Дерево-людоед с Темного холма

Однако стоило заказать вторую кружку, как тон ее изменился.

– Я думала, что он приезжает из Синагава[7 - Синагава – один из 23 специальных районов Токио. Здесь находятся девять посольств иностранных государств, множество штаб-квартир японских и иностранных компаний. Многоэтажная застройка, крупный железнодорожный вокзал, отели и множество достопримечательностей привлекают местных жителей и туристов.]. Он всегда так говорил! Но как-то я увидела адрес в его записной книжке – Ниситобэ-тё, Ниси-ку, Йокогама. Я была очень удивлена, а он заявил, что всегда говорил о Йокогаме.

– Ооо…

– Он еще говорил, что живет с другом в большом особняке, доставшемся от отца. Будь это действительно так, ничего бы не случилось, приди я к нему в гости, верно?

Марико опьянела – ее щеки раскраснелись, а речь стала путаной.

– А потом он заявил, что живший с ним друг открыл в доме школу английского языка для детей, так что теперь прийти я уж точно не могу. Странно, не правда ли?

Я неопределенно кивнул. Она была совершенно пьяна, глаза ее воинственно сверкали.

– Как-то однажды я все-таки решила сходить в этот дом. Я не собиралась входить, просто хотела посмотреть на дом снаружи. И вот, когда он был на работе… Вы же знаете холм Кураями в районе Ниси-ку?

Я не знал, поэтому отрицательно покачал головой.

– Правда? Один из склонов холма почти как скала; на нем растет огромное дерево, крона которого нависает над дорогой – из-за этого там темно даже днем. Говорят, в эпоху Эдо там была тюрьма.

Возможно, на склоне холма под большим деревом когда-то и находилась тюрьма, но еще каких-то десять лет назад в этом месте стояла школа для детей иностранцев. Даже сейчас там оставались деревянные постройки тех времен, но рядом построили жилой дом, похожую на дом с привидениями баню, которая сейчас была закрыта, и автостоянку.

– Рассмотрев имена на почтовых ящиках, я нашла «Фудзинами», поднялась на лифте до его квартиры и нажала на кнопку домофона.

– Что, он разве жил не в большом особняке? – удивился я.

– Да, он заявил, что раньше на том месте был особняк, а теперь многоквартирный дом.

– До того, как там открыли школу?

– Верно, а до этого там был стекольный завод.

Я смутился. К тому моменту я окончательно запутался во времени.

– В общем, я была в шоке, услышав по домофону женский голос. Решив, что это точно его жена, я попросила впустить меня, чтобы немного поговорить.

– О, да вы отважная…

– Да, в чрезвычайных случаях готова на все. Мы поговорили, а когда он вернулся домой, то признался, что уходил рыбачить.

– Что? Он не был на работе?

– Тогда я узнала, что он давно уволился.

Похоже, этот Фудзинами оказался человеком, который не говорил ни слова правды.

– Он удивился, застав меня, и спросил, что произошло.

– Ох… И что случилось потом?

– Мы сели и поговорили втроем, а потом я ушла.

– Как он себя повел?

– Сказал, что давно хочет расстаться с женой, у которой не всё в порядке с головой. Спровадил меня, заявив, что она не дает развода, а он не знает, что и придумать. Но они непременно разведутся.

– Хм… С тех пор прошло три года?

– Ага.

– И что, есть изменения?

– Мы виделись позавчера, он принес документы о разводе.

– О!

– Он очень похож на вас, Исиока-сэнсэй! Действительно хороший человек, добрый, – заключила Марико.

* * *

Когда вечером я вернулся домой и рассказал обо всем Митараи, он, расслабленно облокотившись на спинку дивана, одарил меня своей уникальной презрительной усмешкой. Я не встречал другого человека во всей Японии, способного состроить такое выражение лица. Когда мой друг смотрел на меня вот так сверху вниз сквозь полуприкрытые веки, скривив уголки губ, казалось, он видит меня насквозь – хотелось скорее закрыться и спрятать лицо в ладонях.

– Итак, что ты о ней думаешь? – спросил Митараи насмешливо.

– Ну…

Я не спешил с ответом, стараясь быть осторожным. Любая небрежно сказанная фраза могла стать добычей для Митараи.

– Ты же не совсем дурак, чтобы попасться в ловушку, расставленную женщиной, по телефону представившейся твоей фанаткой, чтобы вытащить тебя в бар и охмурить, верно? – Митараи вытаращил глаза. – Исиока-кун, это серьезно. Я обязан тебя расспросить. Так что?

– Я думаю, что она на самом деле хочет стать писателем, поэтому хотела встретиться с кем-то вроде меня, у кого есть опыт публикаций, и расспросить о реалиях писательского мира – гонорарах и прочих литературных заработках.

– О, понятно… Значит, поэтому она не спросила тебя о том, какую бумагу и письменные принадлежности лучше выбрать или как работать с издательством, а при первом же телефонном разговоре уточнила, не женат ли ты или, может, разведен, так?

– Что?

– Неужели так важно быть неженатым, чтобы стать писателем?

– Митараи-кун, что ты пытаешься сказать?

– Что ж, она, должно быть, сообразительная… Выведала у тебя все, что хотела.

Как всегда, я так и не понял, что именно он имел в виду.

– Если она так хотела стать писателем, то зачем рассказала тебе о том мужчине, который все время ей лгал?

– Нет, Фудзинами Таку все же оказался хорошим человеком. Его ай-кью, кажется, равен ста пятидесяти двум – и я сразу же вспомнил тебя… Но, думаю, она правильно сделала, решив расстаться с ним.

В ответ Митараи вздохнул.