Кисть ее руки. Книга 1

Когда она сказала это, я не мог не оглянуться вокруг. В этом пейзаже было что-то необычное. Может быть, мне так показалось, потому что я горожанин, но все было какое-то слишком упорядоченное, нарочитое, как во сне. Я заметил, что постепенно начал появляться туман. Возможно, это потому, что дорога подошла к подножию горы.

– Ой, у меня что-то с ногами, – сказала Кайо.

– Тогда давай сделаем перерыв, – ответил я.

Но она яростно замотала головой из стороны в сторону:

– Нет, нет, если остановиться, будет только хуже. За мной все время следит множество глаз.

Она медленно пошла. Ее голос звучал так, как будто ничего не произошло, но я испугался и стал отставать. И не без причины – ее профиль стал выглядеть иначе. Кайо снова начала меняться. Ею что-то начало овладевать. Она шла все быстрее и быстрее. Может быть, она торопилась убежать от своих демонов? Или пыталась меня куда-то заманить?

Я боязливо следовал за ней, соблюдая дистанцию. Через некоторое время темп ее ходьбы замедлился. Возможно, опасность миновала. Тело ее расслабилось, а выражение лица вернулось в спокойное состояние.

– Господин Исиока, вы и сейчас ничего не почувствовали? Вокруг было столько лиц!

Я снова окаменел. Холодок пробежал по моей спине, желудок сжался. Я подумал, что это предел. Я уже откровенно сожалел, что ввязался во все это. Дело было не только в окружавшем нас пейзаже. Честно говоря, я боялся шедшей рядом со мной Кайо. В ее голосе, бормочущем под лунным светом, не было того беззаботного оживления, которое звучало во время нашей первой встречи в квартире на Басядо. Казалось, что она намеренно говорит таким мрачным тоном, пытаясь меня напугать. Может, это доставляет ей удовольствие? Мне все больше становилось не по себе.

Вокруг снова не стало видно домов со светящимися окнами. По мере того как мы уходили от реки, дорога заводила нас все дальше в горы. Она шла на подъем, луна часто скрывалась за облаками. Потом, как это уже было, наступила непроглядная тьма. Кайо, которая шла впереди, казалась мне монстром, который ждет, когда совсем погаснет луна, чтобы перестать скрывать свою сущность и наброситься на меня. Рядом с таким спутником я приходил в ужас от мысли, что мне откажут в ночевке в «Рюгатэе», куда я так стремился. И до боли жалел, что ввязался в эту историю.

Дорога начала явно подниматься вверх и наконец стала совсем крутой. Я задыхался. Из-за трудного подъема притупился страх темноты. Я шел, не помня себя. Склон продолжался. Меня охватил иной страх: что, если крутой склон никогда не кончится? Ноги были деревянными. Асфальт под нашими ногами давно уже кончился и превратился сначала в землю, а потом в песок. Идти стало еще труднее, и достаточно было слегка поскользнуться, чтобы упасть. У меня болели лодыжки, колени и подошвы ног. К тому же я все время нес обе сумки, так что уже больше не чувствовал своих рук.

Вдруг мы оказались перед большими воротами. Это было так неожиданно, что я остановился, даже забыв обрадоваться.

Теперь, вспоминая обо всем, я понимаю, что это действительно был вход в другой мир. Моим глазам, привыкшим к темноте, это представлялось дворцом из потустороннего царства, сияющим огненно-золотым цветом, и я сразу пришел в себя. Ошеломленный, я некоторое время просто смотрел.

Здание сильно отличалось от того, что я ожидал увидеть. Огромные столбы ворот с обеих сторон были сделаны из отполированных толстых стволов старых деревьев. Стволы были не гладкие, на них тут и там были выступы, видимо, бывшие ветви. На правом столбе мастер каллиграфическим шрифтом выписал по выбеленному дереву слово «Рюгатэй», стараясь обойти выступы. Я был в восторге, пораженный, что нечто подобное может существовать в таком отдаленном месте.

4

К счастью, большие ворота были незаперты. В обе стороны от них тянулся дощатый забор. Он был выкрашен в черный цвет, и поэтому в темноте казалось, что ему нет конца.

