Стань светом в темном море. Том 2
Впечатляет.
Она всерьез вычисляет вес воды по формулам. А я вот только сейчас вспомнил, что литр воды действительно равен по весу одному килограмму.
Ю Гыми прикусила губу, нахмурилась и сказала:
– Грузоподъемность составляет три тысячи семьсот пятьдесят килограммов, но только одна вода весит около трех тысяч. И это при самых грубых подсчетах, на деле вода может быть еще тяжелее.
Ким Гаён принялась энергично разминать ей плечи, приговаривая:
– Вот это да, Гыми, ты у нас гений!
Я тихонько похлопал в ладоши и быстро прикинул в уме: средний вес человека – семьдесят пять килограммов, умножаем на двенадцать человек… выходит, вместе мы весим примерно девятьсот килограммов.
Если предположить, что вода действительно весит три тысячи килограммов, то, чтобы вписаться в лимит, необходимо избавиться хотя бы от ста пятидесяти килограммов. Иными словами: выгнать как минимум двоих.
Тут Картер обеими руками вцепился в металлические поручни и категорично заявил:
– Я… я ни за что не выйду.
Бенджамин тут же начал орать на всех:
– Те, кто зашли последними, быстро выходите! Совесть у вас есть вообще?!
На это Логан расхохотался. Его смех подхватили Сэм, Джеймс и Кану.
Ли Чжихён и Кевин зашли первыми, остальные заходили приблизительно одновременно. Кто раньше, кто позже – никто уже не вспомнит. А Бенджамин – еще тот лицемер. Пытается апеллировать к совести, хотя сам явно не горит желанием поступать по-честному. Как и следовало ожидать, на его слова никто не отреагировал.
Лифт снова недовольно сообщил:
Перегрузка
Поскольку никто не двигался, Бенджамин внезапно развернулся к Сэму и ткнул пальцем в его сторону:
– Эй ты, боров жирный! Вали отсюда! Ты по весу на двоих тянешь!
Сэм вскипел:
– Если придется выходить, то один я не выйду, понял! Готов уйти вместе со мной, а? Ну так что, готов?!
Сэм раскинул руки и, как краб, зашагал боком из стороны в сторону. Бенджамин принялся ругаться пуще прежнего, а Джеймс и Кану снова прыснули со смеху.
Кевин покачал головой, отвернулся к стене лифта и пробормотал:
– Кто бы ни вышел, лучше решить это побыстрее.
После этого он снова провел лезвием топора по стене. Скрежещущий звук разрезал тишину.
– Когда мы вошли, я отметил уровень воды. И она продолжает подниматься.
Значит, он не просто так царапал стену? Я-то думал, он хочет нас напугать… Теперь на стене лифта отчетливо виднелись две отметки. Одна – на уровне щиколотки, вторая – уже у голени. Значит, вода сначала спала, а теперь снова прибывает. Дренажная система не справляется. На лицах людей начал проступать страх.
Логан оглядел притихших и насмешливо спросил:
– Ну что, устроим драку и рандомно выкинем троих?
Он громко хрустнул шеей, после чего хищно улыбнулся и принялся разминать кисти и пальцы.
– Я не против.
В воздухе повисло напряжение. Кевин, не говоря ни слова, сильнее сжал рукоять топора.
Логан снова осмотрел присутствующих и спросил:
– Есть желающие выйти добровольно?
Ответа не последовало.
Логан перевел взгляд на Бенджамина. И почему-то и Кевин тоже на него посмотрел. Бенджамин встретился взглядом сначала с первым, потом резко отвернулся – и наткнулся на взгляд второго.
– Да какого хрена вы оба на меня уставились?!
Он выдал еще одну порцию ругательств.
Времени было действительно в обрез, а они всерьез собирались устроить драку прямо в лифте? Честно говоря, мне не хотелось в этом участвовать. Может, просто выйти? Учитывая мою «везучесть», не удивлюсь, если Кевин выронит топор и тот полетит прямо мне в голову. Допустим, Бенджамина вышвырнут силой. И что дальше? Кто следующий?
