Слёзы Невинных

Ну все, а это уже персональное оскорбление, хотя бы потому, что козел всегда и за всех отвечает. Я легонько сместился с линии атаки первого хама, и помог ему ударом в спину. А что? В спину тоже можно благородно бить, если умеючи. Второму я врезал коленом пониже пояса, заставив вспомнить, что он мужчина, хоть и свинья. Третьего подсек ногой и затем добавил в спину локтем. Очень больно. Бедные, но я же их не убил, так что, формально я не нарушил ни одну из трех заповедей, вложенных в мою программу. Затем мягко отпрыгнул, собираясь добить поднимающихся. Ну, тех, кто еще может, конечно, как увидел выходящего из школы учителя. Э нет, я хоть и хулиган, но все же хочу стать святошей, поэтому сгибаюсь в три погибели и падаю на землю, стараясь как можно натуральнее сучить ногами.

– Дитрих! Они опять избили тебя!

– Угу.

Я прохрипел и старательно отполз за угол, якобы подальше от этих психов. Там я смог придать себе более побитый вид. Не буду даже упоминать как, но это очень неприятно. Но если меня выгонят из школы, то карьеры мне точно не видать. Если не как своих ушей, то, как своей спины. Хотя один раз мне это все же удалось, когда братец свернул мне шею. Ужасно больно. Правда, в первое мгновенье я даже не въехал, что произошло. Затем въехал, но было поздно, и пришлось проститься с тем телом. Ладно, чего это я все о грустном. Я осторожно подполз к краю угла, если можно так выразиться, и выглянул. Моя паршивая лисица лишь насмешливо оскалилась. Впрочем, если бы понадобилась помощь, то надеюсь, что я ее бы получил. По крайней мере, так входило в задумку создателей.

– Зачем вы обижаете слабых?!! – прогремел учитель.

– Точно, – вякнул я, – у меня до сих пор все болит.

– Чего-о-о!! Да мы до него даже не дотронулись!

– Ага, это что? Я сам себе поставил, да?

Я сверкнул фонарем. Впрочем, да, сам. Но не буду же я об этом рассказывать своему учителю, который хоть и не мой, но будет меня учить. Как говорится, век живи и век учись. Что мы с братьями и делаем усердно.

– Вот. Он не мог сам себя избить!

Учитель, похоже, обрадовался подобному способу добраться до этих отморозков. Ага, видимо, он их уже не первый раз пытается поймать. Что ж, начнем карьеру хорошего и бого, как там, богоустрашенного? Нет, не то. Ладно, какая разница, главное содержание.

– Мы не знаем, кто его избил, но не мы!

– А кто?

– Они, я сам все видел. Знаете, я лицо очень даже заинтересованное, – влез я в разговор.

– Рен, не надоело ломать комедию?

– Заткнись, – огрызнулся я.

– Он сам нас избил!

– Где? На вас ни единого синяка!

Ага, я такой. Предусмотрительный. Слава мне.

– Ну-уу.

– Да и не может один человек одолеть троих.

– Он же ходит в карате!

– Не в карате, а дзюдо, – поправил я, – правда, оно не помогает. Пойду в следующий раз на карате.

– Неважно, иди на урок.

– А как же врач?

– Бог исцелит.

Ханжа, подумал я. Хоть бы что ли компресс предложил, или там чего еще невинным предлагают, а то сразу!

– Ты еще здесь? Будешь читать триста раз отче наш, если прогуляешь.

Отче наш, иже еси, да-а-а, врагу не пожелаешь. Но я вздохнул, понимая, что идти все равно придется. Хотя бы ради того, чтобы не читать молитву, которая теоретически должна меня изгнать. Каково, а, вампир, читающий молитву для изгнания вампиров. Или прочей нечисти. Но я то не прочая нечисть. Да и являюсь ли я нечистью со строгой точки зрения? Ладно, оставим этот вопрос теологам, если они до меня доберутся, а сами пойдем на занятия. Мы – это не королевское мы, а я и моя лисица. Честное слово, прямо дог шоу я и моя собака. Ну тогда туда пойдет Рей со своей псиной. Я невольно оглянулся, вдруг псина крадется сзади и готовится к самому важному событию в своей собачьей жизни. Ну что сделать: борьба за выживание. Ага.

Ага? Так, сейчас еще поковыряемся в чужой памяти. Так, что у нас насчет уроков и школьных друзей? Сейчас у нас урок богословия, или чего – то в этом роде. Если его пропустить, то обо мне доложат в инквизицию, и та начнет расследовать причины моего неуважения к уроку. А вот если дойдет до того, что я не посещал мессы, то меня могут даже привлечь к суду. Разумеется, это будет духовный суд, о котором Дитрих знает лишь то, что его надо бояться. Ладно, будем бояться, пока меня не убедят в обратном. Впрочем, я сам этим займусь: не люблю бояться, даже если это будет то, чего бояться стоит. За все свои жизни еще не встречал таких вещей. Вот такой я храбрый.

Нет, вру: с Ремом побаиваюсь сражаться. Это не значит, конечно, что я буду убегать. Но, в любом случае, постараюсь не связываться.

А что там насчет моих друзей? Со вчерашнего дня у меня их нет, поскольку в школе прошел слушок, что я увлекаюсь книгами о вампирах. Они под запретом, поскольку их могут читать лишь инквизиторы, и то исключительно в целях ознакомления с тем, что их может ждать. Бедные, они даже не представляют, как много вампиров существует. Начать с того, что если каждому совать под нос чеснок, то не все поймут это. А есть и такие, кто не против поесть рагу с чесноком. Есть и такие, что способны читать молитвы в церкви, причем совершенно искренне. Но это, правда, в тех церквях, где нет истинной веры, а лишь притворство и лицемерие. По себе знаю. К счастью, меня ни одной, даже самой искренней молитвой не изгнать, и не заставить обратиться в пепел. Не говоря уже о колокольном звоне и кресте. Нет, стоп. Насчет креста я еще подумаю, поскольку крест, как символ солнца мне очень не по душе. Если таковая у меня, конечно, есть. Ладно, если что, это просто оборот речи.