«Рюгатэй» располагался на середине склона горы и, вопреки моим ожиданиям, выглядел совершенно современно. Я представлял себе более традиционную гостиницу в японском стиле. Обычно у входа в такие гостиницы стоит каменный фонарь, а к дверям ведет дорожка, тоже каменная. Однако в «Рюгатэе» не было ни того, ни другого. Хотя построили его скорее в европейском стиле, он был красив утонченной японской красотой. Эта уникальная красота нашла отклик в моей душе, не потерявшей чувство прекрасного, несмотря на усталость.

Меня поразило не только само здание. Оно было расположено по диагонали от ворот, и, направляясь ко входу, я зашел на участок. Вдруг я почувствовал совсем рядом справа какой-то вертикальный объект. И вздрогнул от неожиданности.

Это была высокая каменная стена. От времени она покрылась черным мхом и сливалась с ночной тьмой, как будто для того, чтобы напугать меня. Я шел, не предполагая, что что-то подобное окажется так близко ко мне, поэтому чуть не вскрикнул от удивления. Каменная стена была такой высокой, что край ее терялся в темноте, и, казалось, она достает до самого неба с погасшими звездами.

Я постоял там некоторое время, пытаясь понять, где находится верхний край этой таинственной каменной стены. Но от усталости все, что я мог видеть в ночи, – это какой-то непонятный объект, похожий на темное облако, висевшее в вышине. Может быть, какой-то мост; или все-таки опустившееся так низко облако?

От усталости и у меня кружилась голова. Где я нахожусь? Куда мы попали после долгого путешествия по незнакомым дорогам? Это сон? Мы на краю света? Из-за головокружения и усталости мне захотелось просто присесть на месте.

Я взял себя в руки и перевел взгляд на здание. На меня произвели сильное впечатление каменная стена и что-то темное в вышине, но и само здание «Рюгатэя» было тоже совершенно уникально и полно очарования.

Коротко описывая его, можно сказать, что красота здания складывалась из сочетания некрашеного старого дерева, прозрачного стекла и бесчисленного количества голых лампочек. Не уверен, смог ли я найти правильные слова, чтобы донести до читателя его атмосферу, но не сомневаюсь, что сам я глубоко прочувствовал замысел архитектора. Мои глаза, долго бывшие в сплошной темноте, благодарно воспринимали золотистое сияние, вызванное таинственным желтоватым светом, который эти многочисленные голые лампочки излучали в окружающую темноту.

Этот свет вызвал у меня воспоминания о прошлом. Он навеял ассоциации с видом ночных магазинов в городе, где я жил маленьким ребенком, или витрин в незнакомых местах, которые я посещал во время своих путешествий. Дремавшие в моих детских воспоминаниях пейзажи ожили, и я почувствовал ностальгию, страх, смущение и странное замешательство. Я стоял, замерев.

В Токио нет сооружений, похожих на это. Все лучшие здания строят там, как правило, в западном стиле. А такие встретишь скорее в провинции.

Гостиница была трехэтажной, хотя и построена из дерева. Окна верхнего этажа были очень большие, и, наверное, можно даже сказать, что внешние стены на третьем этаже почти целиком состояли из стекла. В этих окнах, занимавших всю стену, были деревянные решетки, делящие всю поверхность на правильные квадраты. Перекрытия и рамы были из натурального дерева, никогда не знавшего ни краски, ни лака, и в комнатах не было никаких занавесок.

В этом огромном стеклянном пространстве, высоко поднятом над землей, тоже висело множество голых лампочек, и их желтоватый свет разливался в прозрачной пустоте. Этот вид в высоте затронул какие-то чувствительные струны в моей душе. Свет этот заливал все уголки помещения, хотя там не было ничего, что стоило бы освещать. Прозрачное стеклянное пространство было совершенно пустым.

И вдруг там появилась человеческая фигура. Это была миниатюрная девушка с длинными черными волосами, одетая в кимоно золотого цвета. Некоторое время она неподвижно стояла боком к окну.

Она вела себя довольно странно, что привлекло мое внимание. Дело в том, что она совершенно не двигалась, словно кукла. Затем на ее белых щеках замерцал оранжевый свет. Я догадался, что где-то возле нее горел камин. Снаружи стиль этого деревянного здания можно было принять и за японский, и за европейский. Но вот камин на третьем этаже, несомненно, соответствовал европейскому стилю.

Я продолжал стоять, уставившись на нее, как слабоумный. В том, как она держалась, тоже была красота, столь же нереальная, как и все здание. Там, на высоте посреди тьмы, она была похожа на куклу, неторопливо разыгрывающую представление в лучах прожекторов. В то время она казалась мне не похожей на живого человека.