Может, вместо того, чтобы ввязываться в драку и рисковать здоровьем, поискать другой путь наверх? Например, вернуться в Чучжакдон…
Но, с другой стороны… если я сделаю такой выбор, то очевидно, кого заставят уйти следом. Тех, кто нырял в ледяную воду и рисковал жизнью, чтобы открыть клапаны. Разве справедливо, если их просто выставят за дверь? И потом… у меня в рюкзаке сидят живые существа, за которых я в ответе.
– Все хотят жить. Кто захочет выйти отсюда добровольно? – внезапно заговорила из своего угла Эмма.
Вода почти доходила ей до колен, но она не двигалась, даже несмотря на то, что ее одежда полностью промокла.
Я посмотрел на панель управления и, заметив, что кнопки всех уровней светятся, машинально повернулся к Ли Чжихён:
– А что, если высадить половину людей здесь, поднять лифт на третий или четвертый этаж и там слить воду? Остальные тем временем поднимутся до нужного этажа по лестнице и снова зайдут в лифт там.
Это ведь логично: если главная проблема в воде, почему бы не подняться выше и не избавиться от нее?
Ли Чжихён мельком улыбнулась мне, но потом снова посерьезнела и сказала:
– Звучит разумно. У кого-то есть предложения получше? Если нет, то попробуем этот вариант.
Бенджамин, похоже, понял, что если ничего не придумает, то его вышвырнут силой, и судорожно указал на Эмму:
– Тогда пусть она выходит! Я останусь в лифте. Я, между прочим, нырял и открывал дренажные клапаны! Пусть выходят те, кто вообще ничего не сделал!
Скажи это Кевину, раз такой смелый.
Ким Гаён скрестила руки и презрительно бросила:
– Жалкий ублюдок. Ничтожество.
Бенджамин не сразу разозлился – то ли не понял, то ли его мозг запоздало обработал перевод. Но как только до него дошло, он вскипел:
– Ты вообще понимаешь, с кем разговариваешь?!
– «Ты вообще понимаешь, с кем разговариваешь», – передразнила Ким Гаён и, оглядев остальных, первой вышла из лифта.
Я шагнул следом. Раз уж предложил идею, нужно показать пример.
Перегрузка
Лифт повторил свое сообщение у меня за спиной.
Надеюсь, хотя бы Ю Гыми теперь не выгонят. А даже если выгонят, подняться на третий этаж пешком – не такая уж большая проблема.
Мы уже начали подниматься по лестнице, когда я заметил, что Ю Гыми тоже вышла и теперь идет за нами.
– Почему вы вышли? Могли же остаться.
Ю Гыми усмехнулась и пожала плечами:
– Думаю, всем в итоге придется.
Глава 96
Лифт
Часть 5
Ким Гаён остановилась посреди лестницы между первым и вторым этажами и спросила:
– Почему?
Ю Гыми задрала голову:
– Вода прибывает быстрее, чем кажется. Не знаю, сколько они еще будут спорить, но если уровень поднимется хотя бы на пять-шесть сантиметров, то лифт просто не поедет, и тогда всем уже придется выйти. И вообще, литр пресной воды весит один килограмм, а морской – на двадцать пять граммов больше. Так что все наши расчеты нужно еще умножить на одну целую двадцать пять тысячных.
Впервые слышу.
Во время учебы в университете я несколько лет подрабатывал репетитором, но не припоминаю, чтобы об этом говорилось в обычной школьной программе.
Так, значит, морская вода тяжелее пресной? Видимо, из-за микроорганизмов. Ну, неудивительно, что Ю Гыми знает такие вещи.
Ким Гаён засмеялась, дружески хлопнула Ю Гыми по плечу и спросила:
– Так ты вышла потому, что все равно бы пришлось?
