Круг Земной

– Надо оставить жизнь этому человеку на время праздника, хотя он и совершил преступление.

Конунг говорит:

– Позаботься тогда, Торарин, чтобы он не сбежал.

В конце дня конунг пошел в церковь, а Торарин и в этот день остался с Асбьёрном. В воскресенье к Асбьёрну пришел епископ, исповедовал его и разрешил ему присутствовать на торжественной мессе. Торарин пошел к конунгу и попросил, чтобы тот дал ему людей для охраны убийцы, и сказал:

– Я больше не хочу его стеречь.

Конунг поблагодарил его и дал людей для охраны Асбьёрна, и того снова заковали в кандалы. Когда все пошли на мессу, к церкви привели и Асбьёрна. Он остался стоять вместе со своими стражами около церкви, а конунг и весь народ были в церкви.

СХХ

Теперь надо вернуться к тому, на чем мы остановились, а именно к тому, как Эрлинг и его сын Скьяльг стали обсуждать, что им предпринять в этом трудном положении. По настоянию Скьяльга и других сыновой Эрлинга было решено разослать ратную стрелу и созвать войско. Скоро собралось большое войско, и они взошли на корабли. Когда людей посчитали, оказалось, что их было около пятнадцати сотен. Они пустились в плавание и в воскресенье приплыли в Эгвальдснес на Кёрмте. Их войско подошло к усадьбе как раз, когда кончалось чтение евангелия. Они сразу же направились к церкви и сняли кандалы с Асбьёрна.

Услышав шум и лязг оружия, все, кто стоял у церкви, вбежали внутрь, а те, кто был в церкви, стали оглядываться, кроме конунга, который стоял, не оборачиваясь. Эрлинг и его сыновья поставили своих людей пв обеим сторонам дороги, ведущей от церкви к палатам. А сам Эрлинг со своими сыновьями встал около палат.

После того как все молитвы были пропеты, конунг вышел из церкви. Он шел первым, а за ним один за другим шли его люди. Конунг был уже у дверей палат, когда к нему подошел Эрлинг, поклонился и приветствовал его. Конунг ответил на его приветствие. Тогда Эрлинг сказал:

– Мне говорили, что мой родич Асбьёрн сделал большую глупость. Жаль, конунг, что Вам пришелся не по вкусу его поступок, Я приехал сюда, чтобы закончить миром это дело и предложить выкуп, какой только Вы пожелаете, а взамен Вы даруете ему жизнь и разрешите остаться в стране.

Конунг отвечает:

– Сдается мне, Эрлинг, вы считаете, что решение дела Асбьёрна зависит теперь от вас. Я не знаю, зачем ты делаешь вид, будто просишь меня помиловать его. Я полагаю, что ты собрал большое войско для того, чтобы вынудить меня принять решение.

Эрлинг отвечает:

– Вы сами должны принять решение, но такое, чтобы мы расстались с миром.

Конунг сказал:

– Не думаешь ли ты запугать меня, Эрлинг? Не для того ли ты собрал большое войско?

– Нет, – отвечает Эрлинг.

– Смотри, если ты замыслил это, я не обращусь в бегство.

Эрлинг говорит:

– Тебе не следует напоминать мне, что наши встречи до сих пор происходили так, что у меня было меньше людей, чем у тебя. А сейчас я не хочу скрывать, что у меня на уме. Я хочу, чтобы мы расстались с миром, а иначе, сдается мне, нам не придется больше встречаться.

Тут кровь ударила Эрлингу в лицо. Тогда вперед вышел Сигурд епископ и сказал конунгу:

– Государь, я прошу Вас ради нашего бога не противиться и заключить мир с Эрлингом, как он предлагает. Пусть тому человеку даруют жизнь и не причиняют вреда. Но ты сам должен определить условия мира.

Конунг отвечает:

– Решайте Вы.

Тогда епископ сказал:

– Пусть Эрлинг обязуется выполнять условия, какие конунг пожелает, и тогда Асбьёрн будет помилован и покорится власти конунга.

Эрлинг дал обязательства, и конунг принял их. После этого Асбьёрн был помилован и покорился власти конунга, и поцеловал ему руку. Эрлинг со своим войском отправился обратно, не попрощавшись с конунгом, а конунг пошел в свои палаты, а с ним Асбьёрн. Потом конунг огласил условия мира и сказал:

– Условие нашего примирения, Асбьёрн, будет такое: ты должен подчиниться закону, по которому тот, кто убьет слугу конунга, сам должен занять его место, если этого захочет конунг. Я хочу, чтобы ты стал моим управителем вместо Торира Тюленя и управлял бы моей усадьбой в Эгвальдснесе.

Асбьёрн говорит:

– Пусть будет так, как того хочет конунг, но сначала мне надо съездить домой и управиться там с делами.

Конунг говорит, что ничего против этого не имеет. После этого конунг отправился в другое место, где для него был приготовлен пир, а Асбьёрн со своими людьми стал собираться в плавание. Все это время, пока Асбьёрна не было, они скрывались в укромных бухтах. Они узнали обо всем, что с ним произошло, и не хотели уплывать домой до тех пор, пока не станет ясно, чем все кончится. Асбьёрн отправился в плавание и не останавливался до тех пор, пока не приплыл к себе домой. С тех пор его прозвали Асбьёрн Тюленебойца.

