Дракон в мантии – 2. На дальних берегах

Мне казалось, что самое страшное в Инквизиции это как раз Гордин! Еще никогда я так не ошибалась. Да он тут самый милый и адекватный. Добрейший души человек, можно сказать. Из разряда “Необъяснимо, но факт".

Аджим уверенно вел меня пустынными лестницами и коридорами со множеством дверей. Расстеленные дорожки приглушали звуки шагов и еще больше усиливали чувство пустоты и обреченности. Не хватало только надписи на входе “Оставь надежду всяк сюда входящий”. А может, она и была, но я ее не заметила. Наконец, мы остановились около одной из дверей, и маг постучал.

– Войдите! – возвестили из-за нее голосом Инквизитора. Мы вошли и…

– Совсем забыл тебя предупредить, – виновато прошептал Архимаг мне на ухо, – у нашего друга несколько… э-э-э… необычное хобби. Таксидермия. Вот.

Это действительно было “вот”. Прям даже “ВОТ”. В кабинете, в целом довольно аскетичном и минималистичном, стояло несколько чучел. И ладно бы волчки-лисички-белочки. Их жалко, но хотя б привычно. Но это были чучела чудовищ. Прямо у входа стояла, полуженщина-полуптица с клювастым лицом и телом, покрытым взъерошенными перьями, чуть дальше паук величиной с поднос. У рабочего стола, обтянутого зеленым сукном, скромно притулился осьминог с клешнями, а с книжной полки свесила хвост змея с нетопыриными крыльями.

Кажется, я ОЧЕНЬ СИЛЬНО погорячилась, когда подумала об Инквизиторе, как о милом и адекватном человеке… Плюс сильное впечатление произвела наглядная демонстрация местной недружественной фауны. С недружественной флорой меня, кстати, познакомили в первую очередь – с полуразумным хищным львиным зевов. В кабинете у Норала стоит. Арчиком зовут.

– Аджим, Медь? Какими судьбами? – Гордин поднялся нам навстречу. Среди всего этого безобразия он смотрелся очень органично. Чувствуется – родная стихия, любимое рабочее место. На уголке стола лежал подаренный "Молот ведьм". С закладочками. Милота. И главное, в антураж вписывается.

– По пути решили заскочить. – Архимаг пододвинул мне одно из двух жестких гостевых кресел.

– К Никсару заходили, – понимающе кивнул храмовник. – Жаль, конечно, но максимум, что ты сейчас для него можешь сделать, это предоставить отличную характеристику. Может быть, учтут. Но я бы на это не слишком рассчитывал.

– Глупо получилось.

– А все влюбленные придурки, – со знанием дела подтвердил Инквизитор, возвращаясь на место. – Черте что творят.

– Есть идея. – Архимаг поудобнее устроился в своем кресле. – Попробовать вытащить Ника самостоятельно.

– Каким образом? На поруки его не выпустят, а смягчающие… ну не знаю, может, суд что-то и учтет. Но тебя, скорее всего, здесь и не будет. Если ты не забыл, вам, вообще-то, уже нужно отчаливать.

– Нужно, – легко согласился Аджим. – Вот и думаю, а не прихватить ли нам Ника с собой?

– С ума сошли? Вы поставите себя вне закона!

– Как давно тебя волнует закон, Гордин?

– С тех самых, как я встал на его сторону.

– То есть ты считаешь, что Ника лучше оставить в тюрьме? – деланно равнодушно поинтересовался маг.

– Да, – кивнул Инквизитор. – Высшей меры ему не угрожает, а для осмысления даже полезно. Вернетесь, а там его уже и выпустят по какой-нибудь амнистии. Года через два. Ты же, Аджим, предлагаешь чистой воды авантюру. И в случае неудачи пойдете на плаху все трое. Король не сможет поступить иначе.

– Победителей не судят, – слова Архимага падали, словно камни. – Тебе ли не знать, боцман?

– Напоминаю, капитан, – глаза Инквизитора недобро сверкнули, – тогда у нас не было выбора и мы прошли по краю.

– Сейчас выбора тоже нет.

– Я друга не брошу, – пискнула я со своего места. Мне стало откровенно неуютно. Будто с магов сползли какие-то маски, обнажив их истинную суть: жесткую, холодную, волевую. Такими их я еще не видела. И если в храмовнике сталь еще угадывалась, да что там, она особо и не маскировалась, то Архимаг откровенно пугал. Даже в Хаосе он был более расслабленным и мягким. Даже ироничным. А тут…

– Не бросим, Медь, не бросим. – Аджим постепенно возвращался в свою миролюбивую форму, напряжение спадало. – Слышал, Гордин? Медь не хочет бросать друга в беде! Придется помочь.