Ю Гыми тяжело вздохнула и, продолжая подниматься вместе с нами, сказала:
– Вы не представляете, что началось после того, как вы ушли. Больше никто не захотел выходить, все начали поливать друг друга грязью. А потом кто-то спросил, почему я считаю, что имею право оставаться в лифте. Короче… я просто решила не спорить и тоже вышла.
Она вздрогнула. Мы молча продолжили подниматься. Я посмотрел на нее, на то, как она машинально потирает поясницу.
– У вас было достаточно причин остаться в лифте. Вы весите меньше семидесяти пяти килограммов плюс у вас травмы.
– Кану, который стоял рядом, вдруг сказал: «Я, пожалуй, выйду. Пусть грызутся дальше. А лифт пока не закрывайте – хочу посмотреть на шоу». – Ю Гыми замолчала и через несколько секунд тихо добавила: – И я вдруг поняла, насколько все это бессмысленно.
Мы медленно добрались до третьего этажа, и тут лифт промчался мимо нас и выше. Мы замерли, но вскоре услышали, как он остановился на четвертом этаже. Снизу послышались торопливые шаги – видимо, остальные теперь тоже бросились вверх.
К тому времени, как мы добрались до четвертого этажа, двери лифта были распахнуты настежь, а из него рекой лилась вода, затапливая коридор. Заглянув внутрь, я увидел, что там остались только двое – Кевин и Ли Чжихён.
Кевин водил топором по полу, словно импровизированной шваброй, пытаясь согнать воду. Завидев меня, он приветственно поднял руку. Ли Чжихён, стоявшая рядом с дверью, тоже замахала, но куда энергичнее. Судя по всему, она хотела, чтобы мы поторопились. Стараясь не поскользнуться на мокром полу, мы с осторожностью двинулись к лифту. Как только подошли, Ли Чжихён вцепилась в нас и буквально затолкала внутрь.
– Быстрее, быстрее!
– Что случилось?
– Закрываю двери! Едем только мы!
– Ч-что?!
– Только мы?!
Не только я, но и все остальные уставились на Ли Чжихён в полном недоумении. Судя по выражению лица Кевина, он тоже не был в курсе этого плана.
Стиснув зубы, Ли Чжихён процедила:
– Мое терпение кончилось. Точнее, оно кончилось еще тогда, когда мы добрались до этого забытого Богом места. Все это время я сдерживалась только благодаря вам троим. А вам, – Ли Чжихён посмотрела на Кевина и кивком указала на его перевязанную ногу, – просто повезло. Вы здесь только из-за ранения. Никто не потащил бы двухметрового здоровяка по лестнице.
Тот замер, потом медленно моргнул, взмахнув длинными ресницами. Несколько секунд переваривал услышанное и наконец выдавил:
– Мы же договорились, что подождем остальных на четвертом уровне.
– Я в полной мере увидела, насколько прогнившими могут быть люди. Отличное зрелище, ничего не скажешь, – ядовито ответила Ли Чжихён.
Кевин растерялся. До сих пор Ли Чжихён была бесстрастной, похожей на робота, и только сейчас дала волю эмоциям – даже несмотря на то, что он по-прежнему держал в руках топор. Я ожидал, что Кевин сразу ухватится за возможность уйти отсюда без остальных, но он почему-то не выглядел довольным. И одного этого было достаточно, чтобы меня удивить.
Стараясь не выдать своих мыслей, я осторожно спросил у Ли Чжихён:
– Вы хотите, чтобы мы уехали без них?
– Да.
– Но ведь вы сами говорили, что нам нужно вытащить как можно больше людей.
– Ага. Но что толку ловить гнилую рыбу? Все равно не съесть. Спасать там нечего – они безнадежны. Давайте хотя бы нормальных людей спасем!
Ого. Такого от Ли Чжихён я не ожидал.
