Золото лепреконов

– Чего-то не понял я, кого это ты щас рукоблудом обозвала! – не разобрался Снорри.

– Да не тебя, дуралей, а Вивека. Он же старый. Ему ни одна кухарка ничего слаще халвы не предлагает. Ха! Уморил! Вивек… – Кристина на секунду заулыбалась, а потом снова заревела. – От Тимоши ребенок. От этого красавы и пустотрепа из Белогорьяаааа…

– Понятно, – философски заметил рыцарь.

– Я хочу, что бы ты прирезал свинью, эту гадину на дуэли! Рыцарь ты мне или кто?! – Кристина резко перестала плакать и злобно уставилась на Снорри.

– Не… не могу. Во-первых, Тимошины опусы знает весь Граданадар и, если я его убью, то… прославлюсь конечно… но и сам проживу недолго. Во-вторых, без его похабных песенок не обходится ни одна хорошая попойка, и я сам с нетерпением жду еще чего-нибудь. Если я его угрохаю, то кто продолжению писать будет? В-третьих, он герцог…

– Все понятно! И первых двух достаточно! – оборвала де Портвейн. – Хотела бы я сказать, что он меня обесчестил, но это не так. Я сама… Как услыхала ту песенку… про монахиню и ослика…

– Ха! Про осла и монахиню я тоже помню! Здорово написано!

Они сидели под деревом напившись и обнявшись, и пели похабные песни, придуманные Тимошей – герцогом Белогорья, менестрелем и ловеласом, каких еще не видел свет…

Утро выдалось сырым и холодным. Благородный рыцарь открыл один глаз и тут же его закрыл. Первый вопрос, который он попытался себе задать: «Где я?». Второй вопрос был посложнее: «Кто я?». Оба вопроса какое-то время висели в районе затылка, где стучало по барабанам стадо одичавших эльфов. Эльфы ответов не давали, но били по барабанам сурово и жестко. С одной стороны туловища ощущалось непривычно беззащитно и зябко, а с другой – непривычно тепло и приятно. Безымянный рыцарь открыл глаза и огляделся. Он лежал, зарытый в листве, под старым дубом и к нему прижималась дама сердца Кристина де Портвейн. Абсолютно голая. Именно с этой стороны туловища и было приятно. «Интересно… похоже, что я до сих пор не понимал, как это приятно – прижимать даму не к латам, а к себе…», – подумал граф де Хрупский, вспоминая свое имя и осознавая, что тоже раздет, а латы валяются тут и там частями.

Воспоминания пришли толчками. Порциями врываясь в сознание, вместе с грязной эльфийской барабанной дробью, они несли чувство стыда и ужаса – Снорри понял, что его дама сердца вчера перестала быть дамой… по крайней мере сердца – что она, к тому же, беременна, причем даже не от него и, что… очень хочется пить… а лучше выпить.

– Ээээ… хр..ххх фшсихсфффшш… – просипел рыцарь куда-то в сторону.

– Ох… – откликнулось теплое и мягкое с правой стороны тела. Оно зашевелилось, разгребло листья, уползло, приползло обратно, и Снорри почувствовал на губах живительную влагу, слегка отдающую винным духом.

Напиток был рыцарю не знаком. Рыцарь судорожно сглотнул и потянулся за добавкой, но фляга отдалилась от губ. Видимо Кристине тоже срочно требовалось выпить.

– Осторожно, милый, эта штука пьется по одному-два глотка, не больше. Больше может тебя убить, – хихикнула маркиза.

– Кристи… дай тогда воды что-ль, – проскрипел граф, даже не заметив, что назвал свою даму сердца непозволительно уменьшенным прозвищем.

– Да ты сам возьми! – засмеялась девушка.

