Я на тебе (не) женюсь

– Иван Рокотов? Это Мария Евлампиевна Завидеева-Загорская вас беспокоит, – официально-учительским тоном отчеканила я.

– Машуля, вот уж не ожидал! – удивился он.

– Если не ожидал, зачем номер свой оставил? – Тут же поразилась я его бестолковости.

– На всякий случай, – засмеялся он. – Как тебе мой подарок?

– Спасибо, конечно, но я хотела бы его вернуть.

– Возврату и обмену не подлежит!

– Пирогов…

– Ваня, – поправил он.

– Хорошо, Вань, давай без показушничества, ладно?

– Никакого показушничества, Машуля. Цветы ты не любишь, пришлось выкручиваться.

– Вот же навязался на мою голову, – простонала я,

– Поужинаешь со мной? – тут же перешёл он в наступление.

Я хотела отказаться, а потом подумала: какого черта? Мне ведь и самой все это безумно интересно.

– В субботу.

– До субботы долго ждать, – простонал он.

– Воспитывай в себе терпение, Ванечка. Терпение и воздержание, – засмеялась я и отключила телефон.

Глава 9

Иван

Терпение и воздержание. Стоило этим двум словам слететь с Машулиных губ, как у меня тут же все и закончилось. И терпение, и, мать его, воздержание.

Ну, допустим, воздержания и не было никогда. Не умел я воздерживаться, особенно от женских прелестей. А терпение? Да какое тут будет терпение, если перед мысленным взором Машуля до сих пор отплясывала на том столе. То ли свет так в клубе падал, то ли у меня воображение богатое, но кожа моей соблазнительной училки будто сияла и так и манила, звала, чтобы к ней прикоснуться.

– Вань, о чем задумался? – В дверях кухни показалась мама.

– Да так, о хлебе насущном, – хмыкнул я.

– Знаю, я твой хлеб, – покачала она головой. – Вон как глаза блестят.

– Кофе? – предложил я.

Мама кивнула и села за стол, где на тарелках уже лежали поджаренные ломтики хлеба, сыр, колбаса и фрукты. У нас так было заведено: на завтрак только самые простые продукты. А завтрак субботы всегда был на мне. Готовить я не умел, а потому, как говорится, чем богаты.

Я поставил перед мамой чашку кофе со сливками. Себе налил черного без сахара. Мамуля не сводила с меня проницательного взгляда.

– Что? – не выдержал я.

– Да вот думаю, в кого ты у меня такой кобель, Ванюша.

– Ай-ай-ай, какие плохие слова да с ваших уст, мамуля, – захохотал я.

– Отец твой меня всю жизнь любил, по бабам не шлялся даже в те времена, когда у богатых это стало модно.

– У богатых это во все времена модно было, мам, – возразил я. – Я тебе больше скажу – и у бедных тоже.

– А твой отец был однолюбом, – уверенно заявила она. – И почему ты не в него? – огорченно вздохнула мама.

– Откуда нам знать, в него или нет? Может, встречу вот такую же шикарную женщину, как ты, и тут же сделаюсь однолюбом.

– Побыстрей бы, Вань, а? – Она просительно заглянула мне в глаза.

– Ну куда спешить, мам?

– С внуками хочется понянчиться.

Я закатил глаза. Пошло дело!

– Вот встречу свою любовь – и будут тебе внуки, – пообещал я, ни капли не веря в собственные заверения.

Мамуля откусила тост, ущипнула кусочек сыра, запила все это дело кофе.

– Какие планы на вечер?

– Занят.

– Боюсь спросить чем, – недовольно поджала она губы.

– А я боюсь ответить, – снова расхохотался я.

– Может, познакомишь меня с какой-нибудь девушкой? – попросила мама.

– Это зачем? – не донеся бутерброд до рта, замер я.

– Хочу посмотреть, на каких ты западаешь. Раз мои тебе не нравятся, значит, я не тех выбираю.

– Резонно, – кивнул я. – Обязательно познакомлю. Когда-нибудь, – пообещал я и бросил взгляд на часы. – Давай-ка собираться и поедем.

– Куда это? – подозрительно посмотрела на меня мама.

– Квартиру тебе будем покупать, – сказал я, вставая.

– Я же тебе говорила, что мне не надо! – Тоже поднялась мамуля и скрестила руки на груди.