Минни шопоголик

Эту книгу я купила из-за еще одного ужасного события, случившегося в этом году. В мае умерла мачеха Люка. Она болела всего месяц, а потом скончалась, и это сильно надломило его.

Пусть Аннабел не была биологической матерью Люка, но именно она оказалась для него подлинной мамой. Она вырастила его и понимала как никто другой. И самое ужасное: он так редко видел ее перед смертью. Даже когда она была серьезно больна, он не мог бросить все и рвануть в Девон, потому что дело «Аркодаса» слушалось в Лондоне.

Но Люк не должен винить себя. Я говорила ему это миллион раз. Он ничего не мог сделать. Бесполезно – Люк продолжает страдать. Его отец теперь в Австралии со своей сестрой, и Люк не имеет возможности проводить время и с ним.

Что же касается его родной матери… мы о ней даже не упоминаем.

Никогда.

С Элинор у Люка всегда была любовь-ненависть. Это понятно, ведь мать бросила его и мужа, когда Люк был совсем крохой. Но они поддерживали относительно хорошие отношения, пока она все не испортила.

Незадолго до похорон Аннабел Люк отправился к Элинор по какому-то семейному делу. До сих пор не знаю точно, что она ему такое сказала. Что-то об Аннабел. Что-то бесчувственное и, возможно, откровенно грубое, насколько могу догадываться. Он не передавал мне ее слов и даже не возвращался к этому случаю, – но я ни разу больше не видела его таким бледным, таким оцепеневшим от ярости. И теперь мы не произносим имени Элинор. Вряд ли они вообще помирятся. И меня это вполне устраивает.

Смотрю на Люка, и у меня сжимается сердце. Тяготы этого года плохо сказались на нем. Между бровями залегли две небольшие морщинки, они не исчезают, даже когда он улыбается. Люк никогда не выглядит счастливым на все сто процентов.

Я беру его под руку и крепко прижимаю к себе:

– Пошли к Санта-Клаусу.

Мы идем по торговому центру, и как-то само собой получается, что возвращаемся по другому торговому ряду. На это нет никакой особой причины, правда. Просто здесь магазины поинтереснее. Скажем, художественные ювелирные изделия… и магазинчик с цветами из шелка… и «Enfant Cocotte», где полно вручную сделанных коней-качалок и колыбелек из палисандра.

Шаг мой непроизвольно замедляется. Вы только посмотрите на ярко освещенную витрину, на эти великолепные вещи. Посмотрите на миниатюрные детские комбинезончики, маленькие одеяльца.

Будь у нас еще один ребенок, мы могли бы купить ему все новое. Он бы сладко сопел, такой милый во сне, а Минни помогала бы катить коляску, и мы стали бы настоящей семьей…

Я поднимаю глаза на Люка – вдруг он думает о том же и ответит мне нежным, любящим взглядом? Но он смотрит на «Блэкберри» и хмурится. Вот так. Ну почему он не настроен на мою волну? Мы же вроде как женаты, верно? Ему следует понимать меня. Он должен догадываться, отчего я привела его к детскому магазину.

– Чудесный, правда? – Я показываю на заводного плюшевого медвежонка.

– М-м-м-м. – Люк кивает не глядя.

– Ух ты! Только посмотри на эту коляску! – Колеса у нового хитроумного изобретения забавного вида словно сняты с «хаммера». – Классная вещь.

Будь у нас еще один ребенок, мы купили бы и новую коляску. То есть нам бы пришлось это сделать. Старая коляска Минни совсем раздолбана. Только не подумайте, будто я хочу ребенка, чтобы заиметь прикольную коляску. Глупость какая. Но это окажется своего рода бонусом.

– Люк… Я тут думала… о… нас. Ну… обо всех нас. О нашей семье. В том числе и о Минни. И…

Он подносит телефон к уху:

– Да. Привет.

Боже, ненавижу этот вибровызов. Ты и не знаешь, что ему кто-то звонит.

– Я тебя догоню, – говорит он мне одними губами и возвращается к своему «Блэкберри»: – Да, Гэри, я получил твое письмо.

Ладно, похоже, сейчас не самое подходящее время обсуждать покупку коляски для нашего второго ребенка.

Ничего страшного. Я свое наверстаю.

Направляюсь к «Пещере Санты», и тут мне приходит в голову, что можно пропустить очередь, и я пускаюсь бегом.

– Бекки! – Мама машет мне из начала очереди. – Мы следующие! У меня камера наготове… Ох, смотрите!

Эльф с широкой фальшивой улыбкой взбирается на сцену. Сверкает зубами и стучит по микрофону, стараясь привлечь всеобщее внимание.

– Здравствуйте, мальчики и девочки! – выкрикивает грудастый эльф. – А теперь тишина. Скоро Санта начнет снова встречаться с детьми, но сейчас пришло время исполнения Рождественских Желаний! Мы вытянем открытку одного везучего ребенка и преподнесем ему подарок. Это будет плюшевый медвежонок? Или кукольный домик? Или скутер?

Микрофон работает плохо, и эльф в раздражении снова стучит по нему наманикюренным пальцем. Но толпу все равно охватывает возбуждение, люди подаются вперед. Многие достают видеокамеры, дети протискиваются между взрослыми, их лица светятся восторгом ожидания.

– Минни! – волнуется мама. – Что ты пожелала, дорогая? Может, выбор падет на тебя!

– И победителя зовут… Бекки! Поздравляем, Бекки! – Неожиданно усилившийся голос эльфа заставляет меня подпрыгнуть.

Нет. Этого просто не может…

Должно быть, это другая Бекки. Тут, наверное, тьма девочек по имени Бекки…

– И маленькая Бекки пожелала… – Она косится на открытку. – «Лодочки из “Марни”[4 - Интернет-магазин одежды и аксессуаров.], какие я видела на Сьюзи, не те, что на наборных каблуках, а другие».

Проклятье.

– Сколько лет Бекки? – Эльф жизнерадостно скалится. – Бекки, милая, ты здесь? Лодочек у нас нет, но, если хочешь, можешь выбрать другую игрушку с санок Санта-Клауса.

Я в смущении пригибаюсь и втягиваю голову в плечи. Они не говорили, что будут зачитывать эти чертовы рождественские желания вслух. Им следовало предупредить меня.

– А кто мама Бекки?

– Я здесь! – отзывается моя мамочка, весело помахивая видеокамерой.

– Ш-ш, мамуля! – шиплю я.

– «А еще аквамариновый топ от Зака Позена, с бантиком, десятый размер», – продолжает эльф. Ее голос гремит. Хоть бы микрофон починили. – Кто такой Зак Позен? Гёрой нового мультика? – Эльф в растерянности поворачивается к коллегам.

Как она может работать в магазине и ничего не знать о Заке Позене?!

– Простите. – Мое лицо горит. – Это… э, я. Я не знала, что вы… Выберите другое желание. Желание ребенка. Пожалуйста. А мое выбросьте.

Но эльф не слышит меня во всеобщем гвалте.

– Кто-нибудь что-нибудь понимает? – Она пристально вглядывается в открытку. – И еще здесь написано «братика или сестричку для Минни». Минни твоя кукла, дорогая? Ах, разве это не мило?

– Хватит! – Я в ужасе пробираюсь вперед через толпу детишек. – Это личное! Никто не должен был этого видеть!

– «И кроме того, Санта-Клаус, я хочу, чтобы Люк…»

– Заткнись! Это вас не касается! Это между мной и Санта-Клаусом! – Я добираюсь до эльфихи и пытаюсь вырвать у нее открытку.

– Ой! – визжит она.