Биография страсти

Я выдыхаю. Почему это? Получше некоторых! Хочу отпрянуть, но адвокат обхватывает меня крепче и продолжает:

– Тебе надо быть прокурором.

– С чего это?

– Ты несправедлива.

– Я?!

– Да, Хромик, – улыбается он. – Судья должен быть беспристрастным, а ты априори против преступников. Так нельзя. Это детский взгляд глупого человека. Разве ты глупа? Нет. Либо взрослей, либо стремись туда, где тебе не станут мешать предрассудки. С твоими взглядами можно пропустить истину. Зачем нужен такой судья? Ты делишь мир на черное и белое. Но это иллюзия. Однобоко мыслишь.

– А ты считаешь себя справедливым?

– Эми, я прославился защитой известных преступников, которые хорошо платили, многие из них были невиновны, а виновные все равно оказывались за решеткой, просто со сроком поменьше. Я вообще считаю, что тюрьма – это бред. Человек там не исправляется. Он становится еще хуже… Однако я хотел сказать не об этом…

– А о чем?

– Я ведь защищаю и потерпевших. – Он переплетает наши пальцы и обреченно вздыхает.

Смотрю на сплетение ладоней и не могу решить, разрывать его или нет. Лео задумчиво продолжает:

– Но вокруг них меньше шума. Все знают меня по громким скандальным делам. Я люблю свою работу. И выполняю ее в лучшем виде, независимо от своего отношения к клиенту. Хочешь стать судьей? Измени отношение к миру. Смешай краски. И заметь новые.

– В тебе дремлет философ, – смеюсь, греясь у его груди. От адвоката исходит невыносимо приятный жар. – Я рассказала о семье. Будет честно, если ты расскажешь о своей. Где твоя сестра?

– Мертва.

Я прикусываю губу.

– Прости, что спросила.

– Ничего. По правде сказать, я давно не делился этим.

– Расскажешь?

Чувствую, как Лео передергивается, но мгновенно успокаивается.

– В шестнадцать лет ее изнасиловал один ублюдок. Но дело прикрыли. Отец был в ярости, в диком отчаянии… И… он убил того парня.

– Господи!

– Да, не лучшая родословная, – усмехается он.

– Так, а…

– Сестра покончила с собой, когда отца посадили. Мать сильно горевала, у нее развилась шизофрения. В итоге – психушка.

– Сколько тебе было?

– Четырнадцать.

– И с кем ты остался?

– Меня забрала тетя. Она же оплачивала обучение в университете. Я ей многим обязан. Знаешь… мы с тобой похожи, – улыбнулся Лео.

Я вдруг осознала, почему он настолько рьяно бросился ко мне на помощь, осознала, зачем уговаривал написать заявление, отвез к себе, почему позаботился. Возможно, его мозг провел полноценную параллель с сестрой. И страшно, и грустно…

Минут пятнадцать сидим в тишине. Лео поглаживает пальцами мою ладонь, но смотрит на море, а я зачем-то исследую его самого. Понимаю, что слишком откровенно прижалась и почти уткнулась губами в мужскую шею, но я не помню, когда последний раз чувствовала подобную тягу к чужому теплу. Пугающую… но захватывающую. По правде говоря, никогда я такого не ощущала.

Мой взгляд останавливается на золотых наручных часах Шакала.

– Уже одиннадцать ночи? – ужасаюсь я, подпрыгивая на коленях Лео. – О черт! Мне пора домой.

– Макса не боишься?

Я фыркаю.

– Макс думает, что мы с тобой вместе. Вряд ли снова нападет. Извини, я просто не знала, что еще ему сказать. А так… сразу избавилась.

Лео усмехается.

– Можешь переночевать у меня. Чтобы наверняка, – ехидно подмигивает он. – Только не здесь, дом не протоплен. Лучше в квартире.

– Эм. – Я чувствую, что краснею. Переночевать у мужчины, с которым познакомилась вчера? Снова?! Нет. Пожалуй, я перегнула. И вообще… почему я сижу на его коленях? – Спасибо, не стоит. Мне лучше вернуться.

– Все-таки боишься меня?

Я приоткрываю рот, ощущая горячее дыхание у губ. Мы так близко, что становится страшно. Странное чувство. Вроде презираешь человека за его поступки, а изнутри рвется нечто другое, причем навстречу объекту ненависти. Этот человек не должен мне нравиться! Еще утром я кричала о том, какой он мерзавец. О чем я думаю?

Лео обрывает мое смятение: он улыбается, поднимается и протягивает руку.

– Я шучу. Пошли. Только жука в дом вернем, чтобы Глеба инфаркт не хватил.

– И его одежду, – замечаю я.

– Это по желанию. Вдруг ты влюбилась в него и хочешь забрать шмотки, чтобы нюхать по вечерам.

– Фу.

Он смеется.

– Я не осуждаю людей за необычные пристрастия, Хромик. И тебе советую.

– Совет отклоняется, – хихикаю.

По возвращении в дом иду в ванную. Снимаю вещи и беру платье с батареи. Вспоминаю, как тяжело его застегивать, хотя и честно пытаюсь, но в итоге, смущенная, иду в гостиную.

– Застегнешь?