Девушка повернулась ко мне. Мое сердце колотилось. Затем она приблизилась к окну. Но я не заметил, чтобы она сделала хоть шаг. Она будто просто скользнула вперед на каком-то устройстве с роликами.

Обе руки поднялись вверх. Она прижала обе ладони к стеклу. Оставаясь в этой позе, она случайно посмотрела на землю. Туда, где был я. Наши глаза встретились. Я заметил, что, не ожидая увидеть кого-нибудь в такой час, она на мгновение удивилась. А потом просто стала смотреть на нас сверху вниз. И замерла в той же позе, совершенно не шевелясь.

Я подумал, что это все-таки механическая кукла. Хотя между нами было значительное расстояние, я ясно видел, что она красива. У меня было такое чувство, будто я смотрю на часы с играющими сценки куклами на ратуше Мюнхена или на часы со звонящими фигурами возле станции Юракутё в Токио.

В этот момент я услышал откуда-то высокий детский голос. Я не мог разобрать всего сказанного, но точно услышал слово «мама».

На внешней стене первого этажа здания был прикреплен ряд стеклянных коробов, напоминающих уличные фонари. Простые деревянные переплеты со вставленными в них квадратными стеклами. В каждом коробе горела голая лампочка, дававшая характерный желтоватый свет.

Под лучи этого света справа выбежала девочка. Ей, вероятно, было года четыре или пять. Я удивился, почему такой маленький ребенок не спит в столь поздний час. Воздух наполнялся туманом, стало сыро и холодно. На девочке были узкие брючки, фланелевый верх, похожий на пижамный, и широкая шерстяная повязка на пояснице, чтобы не замерзнуть.

Признаюсь, увидев бегущего ко мне ребенка, я чуть не подпрыгнул от страха. Сам того не осознавая, я начал отступать за ворота. То, что маленький ребенок бегал по двору гостиницы в такое время, было совершенно необычно, поэтому я решил, что начинается новая история с привидениями. К счастью, веселый голос девочки полностью рассеял мой страх.

– Мама, здесь люди, – сказала она.

Такое уж это было место, и больше нигде ничего подобного произойти не могло. В глазах ребенка мы, стоящие в изнеможении у ворот в столь позднее время, должны были выглядеть довольно необычно. Из темноты на голос девочки выбежала женщина, вероятно, мать. Она была в длинной юбке до щиколоток и темном кардигане. У нее были смуглая кожа, большие глаза и слегка впалые щеки, и я на мгновение принял ее за индианку: наверное, главным образом благодаря необычному фасону юбки со складками.

Когда она вышла из темноты под желтоватый свет, ее лицо оказалось очень необычным и удивительно красивым. Со своей неяпонской внешностью она не очень соответствовала местности, где мы находились, и я заподозрил, что это тоже иллюзия, вызванная моей усталостью.

Я поспешил поклониться ей и постарался улыбнуться как можно веселее. Меньше всего мне хотелось вызвать у нее подозрения посреди ночи. Я старался изо всех сил выглядеть хорошим человеком. Но в то же время я не забывал о черноволосой девушке на верхнем этаже, и то переводил взгляд вверх, то снова опускал. Девушка наверху так и стояла, прижав руки к стеклу.

– Извините, мы пешком дошли сюда от станции Каисигэ, – сказал я с надеждой, молясь, чтобы она не убежала и не отказала в нашей просьбе, – разве гостиница больше не работает?

Я, конечно, знал ответ, но все же задал свой вопрос.

– Да, здесь больше нет гостиницы, – сказала она.

Ее бодрый и веселый тон меня удивил. Во-первых, среди ночи с ней заговорил незнакомец; и потом, судя по ее виду, я предположил, что она не очень владеет японским. Я также ожидал, что даже если она говорит по-японски, то не слишком разговорчива. Однако она говорила не только свободно, но и быстро, как школьница. Я, конечно, это оценил. Мне снова повезло.

– А есть ли здесь поблизости какое-нибудь другое жилье? – спросил я осторожно.

– Другого нет, я думаю, – просто сказала она, догнав девочку и взяв ее за руку.

– Знаешь, сегодня Юки сорвала вот такие большие, а бабушка сказала мне поставить их сюда, – сказал ребенок, размахивая руками.

– Что? – переспросил я.

– Она говорит о цветах, которые собрала сегодня, – перевела ее мать.