Ю Гыми застыла приоткрыв рот, а вот Ким Гаён лениво пнула ногой воду на полу лифта и сказала:
– Я против. В наше время «хороших людей» не осталось – все вымерли. Ну или почти все. Если кто-то кажется добрым, значит, он просто хорошо скрывает свою темную сторону. Подумай хорошенько. Ты же сама видела, как я убила человека. И, по-твоему, я – хороший человек? Спасибо, конечно, за такой комплимент, но я не ангел. Вот Ю Гыми и Мухён – они да, добряки. – Она покосилась на нас, а потом добавила: – А среди тех, кто остался, наверняка есть приличные люди. Как и полные психи, которые просто хорошо притворяются. К тому же даже если мы оставим их здесь, те, кому суждено выжить, все равно выживут. А те, кому нет, умрут, даже если мы их возьмем. Так что не вижу смысла ломать голову и делать выбор. Мое мнение: оставляем лифт открытым, пусть садятся, если смогут.
С этими словами она ткнула пальцем в бок Ю Гыми. Та вздрогнула, словно только что очнулась, и быстро замотала головой:
– Да, я понимаю, почему тебе не нравятся эти люди. Мне они тоже не по душе! Но они вышли из лифта, потому что поверили, что мы заберем их на четвертом этаже. Мы обещали, что подождем их и заберем! Давайте сдержим слово и возьмем с собой тех, кто дойдет до четвертого этажа.
Я тут же поддержал:
– Согласен. Теперь, когда удалось избавиться от воды, в лифте могут поместиться все двенадцать человек. Спасать только пятерых из нас – это просто нелогично с точки зрения эффективности.
Я специально акцентировал внимание на эффективности, потому что знал, что Ли Чжихён, как и любой инженер, не любит пустую трату ресурсов. И кажется, это сработало – Ли Чжихён, сама того не осознавая, кивнула.
– И потом, – продолжал я, – среди них есть те, кто нырял в ледяную воду вместе с нами, чтобы открыть клапаны и запустить дренаж. Да, они показали себя не с лучшей стороны, но это не значит, что нам нужно поступать так же.
Ли Чжихён нахмурилась. Похоже, она вспомнила, о ком я говорю.
Я попытался смягчить ее настрой:
– Я знаю, что вам тяжело. Что вы на пределе. Но я не хочу, чтобы потом, когда вы сможете спокойно обо всем подумать, вы пожалели о своем решении. Не хочу, чтобы вы потом думали: «Надо было потерпеть еще немного. Надо было взять их с собой».
Честно говоря, я понимал, что поехать без остальных проще и удобнее. Но если потом придется сожалеть о том, что мы их оставили… Может, лучше все-таки их подождать?
Я просто не хотел, чтобы в будущем у Ли Чжихён были ночи, когда она не сможет уснуть из-за своих решений.
Она поколебалась, но потом сказала:
– Возможно, взять их с собой – самый неэффективный вариант. С ними может быть опаснее. Сложнее. Тяжелее. Может, это последний шанс от них избавиться.
– Спасение жизни всегда неэффективно, – спокойно заметила Ю Гыми.
Ли Чжихён вздохнула:
– Если начать рассуждать о том, чья жизнь более ценна… Разве мы не обсуждали это раньше?
– Да. Когда шли ко мне в лабораторию.
Ю Гыми слабо улыбнулась.
Ли Чжихён посмотрела на нее, снова вздохнула и, прислонившись к стене лифта, нерешительно скрестила руки на груди.
Кевин, который все это время внимательно наблюдал за ней, медленно произнес:
– Раз пообещали, то надо их взять. А если кто-то опять начнет на тебя наезжать, то я с ним разберусь.
Кевин покачал топором, который ранее использовал как опору.
Ли Чжихён поморщилась и с досадой пробормотала:
– Не хочу любить ближнего своего.
Тем временем остальные начали подтягиваться. Первой, как ни странно, оказалась Эмма. Видимо, она вышла из лифта одной из первых. За ней появились Картер, Сэм, Джеймс и Кану. Логан и Бенджамин отставали, но даже издалека можно было разглядеть, что лицо последнего представляет собой один сплошной синяк.
Добравшись до затопленного коридора, Эмма тут же поскользнулась и с грохотом рухнула на пол. Картер, не теряя времени, с разбегу перепрыгнул через нее и с победным кличем ворвался в лифт. Ли Чжихён посмотрела на него с выражением крайнего презрения.