Короче, возвращаясь к моим баранам, то бишь друзьям, то я один. И инквизиция очень интересуется мной. С одной стороны, это конечно плохо, но с другой, даже из этого можно сделать приятные моменты. Например, теперь я школьная знаменитость, и стану еще более знаменитым. Просто потому, что я здесь. Ага. От скромности я не умру. Правда, я вообще не собираюсь умирать. Но ничего, мои братья еще не скоро будут здесь. Итак, вот мой класс, мой второй дом и что там еще принято говорить о школе. Здание не очень внушительное, рассчитанное на двадцать человек и одного преподавателя. Нет, я не имею в виду, что преподаватели не люди. Просто, к слову пришлось. Столы, те которые парты, стоят ровно, рассчитаны на двоих учеников. Понятно. Кроме того, здесь присутствует кафедра, и огромный экран, на котором можно не только порнофильмы смотреть, но и писать специальной ручкой. На столах лежат то ли библии, то ли требники на каждый день. Или молитвослов на каждую требу? Естественно, что на кафедре тоже покоится огромный талмуд. При виде его, отчего – то вспоминается строчка из уголовной хроники: убит тупым тяжелым предметом. Ага, такие вот мысли о вечном.

– Видишь?

Я чуть не подскочил. Кицуне крадется тихо, как заправский шиноби. Уже думал, что меня сейчас убивать будут, хотя вроде бы рано пока.

– Что именно? Если честно, я смотрю на многие вещи, но это не значит, что я вижу, что надо видеть.

– Сам понял, что сказал?

– А то как же, – самодовольно сообщил я, – ну?

– Посмотри на крайний ряд справа. Последняя парта.

Я послушно посмотрел, постепенно приближаясь к своей парте. Не буду же я просто стоять в дверях и смотреть. Люди неправильно поймут или правильно, что намного хуже. Итак, на указанном месте сидят двое парней. Один из них чуть выше среднего роста, с темно- каштановыми волосами и темно – карими глазами. Худощавый и спортивный. Именно то, что так любит Рем. Второй парень более высокий, рыжеволосый и зеленоглазый. Но я бы все же его не выбрал. Он не такой утонченный, как я. И не такой высокий. Зато для Рея в самый раз. Неплохо. Вот с кем мне надо подружиться, но это потом. Пинаю Кицуне, пока на меня не смотрят, уделив положенную порцию внимания, я сажусь за столик, то есть парту и раскрываю учебник. Учитель неблагосклонно взирает на меня, словно бы я вошь, и продолжает вещать. Я на всякий случай сделал умный вид, и прислушался.

– Итак, мы знаем о том, что двенадцать учеников Мессии стали апостолами, а Мария Магдалена стала равноапостольной. Кто может добавить что- нибудь по этому поводу?

Я поднял руку.

– Ты?!!

– Да, отче, я просто хотел спросить.

Я поднял чистые глаза. Настолько чистые, что мне самому тошно стало, но после того, что я скажу, он меня, скорее всего, убьет.

– Вот я читал в одних источниках, что она была женой Мессии. Насколько это вероятно?

– Это невозможно!

– Простите.

Я решил не влезать в теологический спор, поскольку мое желание резко исчезло. Но зато я привлек к себе внимание. Разумеется, об этом дерзком вопросе доложат куда надо. Отлично. Будем ждать, пока меня вызовут. Шатен, тот который с камчатки, покосился на меня, подарив такой пронзительный взгляд, что я забеспокоился: неужели это Рем, а я не знаю. Нет, так дело не пойдет, скоро от каждой тени буду шарахаться. В смысле, от тени, которая тень Рема. Ну, если кто понимает мои мысли, тот философию точно сдаст на пятерку. Ха! Это еще что, детские игры, а вот помню. Что я там помню теперь уже неважно, поскольку меня вызывают к доске. Ну, щас блесну знаниями. Как бы потом не пришлось блестеть ими на дыбе. И такое было. Хотел бы я знать, чего не было. Радует одно: я неплохо умею выворачиваться из любых ситуаций. Видимо поэтому я и позволяю себе похулиганить, словно меня сделали всего пару сотен лет назад. Мягкой походкой крадусь к доске. Это никого не удивляет, поскольку всем известно, что я каратист. Правда, я уже запарился объяснять всем, что я не каратист, а дзюдоист, но для непосвященных, что карате, что кунг – фу, что дзюдо, что айкидо, что самбо, – все одним маслом мазано. Иногда поражаешься этому. Я же не называю термита светлячком. Или вора грабителем, или еще чего – то тем самым. Все, прекращаю эти мысли ни о чем. Тем более что до доски я дошел, и можно смело ожидать вопроса, хотя я уже догадываюсь, каким он будет. Ха! Нашли, кого пугать. Кстати, а Дитрих как учится по данному вопросу? Так себе, на тройку с минусом. Тогда блестеть знаниями пока не буду. Впрочем, я сделал вид, что жду подсказку, как самый обычный школьник.

– Итак, – преподаватель воззрился на меня, как Зевс на зачуханного орла, который по ошибке вместо своего гнезда залетел на Олимп, – сколько всего было апостолов.