Снорри Хрупский подумал, что оказывается Кристина де Портвейн не только развратная монахиня, но еще и стерва, раз так насмехается над бедным измученным рыцарем, и тут волна холодного огня прожгла от макушки до пят. Это было не похоже ни на что. Такого он не испытывал еще никогда. Напоминало прыжок со скалы в ледяное горное озеро – страшно и обжигает, но, в конце концов, бодрит. Эта волна произвела настоящее чудо. Боль исчезла, тошнота и головокружение прошли, эльфы сбежали, а холмовые тролли забарабанили что-то приятное, навроде походного марша, улучшилось настроение. Снорри приподнялся для проверки состояния и понял, что здоров. Он схватил предложенный заботливой рукой бурдюк с водой и одним залпом осушил половину. Вздохнул. Прислушался к себе и понял, что Кристинино средство вернуло его из драконьего царства в мир живых.

– Так мы вчера… – осторожно начал рыцарь.

– Расслабься… все было, – кивнула Кристина.

– Вообще-то, после слова «расслабься» обычно добавляют фразу противоположную! Как я теперь могу расслабиться? Ладно… если я не помню, значит ничего не было!

– Но тебе ведь понравилось! Вчера ты кричал, что это так восхитительно, что такого ты не испытывал еще никогда и так далее…

– А сегодня я трезв и…

– Значит надо все повторить… прямо сейчас! – воскликнула Кристина де Портвейн, запрыгивая на рыцаря верхом. Тот посопротивлялся немного, но как-то нехотя. Очевидно, часть воспоминаний о вчерашнем разгуле все-таки сохранилась. И эти воспоминания были приятными. Вскоре он убедился в том, насколько они были приятны…

В пылу любовных утех, забыли про завтрак и очнулись лишь к обеду. На обед из Кристининой сумки достали остатки провизии. Здесь были какие-то блинчики с икрой, с грибами и с земляничным вареньем. Были пирожки с заячьим паштетом, холодная оленина в чесноке и тонкие, ажурные ванильные булочки. Допили вино и принялись за рыцарский бурдюк. Вино рыцаря оказалось несравнимо хуже, но они выпили и его до капли. В рыцарском шлеме заварили чай. Конечно, под дубом у Снорри сохранился легкий металлический чайничек, но Кристине захотелось чаю из топфхельма… Чай вылили и заварили новый, но уже в чайничке. Они сидели, пили терпкий напиток и говорили, говорили, говорили обо всем. И только, когда начало темнеть, Снорри понял, что сидит под дубом уже второй день. В эту ночь они спали, как положено – под рыцарской накидкой, рядом с костром, зарывшись в листья, поужинав оставшейся провизией и допив все, что можно было допить. Засыпая, граф Хрупский словил себя на том, что никуда не хочет уходить из-под этого дерева…

Веселый утренний солнечный зайчик взобрался рыцарю в вихор, пригрел лоб и перебрался на глаз. Разбуженный таким образом, Снорри Хрупский открыл глаз, прищурился, вздохнул, но не пошевелился – на его плече, с легкой улыбкой, храпела леди де Портвейн. Она храпела так трогательно, что хотелось ее потрогать. Что, собственно, он и сделал. Кристина выругалась не просыпаясь, но с плеча не слезла. Рыцарь зажал ей нос и с умилением смотрел, как девушка пытается вдохнуть. В конце концов, леди судорожно всхлипнула и задышала ртом, а в следующий момент открыла глаза. Красотка не возмутилась, хотя граф так и не успел отпустить ее нос, но лишь улыбнулась, хлопнув длинными ресницами и зевнула, а Снорри подумал, что на ее месте любая другая дама уже послала бы его туда, куда ходят в одиночестве. «Похоже, что я ей нравлюсь… а еще, похоже, что она мне тоже нравится…» – подумал граф Хрупский и слегка растерялся.

– Мне кажется, что ты мне нравишься, – сказала Кристина слегка срывающимся голосом.

– А ты мне, – неловко промямлил рыцарь.

– Ты мне ничего не должен, я освобождаю тебя от клятвы верности, – нахмурилась дама сердца. – Хотя… при таких обстоятельствах это и так понятно само собой.

