Цербер

И сейчас он ждал ответа, понимал, что одной прогулки мало, что она все еще вздрагивает, едва понимает, что что-то сказала не так, но не мог дольше ждать. Тимур хотел, чтобы она была рядом с ним и готов был быть с ней другим: не таким нежным, но и не диктатором, которого она боялась.

– Я могу отказаться?

Смешная. Боится его, но все равно спрашивает. А он смотрит на нее и глаз не может оторвать. Она такая… непокорная. И вроде бы смирилась уже почти, не убегает с криками, что ее насилуют и не старается что-то сделать в эту минуту, но одинаково непокорная.

– Хочешь отказаться? – поинтересовался у нее, сжимая руки на ее талии крепче.

– А ты позволишь?

Задумался. Не предполагал даже, что откажет, что станет думать об этом. Но Аня выглядела вполне серьезной, ее тело периодически подрагивало в его руках: то ли от страха, то ли от холода, но он отчетливо чувствовал, как она дрожала.

– Допустим, – старался держаться спокойно, но руки так и сжимались крепче.

Убрал от нее ладони и даже отошел на шаг назад, чтобы не искушаться и не сделать того, чего не должен.

– Отпусти меня, – произнесла едва слышно, заставляя его сжимать кулаки.

– Куда отпустить, Аня? К нему вернешься? – процедил сквозь зубы.

Одна мысль доставляла ему дискомфорт. Он и представить не мог, что она может вернуться к своему мужу, что снова ляжет с ним в постель. Впрочем, это вряд ли. Не после того, как он ее обозвал и не после того взгляда, которым одарил.

Идиот он у нее. Такую бабу упустить.

– Нет, – она энергично замотала головой. – К тете поеду, в деревню.

Засмеялся.

В деревню собралась? Смешно. У нее такие возможности, а она в нищету собралась. Будет работать за гроши, а ведь у нее теперь возможности есть. Надавила бы на него, он все ради нее сделал, но нет. Она об этом, видно, и не думала даже.

– Хорошо, – произнес спокойно. – Я тебя отпущу.

Резко подняла голову и уставилась на него с удивлением.

– Отпустишь? – в ее глазах загорелась надежда.

– Да. С единственным условием.

– С каким? – оживилась и смотрела уже без страха.

– Ты перестанешь меня бояться и мы проведем с тобой неделю. Семь дней, Аня. Подари их мне. Не хочу видеть в твоих глазах страх и отчаяние.

– Я… – она попыталась что-то возразить, но Тимур оборвал ее взмахом руки.

– Я не договорил. Я забрал тебя у мужа, поэтому через семь дней я сниму тебе квартиру и помогу с работой. Сможешь жить в городе не уезжая в деревню. Это не плата за то, что ты будешь со мной, это компенсация за то, что разрушил твою жизнь.

– Тимур, мне ничего не надо, – завела снова ту же песню.

– Я не спрашиваю, что надо, а что нет. Я просто сделаю это и ты с этим смиришься. Я отпущу тебя через семь дней. Ты проведешь их со мной, и я тебя отпущу.

– Правда? – все еще не верила ему.

Тимур ее понимал. И сам не верил в то, что отпустит, но и держать ее насильно не хотел. Был не в силах смотреть в ее глаза и видеть там отчаяние. Он хотел, чтобы она смотрела на него с вожделением, с нежностью и теплом, желанием.

– Даю слово, Аня, – протянул ей руку и когда она вложила свою маленькую ладошку, сжал ее крепче.

Она поверила ему. Тимур это отчетливо видел. Возможно, это было глупо, но и выбора у нее не было. Начала бы возмущаться, скорее всего, он бы не отпустил вовсе. Теперь перед ним стояла главная задача – разрешить ей уйти и выполнить свое обещание.

Они вернулись в дом через несколько часов прогулки. Тимур был неразговорчив, но охотно задавал ей вопросы об увлечениях, о том, чего бы она хотела и о чем мечтала.

– А у тебя? Есть мечты?

– Были. В юности. Я хотел уехать от отца и забрать с собой мать.

– Тебе это удалось?

– Как видишь, – он развел руками и открыл передо ней дверь своей спальни.

Аня сделала несколько шагов и остановилась неподалеку от кровати. Огляделась по сторонам, видимо, вспоминала их первую ночь. Тимур тоже вспоминал и в паху у него сильно заныло.

– Вот, – протянул ей бокал с темно-красной жидкостью, который она тут же обхватила рукой. – Садись, – он жестом указал на кровать, после чего она выполнила его просьбу.

Попыталась расслабиться, но получалось очень плохо. Тимур видел, что Аня время нервничала, то подносила бокал ко рту, то убирала, словно думала, стоит ли пить.

– Расслабься, Аня. Перестань трястись, будто я тебя собираюсь съесть.

– Извини, – пробормотала себе под нос, допивая содержимое бокала.

– И извинения оставь. Женщина не должна извиняться перед мужчиной, Аня.

Она кивнула и снова вздрогнула, когда Тимур приблизился, забрал стакан из ее рук и повалил на кровать.

– Я хочу, чтобы ты перестала бояться меня, Аня. Впредь я обещаю тебе не срываться и не повышать на тебя голос, а также не делать того, чего тебе не хочется, понятно? – она кивнула, а после он прижался к ее рту уверенным и напористым поцелуем.

Тимур упивался ее податливым телом и неподдельным желанием, тем, как она мягко отвечала на его ласки и поцелуи, как решительно касалась его плеч и рук, исследовала их своими холодными тонкими пальчиками. Она такая хрупкая для него, нежная, иногда ему кажется, что надави он сильнее, и она рассыпется, но Аня, на удивление, очень стойкая, сильная и огненная.

Сегодня он хотел быть с ней мягким, поэтому старался сдерживаться, мягко целовать ее в шею, проводить руками по ее телу и не сорваться. Он старался, но получалось из ряда вон плохо. Не то. Не так он ее хочет. И она так не хочет.

– Хочу тебя, – тихо выдохнул Тимур ей на ухо.

– Возьми, – поборов смущение, ответила Аня.

– Сначала защита, – отстранился от нее и потянулся за упаковкой, которую принесли в его спальню после их с Аней ухода.

Аня немного сжалась, приподнялась на локтях, но отстраняться не стала. Смотрела на него широко распахнутыми глазами, так доверчиво, что внутри как будто что-то сжалось. Он не понимал, чем заслужил эту девушку. Знал, что отчасти она с ним потому что он так захотел, но ведь играть так нельзя, значит, чувствует что-то к нему. Подсознательно, но чувствует.

И это удивляло его. Одно дело, когда девушка играет, когда вынуждена быть рядом и другое, когда ты ее буквально заставляешь, но она все равно хочет быть рядом. Тимура это поражало, но он был благодарен ей за это, потому что никто прежде не вызывал в нем такую эмоциональную бурю чувств.

– Поможешь мне? – спросил, раскрывая упаковку.