Сэм и Джеймс тем временем подхватили Эмму под руки, помогли ей подняться и затащили в лифт. Кану, никуда не торопясь, спокойно ступил следом.
Последними зашли Логан и, наконец, Бенджамин.
Стоило всем оказаться внутри, как Ли Чжихён закрыла двери. Потом, не говоря ни слова, нажала на кнопку с надписью BA – ту самую, которая ведет к Тэхандо.
Глава 97
Лифт
Часть 6
Пока лифт поднимался мимо пятого, шестого и седьмого этажей, его освещал свет Исследовательского комплекса, который просачивался сквозь прозрачные стены кабины, но стоило покинуть его пределы, как нас поглотила тьма океанской бездны. Флуоресцентные лампы внутри лифта не дали этому переходу стать слишком резким, но я все равно ощутил знакомое чувство – то же самое, что испытал, когда впервые ехал в центральном лифте. Казалось, что мы – крошечный светящийся прямоугольник, который пронзает тьму, поднимаясь из мрачной бездны. Впрочем, происходящее, вызвавшее у меня невольный трепет, было для моих спутников чем-то привычным. Кто-то сел на пол, кто-то лег, наконец-то позволяя усталости взять верх.
Ким Гаён, Ю Гыми и Ли Чжихён просто привалились к стене и лишь изредка моргали. Я же, держа в голове катастрофу из сна, открыл планшет и засек время в ту же секунду, как лифт тронулся с места. Ю Гыми периодически бросала взгляд на экран, следя за бегущими цифрами.
Джеймс и Сэм оживленно обсуждали, как наконец-то выберутся отсюда. Кану, получив нагоняй от Ли Чжихён, неохотно потушил сигарету. Картер размахивал телефоном, вероятно, в надежде поймать сигнал. Бенджамин раздраженно сверлил Логана взглядом, но стоило Логану посмотреть в ответ, как он тут же отвернулся. Кевин стоял у стены, крепко сжимая рукоять топора и молча наблюдая за темнотой снаружи. Эмма сидела неподвижно, словно сломанная кукла, даже не моргала.
Пока я рассеянно наблюдал за остальными, мой взгляд скользнул к потолку – и там я заметил китайские иероглифы:
自燈明 法燈明
Почему тут китайские иероглифы?
Я нахмурился и повернулся к Ю Гыми, которая все так же смотрела на секундомер на моем планшете.
– Гыми, вы знаете, что там написано?
Она задрала голову, прищурилась, пытаясь разобрать иероглифы, и покачала головой:
– Без понятия.
Ну вот. Я тоже. Знаю только, что 自 значит «сам», а 明 – «свет».
Тем времен Ким Гаён, которая почти жила в Центре, начала разбирать текст:
– «Дзатэн…» Это ведь «свет»… Дзатэнмен? Фатэнмен?
– О-о-о… – восхищенно протянули мы с Ю Гыми.
Ли Чжихён тоже задрала голову, бросила короткий взгляд на потолок, а потом без тени сомнения произнесла:
– Да, здесь действительно написано «Цзы дэн мин, фа дэн мин».
И что это значит? Ким Гаён вытянула руки над головой и задумчиво нахмурилась.
– Бабушка что-то говорила… Но я не помню.
В эту секунду Картер, который все еще размахивал телефоном в воздухе в надежде поймать сигнал, взглянул на иероглифы и с явным презрением бросил:
– Вы вообще азиаты или как? Это же китайские иероглифы. Очевидно, что это что-то буддистское.
– Я атеист.
– Я верю в науку.
– Я заглядываю в храм раз в год.
– А я верю в Господа.
Мы, «азиаты», в один голос начали перечислять, во что верим, и Картер, ошарашенный ответами, с досадой щелкнул языком и покачал головой.
