Боссу не откажешь: маленькое счастье в нагрузку

– Вы вообще в девочках не разбираетесь?– Лерка скептически глянула сначала на меня, потом на Кравчик.– Оба!– тоном “ау, кто из нас взрослый и разумный!”

– Окей,– примирительно вздохнула Кристина,– тогда мамонтёнок!– ловко поддела нос Лерки.

Я и до этого момента уже впал в прострацию. Ещё первый жест у меня вызвал такие удушливые и волнительные чувства, что на лишний миг завис, рассматривая девчонок. Они были не знакомые и знакомые, но какие-то неразделимо близкие. Открытие поразило. А ещё больше то, что ершистая Лерка не взбрыкнула, по обычаю, когда её касались другие люди, а с обожанием, широко открытыми глаза смотрела на Кравчик позволяла себя трогать, обнимать… Я невольно усмехнулся. Правда внутренне, а внешне— страшился, что момент рассеется, и я опять останусь один со своей колючей, но такой любимой дочерью… А что страшнее— и Лерка опять останется без объекта восхищения.

А теперь вообще оглох. Кравчик назвала дочку мамонтёнком!!! Это невозможно. Я никому не говорил, что нет— нет, да сам её так называл.

Не знаю, что прочитала на моё лице Кристина, но тотчас руки от Лерки убрала.

– Ну знаете, она… предложила мне стать её дочкой…– сбивчиво забормотала, то краснея, то бледнея.– Потом вашей женой…– еще сильней разволновалась.– Потом мамой и… мне показалось на секундочку…– перевела дух,– что она как… мамонтёнок из мультика,– короткую паузу выдержала, будто извинялась за свои мысли и ассоциации.– Ищет маму,– теперь смутилась, понизив голос,– а найти не может.

– Маму ищет?– эхом вторил я, метнув взгляд на притихшую Лерку. Дочка губу закусила и с недетским интересом следила за нами.

Я всегда замечал, что тиранша у меня отличалась от других детей. Со сверстниками в детском саду мало играла, а если и была замечена в коллективе то, в роли воспитателя или заводилы.

Она… взрослее их была что ли. Выделялась из толпы— смотрела глубже, задавала очень каверзные вопросы, и поражала… всегда поражала ходом своих мыслей.

Я так радовался, что тема матери её не волновала, ведь дочь никогда при мне не поднимала этого вопроса. Я себя успокаивал, генеральша принимала как есть, что мы вдвоем! Что Ангелина, её биологическая мать, в жизни дочери появлялась редко. И не я, сама Лера была против встреч с ней. А теперь оказалось, она ищет… мать…

– Ищет,– обронила тихо Кристина, опять подтвердив мои мысли.– Увы, пока нашла только меня.

– Рад, что нашла…– кивнул задумчиво, хотя в голове ничего толкового не родилось.– И вы… мамонтиха?– невинная глупость сорвалась со смешком.

– Это ещё почему?– озадачилась Кристина. А дочка засияла как солнышко и, даже в ладошки хлопнув, забиралась выше по койке, чтобы дёрнуть Кравчик за волосы:

– Вот же хвост!– не обращала внимания на то, как исказилось лицо псевдо— родительницы. Тиранша с умилительной нежностью ещё пару раз потягала её за пряди.– Конечно же, хвостатые бывают коты и эти ваши…– мотнула головой, ковыряясь в памяти,– мамонтята!– наконец выудила из закромов памяти долгожданное слово.

Я больше не мог удерживать серьёзность разговора. Пшикнул. Меня поддержала приятными смехом Кристина. Сначала робко и коротко, потом смех усилился, затем мы уже засмеялись дружнее.

– Вы надо мной смеетесь?– насупилась мелкая.

– Нет,– синхронно покачали головами, но продолжая смеяться.

– Мамонтёнок,– опять пшикнули дружно.

– Хорошо,– со снисхождением кивнула тиранша.– Если я— он,– продолжала рассуждать деловым тоном,– а у тебя хвост, значит ты— моя мама!

– Прости,– Кравчик вроде слезинку пустила от смеха.– Просто ты как нельзя подходишь на роль мамонтёнка, а я на маму— нет,– пояснила с улыбкой.– Так что прости…

И мой радушный настрой как рукой сняло. Так не хотелось, чтобы дочка опять стала букой и колючкой. Не по возрасту серьёзной и задумчивой. Но как и предчувствовал, Лерка нахмурилась:

– Тогда я не мамонтёнок!– твёрдо и сухо.– Мамонтёнок маму нашёл, а я не найду!– тиранша торопливо спрыгнула с койки. Магия момента растворилась в напряжении, которое моментально повисло в палате.– Очень жаль, что вы не мама. С вами бы я и мамонтёнком не отказалась быть. Выздоравливайте!– попрощалась и, по— взрослому развернувшись на пятках, решительно зашагала к двери.