– Нет никаких обстоятельств, – не согласился Снорри.

– За исключением вчерашнего дня и моей беременности, – хмыкнула де Портвейн и вылезла из-под накидки.

Она поднялась во весь рост, и Снорри отметил необычайную стройность фигуры, раздула угли, прицепила чайник на огнь, а Снорри любовался грациозной красотой и удивлялся, что до сих пор не замечал, насколько прекрасна его дама сердца. Просто он смотрел на нее с другой точки зрения – не как на женщину, а скорее как на досадную помеху. А вот теперь маркиза каждым движением, каждым взглядом вырезала руны любви на сердце, и Снорри понял, что влюбился. Это было неприятным открытием. Граф Хрупский не умел и не любил влюбляться. Это всегда плохо заканчивалось. Вот и сейчас он испугался не на шутку. Чувства были сильные и неконтролируемые.

– Ну, не надо так переживать, – сказала Кристина, читая по его лицу, как по нотному листу.

– Тебе легко говорить! – невпопад съязвил рыцарь.

– В конце концов, я ведь не ведьма, я тебя не съем, – улыбнулась девушка, протягивая ему кружку с чаем.

– Уж лучше бы ты меня съела! – воскликнул Снорри.

– Дааа… ситуация еще та… – вздохнула Кристина. – Ты, мой рыцарь, для меня сейчас, как гадюка для ежика – лакомство, да и только. Ты просто идеальный выход из ситуации. Посуди сам: я говорю всем, что беременна от тебя. Ни один волшебник не сможет доказать обратного, так как у нас с тобой было… ну сам понимаешь, что. Я твоя дама сердца, так что все в порядке и никаких пересудов. Мы женимся, и ты улепетываешь куда тебе вздумается, а я переезжаю жить в свое родовое гнездо, где получаю законный приз в виде наследства дяди, из-за которого, собственно, меня и заперли в этой обители разврата и благочестия.

– Так ты здесь из-за наследства? – удивился Снорри.

– Дядя умер. В завещании было сказано, что я получу все лишь тогда, когда выйду замуж, оставшись при этом чем-то типа невинной девы. Мой дядя был еще тем гадом! Разве можно так поступать с родной племянницей? Леприкона ему в…

– А то ж! – хихикнул рыцарь.

– Ты понимаешь, как все хорошо для меня складывается?

– Для тебя – да. А мне, что с того?

Вместо ответа, Кристина одарила графа таким поцелуем, после которого рыцарь был готов на все.

– Не переживай, – продолжила девушка. – После женитьбы, ты сможешь идти на все четыре стороны. Я не стану как-то угнетать твою свободу. Честно говоря, у меня найдется, чем заняться в ближайшие пару циклов, – Кристина улыбнулась, похлопав себя по животу.

«А ведь она права. Маркизат Портвейн – это залежи коллекционных вин, которым нет цены…» – восторженно подумал Снорри и тоже похлопал ее по животу. «Я помогу девушке, получу какого-никакого, но наследника, а, вместе с ним и права на дополнительный капитал, бассейн с вином достойным королей… и… смогу делать все, что захочу, не будучи скованным кодексом!»

– А ведь как ты ловко все провернула! – воскликнул Снорри.

– Да ничего я не планировала, – расстроилась Кристина де Портвейн.

– Ну да!

– Надо сказать, что я все время относилась к тебе, как к досадной помехе. Хотя, признаю… что донимать тебя своими внезапными появлениями и изводить насмешками было весьма забавно.

– Я б на твоем месте тоже не отказал себе в подобном развлечении, – кивнул рыцарь.

Он подумал, что девушка мыслит в том же ключе, что и он сам. Они были похожи по характеру, шутили одинаково и понимали друг друга с полуслова. Кристина нравилась ему все больше и больше. «А, почему бы и нет?» – подумал рыцарь и, на этот раз, ответил себе не привычной фразой: «ну, нет, так нет», а фразой совсем другой: