и в самом деле хочешь увидеть Дамиру, то возьми себя в руки. Мне достаточно причитаний со стороны матери. Поверь, внутри я истекаю кровью от сознания, что девочка будет расти без Кристины, – неожиданно признался Роберт. – Тем не менее, жизнь не кончается, а я привык жить настоящим. К Дамире я пущу тебя только при одном условии: ты вытрешь слезы с лица и постараешься не плакать. Ты сама мать, сомневаюсь, что при своем ребенке рыдаешь навзрыд? – он задержал на мне вопросительный взгляд, а я отрицательно покачала головой. Перед Сафиной я всегда сдерживалась, как бы плохо и тяжело иногда не приходилось. Я очень редко плакала, чтобы не расстраивать ребенка и не травмировать Мышке психику.

– Вот и при нашем с Кристиной не нужно, – сказал он и завел двигатель.

7

Полина