Запах кофе и жвачка на асфальте

Я вышла из моего убежища:

– Что случилось? – довольно недружелюбно спросила я.

– Почему ты со мной не ужинаешь?

Боясь разреветься, я только махнула рукой и убежала.

Через час старый павиан попытался объясниться, называя то, что он сделал, «жестом дружбы». Я попросила закрыть тему и не возвращаться к ней вновь. Настырный сообщает, что его народ, то есть испанцы, гораздо более открыты в вопросах секса и полов.

– У нас разные культуры, – делаю сам собой напрашивающийся вывод я.

– Именно! – горячо соглашается дед, не понимая иронии.

Ну и ладно, как говорится, консенсус был достигнут, хотя у меня и оставалась куча вопросов. Наконец, я поняла чувства глухонемого Герасима, когда есть, что сказать, но – черт побери! – не знаешь, как.

22 июня

«Возлюби ближнего своего» – это значит прежде всего: «Оставь ближнего своего в покое» – и как раз эта деталь добродетели связана с наибольшими трудностями.

    Ф. Ницше

Кажется, я уже могу начинать «Записки из дурдома». Новая глава называется «Воскресенье, или Как выдурить выходной день». После бурных дебатов было решено, что хотя в принципе я не устаю на работе у Лео – и это сущая правда – мне полагается шесть часов в субботу – с 16.00 по 22.00 и в воскресенье – целый день с возвращением в 22.00. Иначе говоря, ночевать я обязана у него в доме. А я размечталась о небольших посиделках, о длинных беседах на родном языке, о рюмочке-другой коньяка или о дискотеке, а тут нате, обломитесь, гражданка домработница!

Похоже, что мой работодатель не кто иной, как рабовладелец. Следит даже за тем, чтобы я каждую ночь чистила зубы и принимала душ, опасаясь, вероятно, что в варварской России такие привычки не в ходу. Что касается моей личной половой жизни, так и тут ему интересно, отсюда и вопросы о детях и о презервативах, оттуда и указание ночевать в доме… Ну разве это не рабство?

У меня начали появляться шаловливые мысли о сексе. И все из-за Лео, черт бы его побрал с его идиотскими вопросами и поведением! Думала, что я себя забронировала, но уж очень жаркое здесь солнце, слишком уж чересчур наполнено все жизнью, да и времени прошло, старушка, предостаточно. Эх, молодость, молодость…

Становится абсолютно понятно, что долго выдержать рабскую жизнь не получится, я совсем по-другому устроена. Готова работать и отдавать свои силы и труд, но мое личное пространство должно оставаться моим личным пространством, и никто, никто не имеет право посягать на него. А рабство – даже у меня на родине – отменили еще в позапрошлом веке, дон Лео!

Попытаюсь продержаться хотя бы месяц, чтобы хоть немного подкопить денег: на жизнь и на квартиру, а потом ухожу, однозначно ухожу!

Вечером, как полагается, совершилось омовение, на этот раз один на один. После ссоры вел себя прилично, даже не сделал ни одного идиотского комментария.