Приплывший дом

– Но я-то знала, что дело в другом. Прабабушка перестала интересоваться Мологой после того фильма. Казалось, будто все это время она что-то искала и теперь нашла. Приплывший дом.

Олеся снова затеребила шнурки рюкзака. Никто не торопил ее, даже Майя непривычно притихла. Лис чуть ли не полностью развернулся к ним и с интересом слушал историю своей подружки, а великая тетя выключила радио.

– Однажды, когда я пришла, бабуля, встретив меня в коридоре, сообщила, что пра совсем плоха. Я зашла в комнату и увидела, что прабабушка сидит в кресле и смотрит на сервант. Сама я на эту бандуру редко обращала внимание. За годы сервант стал для меня почти невидимым. В детстве мне не разрешалось ничего там трогать, а когда выросла, уже и не замечала чайные пары, статуэтки, фотографии за пыльным стеклом. В тот день прабабушка со мной даже не поздоровалась. Я села на стул и проследила за ее взглядом. Прабабушка смотрела в одну точку. На графин. Прозрачный такой, желтоватый, а внутри – стеклянный чертик, похожий на пойманную в банку мышь. Смотрела ли пра на него сознательно или ее взгляд застыл на первом попавшемся предмете? И тут вдруг она мне призналась, что одолжила графин у заруцкой ведьмы… Кстати, он у меня с собой.

Лес стала развязывать шнурки рюкзака.

Великая тетя резко свернула на обочину и затормозила.

– Что случилось? – испуганно выпалил Лис, озираясь по сторонам.

– Тоже хочу посмотреть на ведьмин графин, – ответила великая тетя и повернулась к девочкам.

Ого, вот это история! Даже со спецэффектами!

Лес аккуратно вытащила из рюкзака стеклянный сосуд. Увидев чертенка, Дара немного разочаровалась. Он походил на обычную стеклянную фигурку, которыми забиты сувенирные лавки. Ну подумаешь, что не котик, лисичка, зайка, а чертик – с острыми ушками, хвостиком и бусинками глаз.

Олеся, глядя на графин, снова заговорила:

– Вот что мне рассказала в тот день прабабушка. Жила она с семьей в центре Мологи. Сама пра тогда была молоденькой девушкой, но уже с младенцем на руках.

Ольховая Шишка замялась и зыркнула на Майю. Та закатила глаза – опять сейчас будут рассказывать что-то якобы не предназначенное для детских ушей. Лес не сдержала улыбки, которая, впрочем, тут же погасла.

– Жила прабабушка с мужем – моим, значит, прадедом. Я его не знала, он погиб на войне. С ними жили еще ее младший брат и свекровь. Так вот, по городу стали ходить оценщики, они выносили приговор – можно или нет сплавлять дом по реке. Забракованные дома разрушали, а хозяевам выплачивали компенсацию. Крошечную совсем – новое жилье не купить. Моя семья жила в каменном доме на несколько квартир, его нельзя было разобрать и перевезти, поэтому приговорили одним из первых. Нужно было выселяться. А куда ехать моему прадеду с молодой женой, младенцем, мальчишкой и старухой? Сломило его это известие. Запил. И упросила прабабушка заруцкую ведьму помочь их семье. Сама она ведьм не жаловала, предупреждала меня никогда с ними не связываться, – Лес горько хмыкнула. – Я, конечно, знаю о старческом маразме. Но прабабушка говорила об этом еще в здравом уме. Велела избегать ведьм. Наверное, поэтому ведьминская тема меня и увлекла. Интригует же запретное.

Лес смущенно улыбнулась, и Дара невольно тоже: Ольховая Шишка, значит, та еще хулиганка.

– Так вот, не знаю почему, но заруцкая ведьма согласилась помочь. И выдала моей прабабушке вот этот самый графин, наполненный, кажется, настойкой из мухоморов, но прабабушка до конца не была уверена…

– Мухомор – бог пьянства и начальник ядовитых зелий, – вдруг подала голос великая тетя.