– Простите,– я следом подорвался, но уже у порога бросил через плечо:– Спасибо за дочь. А убытки я возмещу: ремонт машины и ваше лечение…– и, пока Кравчик не стала упираться, а судя по открывшемуся рту, она это собиралась делать, быстро покинул палату.

Роман

Лерка меня в коридоре ждала. Стояла у стеночки, по— взрослому сложив руки на груди, и недовольно перед собой смотрела.

Антонина уже ушла— то и понятно, ей пост надолго покидать нельзя. В коридоре хоть и было пусто, если не считать медсестры на посту этого отделения, но я не желал устраивал разборок тут, лучше дома поговорим, поэтому коротко бросил:

– Пошли,– я до одури хотел тираншу обнять, встряхнуть, отчитать, расцеловать, но понимал, что потакать её выходкам не стоит. Когда поговорим, когда я выскажу своё негодование, тогда и расцелую.

На Генеральшу хвостатую не смотрел, зашагал вперёд, но судя по тихому шелесту туфель мелкой, за мной поспевала.

– Не подскажете, как нам вернуться…– обратился к Елене.

Девушка быстро дала чёткие указания, куда нам идти, и вот уже через несколько минут, мы вернулись в отделение, где была плата Лерки.

– Наш врач на месте?– теперь у Антонины поинтересовался, стопорнув возле поста.

– Аркадий Владимирович у себя, но ему скоро домой,– доверительно сообщила медсестра.– Дальше по коридору,– махнула на левое крыло.– Предпоследняя…

– Спасибо,– кивнул торопливо. И поспешил к кабинету врача.

– Посиди здесь,– указал дочери на кресло с диваном в небольшом кармане между левым и правым крылом отделения.– И ни ногой! Ты приклеена к этому креслу на суперклей, поняла?

Лерка обиженно надула губы, но послушно села в мягкое кресло, чуть ли не утонув в нём. Игра в “суперклей” была единственным мало— мальски рабочим способом удержать девчонку на месте. Прибегали к методу редко: в самых крайних случаях, чтобы не приелось, и когда дело у меня намечалось архиважное!

– Можно?– вежливо постучал, прежде чем заглянуть.

– Да,– устало вскинул на меня глаза невысокий, крепкий мужчина в синей робе врача. На подоконнике валялся головной убор, который был явно сброшен в том же усталом порыве.

Светлый кабинет, большой шкаф с папками и книгами, стол врача, пара стульев для посетителей и уголок для отдыха и переодевания: диванчик, вешалка и зеркало с тумбой.

– Я, Кирсанов…– в несколько предложений обрисовал суть дела и задал вопросы, которые меня интересовали.

– Мы провели обследование, сделали ряд снимков, но ничего страшного не обнаружили.– заверил Аркадий Владимирович.– Из повреждений— сбитые коленки, если только. Поэтому у меня нет показаний для того, чтобы задерживать её в больнице далее,– неспешно разложил по полочкам врач.– Но выписку сейчас уже не сделаю, только завтра.

– Но дочь я могу забрать?

– Конечно, а завтра документы и обязательно по месту проживания в поликлинику,– отдал рекомендации врач.

– Но с ней точно всё в порядке?– ещё раз осведомился я.

– К лежанию в больнице показаний нет, а шок от пережитого может случится чуть позже. Она у вас очень сильная и стойкая девочка, но организм может среагировать против желания ребёнка. И конечно, если вдруг что-то будет не так— приезжайте.

– Вы так говорите, словно я весь день с ней сижу,– грустно усмехнулся я.– Не хотелось бы, чтобы “что-то” случилось, когда меня нет. Понятно, бурчал от страха за дочь и волнение.

– Спасибо,– кивнул благодарно.

Дверь открыл и тотчас услышал гулкое шлёпанье подошв туфелек, и конечно успел увидеть пятки удирающей Лерки.

Зараза! Подслушивала! Что-то от общения с Кравчик слишком осмелела, даже “суперклей” не помог, а такое ну очень маловероятно при обычных обстоятельствах.

В больнице пробыли недолго. Оплачивать счета уже было поздно, поэтому и это пришлось перенести на завтра. А ещё мы побыли в отделение кардиологии пару минут, узнать, как дела Людмилы Викторовны. Ей тоже пришлось платную палату выписать, а когда я заглянул, женщина мирно спала. Переживал ли я за неё?

Наверно я слишком черствым стал, но не сильно. Это уже не первая няня на счету тиранши, которую она довела до сердечного приступа. И в отличие от других, Людмила Викторовна, хоть и имела квалификацию высшей категории и кучу документов об образовании и рекомендаций, повела себя непростительно безответственно. Неосмотрительно… Повестись на капризы своенравной подопечной— забрать из сада и вместо того, чтобы отвести девочку домой, гулять по бабским магазинам!