Пробыв дома недолго, он встретился со своим родичем Ториром Собакой. Они стали беседовать, и Торир подробно расспросил Асбьёрна о его поездке и о том, что с ним произошло. Асбьёрн рассказал ему обо всем. Тогда Торир говорит:

– Ты, наверное, думаешь, что отомстил за то унижение, которое тебе пришлось испытать, когда тебя ограбили осенью?

– Да, – сказал Асбьёрн. – А как ты думаешь, родич?

– Я это тебе сейчас скажу, – отвечал Торир. – Твое плавание на юг покрыло тебя позором, но этот позор еще можно было как-то смыть, а вот это твое плавание покроет позором и тебя, и твоих родичей, если ты и вправду станешь рабом конунга и сравняешься с худшим из людей – Ториром Тюленем. Ты поступишь как настоящий мужчина, если останешься здесь в своей усадьбе. А мы, твои родичи, постараемся, чтобы ты никогда больше не попадал в такую беду.

Асбьёрн посчитал это хорошим советом. И прежде чем они расстались с Ториром, было решено, что Асбьёрн останется в своей усадьбе, не поедет к конунгу и не станет ему служить. Он так и сделал, и остался дома в своей усадьбе.

CXXI

После того как Олав конунг и Эрлинг сын Скьяльга встретились в Эгвальдснесе, между ними снова возникли трения, которые в конце концов превратились в открытую вражду.

Весной Олав конунг отправился по пирам по Хёрдаланду и приехал в Вере, так как услышал, что народ там не крепок в вере. Он созвал бондов на тинг в месте под названием Ванг. Туда собралось много бондов, и все они были хорошо вооружены. Конунг предложил бондам принять христианство, а они предложили ему биться. И те и другие стали готовиться к битве. Но бонды струсили, никто из них не захотел стоять впереди. Все кончилось тем, и это было для их же блага, что они решили подчиниться конунгу и принять христианство. Конунг оставался там до тех пор, пока все не приняли христианство.

Однажды конунг ехал на коне и пел псалмы. Когда он проезжал между двумя холмами, он остановил коня и сказал:

– Пусть все передают из уст в уста мои слова, что ни один конунг Норвегии не должен никогда больше проезжать между этими холмами.

И говорят, что этот завет выполнялся.

Потом Олав конунг отправился в Острарфьорд, взошел со своими людьми на корабли и поплыл на север в Согн, и в то лето ездил там по пирам. Когда наступила осень, он вернулся во, фьорд и отправился в Вальдрес. Там все еще оставались язычниками. Конунг стремительно подошел к озеру, застал бондов врасплох, захватил их корабли и сел на них со всем своим войском. Потом он велел созвать тинг. Тинг был устроен у самого озера, так что конунг мог воспользоваться кораблями, если бы ему это понадобилось. Бондов собралось множество, и все были с оружием. Конунг предложил им принять христианство, но бонды завопили в ответ и велели ему замолчать. Они подняли сильный шум и стали бряцать оружием. Когда конунг увидел, что они не хотят слушать того, что он им говорит, и на их стороне большой перевес, так что не было никакой возможности биться с ними, конунг завел речь о другом. Он спросил, нет ли на тинге людей, у которых есть жалобы, и не хотят ли они, чтобы он их рассудил. Из речей бондов стало ясно, что многие из тех, кто не хочет сейчас принимать христианство, враждуют между собой. Когда бонды стали излагать свои жалобы, каждый из них собрал вокруг себя своих сторонников, чтобы те помогли им в их тяжбе. Так прошел целый день, и тинг закончился к вечеру.

Когда бонды узнали, что Олав конунг нагрянул к ним в Вальдрес, они послали ратную стрелу, собрали всех свободных и рабов и отправились навстречу конунгу, так что во многих местах людей почти не осталось. Бонды не распускали свое войско и после окончания тинга. Конунг знал об этом, и когда он со своими людьми сел на корабли, он велел грести ночью через озеро на другой берег. Там он приказал своим людям сойти на берег и грабить и жечь селения. На следующий день они стали плавать от мыса к мысу, и конунг приказывал жечь все усадьбы. Когда бонды, собравшиеся на тинг, увидели свои усадьбы в огне и дыму, они разбежались, и каждый бросился домой, посмотреть осталось ли там хоть что-нибудь. Так войско бондов поредело, и они один за другим стали разбегаться, пока войско не распалось. Тогда конунг приказал грести обратно и жечь усадьбы по обоим берегам озера. Тут бонды пришли к нему и запросили пощады, и обещали повиноваться ему. Он отпустил с миром тех, кто к нему пришел, и оставил им все их добро. Тут уже никто ничего против христианства не говорил. Конунг велел крестить народ и взял у бондов заложников.

Той осенью конунг пробыл там долго. Он велел протащить корабли по перешейку между озерами. Конунг не отходил далеко от озер вглубь страны, потому что не доверял бондам. Он велел построить и освятить там церкви и оставил священников. Когда конунг увидел, что скоро начнутся морозы, он по суше отправился в Тотн. О том, что Олав жег селения в Упплёнде, упоминает Арнор Скальд Ярлов в той песне, которую он сочинил о его брате Харальде:

Жечь в роду владычном
Повелось упплёндцев,
Коль себе на гибель
Разгневали князя.
Вражий – долго зрела
Смута – люд карая,
Ослушников вешал
В правом гневе славный.