Лес кивнула:

– Да, вроде об этом бормотала и прабабушка. В общем, нужно было прочитать заговор. Что-то вроде: хмель и вино, отступитесь в темные леса, где люди не ходят, и кони не бродят, и птицы не летают… А потом дать мухоморную настойку мужу. Ведьма строго-настрого приказала после обряда вернуть графин и пригрозила, что если прабабушка не сделает этого, то всю семью проклянут злые силы и не будет в их роду больше счастья. Прабабушка на все согласилась…

Олеся сделала глоток воды, собираясь с мыслями.

– Знаете выражение «допиться до чертиков»? Видно, от таких графинов с бесятами внутри оно и пошло. С прадедом именно это и случилось. Принял он угощение, а когда показались из-под мухоморной водки стеклянные рожки, то будто бы из графина выскочил чертик. Принялся прадеда щипать и кусать, толкать в ребра и таскать за волосы. Всю дурь из него и выбил. Больше прадед в рот спиртного не брал. Радоваться бы, но не до радости – подошел срок покидать город. Насильно гнали, прислали извещение, что после такого-то числа присутствие их семьи в Мологе будет незаконным. Прабабушка в суете не успела вернуть графин, увезла с собой. А время летело быстро, месяц-другой прошел, да в проблемах и забылось о графине. Но перед смертью, видно, стало давить на прабабушку невыполненное обещание. Она попросила меня отвезти ведьмину вещь к тому самому приплывшему дому. Ее последняя просьба.

– А несчастья-то в роду были? – простодушно спросила Майя.

Дару тоже это интересовало, и она порадовалась, что у нее есть младшая сестра – исследовательница ведьм и мастер бестактных вопросов.

Лес пожала худенькими плечами.

– Дальше была война. Вряд ли она началась, потому что моя прабабушка не отдала ведьме графин.

– В любом случае надо эту штуку вернуть, – пробормотала великая тетя. – А дом-то какой?

Дара повернула к ней дисплей смартфона и показала фотографию.

– Да, знаю, где он, – кивнула великая тетя, – по пути и забросим.

– Ой, правда?! Спасибо! – обрадовалась Лес. – Я не представляла, где мне искать этот дом! Помнила, как он выглядит, а вот адрес не знала.

– Отвезем графин туда, где ему и место, – откликнулась великая тетя, выруливая с обочины на дорогу.

– Извините за беспокойство, – смущенно пробормотала Лес.

– Я беспокоюсь за своих, – туманно ответила великая тетя и снова включила радио.

* * *

Салон автомобиля неожиданно наполнился смрадом. Все неловко заерзали.

– Ну и вонь! – пробурчала Майя. – Что случилось? Чеви?

– Птицефабрика! – фыркнул Лис, быстро закрывая окно.

Все дружно последовали его примеру.

– Скоро, значит, уже приедем! – заметила великая тетя.

А вот и Рыбинск. Из окна машины он выглядел уютным, приветливым и каким-то солнечным, что ли. Такими Дарине казались многие окрестные города. Возможно, потому что они были древними. В голове сразу возникали былинные богатыри, хороводы девушек в кокошниках, татаро-монгольские злодеи. Города со старинными зданиями, кучей церквушек, улочками, сохранившими кое-где брусчатку. Все вокруг казалось немного сказочным, не таким, как в ее молодом северном городке, хотя и здесь сорняками торчали типовые многоэтажки и стандартные магазины.

Автомобиль проехал по серому арочному мосту через Волгу, и центр города сменился частным сектором. Современные дома мешались с деревенскими избами, которые, как бабушки в цветастых платках, всё еще рядились в деревянное кружево, хотя многие уже обзавелись и тарелками спутниковых антенн.

Великая тетя ехала все медленнее и наконец затормозила.

Приплывший дом оказался точно таким, как на фото, только обветшал еще больше, и двор сильнее зарос бурьяном.

– Вы точно хотите оставить графин здесь? – недоуменно спросил Лис.

– Мне он не нужен, – пожала плечами Олеся.

– Может, тогда в музей сдать? Дом-то необитаем, кто-нибудь украдет, и все.

– Но это последнее желание прабабушки, – засомневалась Олеся.

И чего вдруг Лис так прикипел к графину?

Тут вмешалась Александра Константиновна. Голосом, не терпящим возражений, она отчеканила:

– Графин надо вернуть!

Лес заерзала на сиденье.

– А мне туда можно? – зашебуршилась и Майя.