Внезапно Кану, все это время безмятежно наблюдавший за происходящим, лениво произнес:
– Когда Будда готовился уйти в нирвану, ученики спросили его: «Кто теперь будет нашим светом? На кого полагаться?» Эти слова – ответ Будды перед уходом.
Все разом повернулись к Кану.
Он спокойно продолжил:
– «Стань светом для самого себя».
Неплохо сказано.
Но как, черт возьми, стать этим светом?!
Подумать только, Кану, который, казалось, не имеет ничего общего с Азией, объяснил нам, азиатам, смысл древнего буддийского текста на ханьцзы… А потом громко зевнул.
Логан, разглядывая надпись, хмыкнул:
– Слышал, изначально тут хотели написать что-то на английском, но азиатские страны так яростно настаивали на иероглифах, что в итоге выбрали их.
Я обвел взглядом присутствующих азиатов. Лица у всех были одинаково удивленными. М-да. Я-то думал, что ученые, которые живут на станции, знают о ней все, но Ким Гаён и Ю Гыми выглядели так, будто слышали эту историю впервые. Видимо, они слишком много времени проводили в своих лабораториях.
Я повернулся к Кану и спросил:
– Получается, в каждом лифте выгравировано что-то свое? В центральном – цитата из Библии.
– Похоже на то, – кивнул Кану. – Я, правда, ездил только на тех, что были мне нужны, поэтому точно не знаю.
Ким Гаён щелкнула пальцами и повернулась к Ю Гыми.
– А, вот оно что! «Если боишься умереть – умрешь, если не боишься – выживешь»!
Почти засыпающая от усталости Ю Гыми вдруг резко открыла глаза:
– Лифт между Первой подводной базой и Тэхандо!
– О чем вы? – спросил я.
Ли Чжихён скривилась и неохотно пояснила:
– В одном из лифтов, в строительстве которого активное участие принимала Корея, выгравировали этот девиз. Начальник Син рассказывал, что кто-то в головном офисе потребовал, чтобы здесь обязательно выгравировали эту фразу, и не успокоился, пока его указание не выполнили. В итоге она теперь красуется в лифте, соединяющем Первую базу с поверхностью. Каждый раз, когда Санхён ездит в том лифте, он ноет, что лифт вот-вот упадет.
– Ну а я, наоборот, иногда специально туда хожу, когда соскучусь по дому, – сказала Ким Гаён, потом задумчиво уставилась в пустоту, словно вспоминая родину.
Я несколько раз прокрутил в голове эту фразу и недоверчиво пробормотал:
– Подождите. Кто-то реально написал такое в лифте?! Как вообще утвердили такую надпись?!
Ну серьезно. «Если боишься умереть – умрешь, если не боишься – выживешь». Какая бы ни была история у этой фразы, она – последнее, что хочется видеть в лифте, который опускается на дно океана.
Я посмотрел на Ли Чжихён в поисках ответа, но она лишь беспомощно пожала плечами.
– Говорят, этот человек пытался втолковать руководству Подводной станции и ВМФ, что «людям двадцать первого века придется отказаться от суши и жить под водой». Помню, изначально он предлагал еще более странную фразу… Как же там было… А, вот! «Отрекись от жизни – обретешь ее. Завтрашний день станет светом». Он пытался добиться, чтобы выгравировали ее, но наш начальник назвал его психом – мол, как эта фраза может быть уместна для лифта? В итоге там выгравировали знаменитую фразу Ли Сунсина[5].
Кевин, до этого разглядывавший тьму за пределами лифта, вдруг поднял голову и посмотрел на надпись на потолке. Потом несколько растерянно произнес:
– Канада в своем лифте написала просто: «От моря до моря»[6].
Из всех вариантов, которые я слышал, этот звучал наиболее нормально. Хотя, если подумать, и тут можно было разглядеть не самый радужный подтекст. Могли бы уж что-то более жизнеутверждающее написать. Я бы, наверное, предложил что-то вроде «Регулярная чистка зубов – залог здоровья на всю жизнь». Ладно, нет. Дурацкая идея.
Мы продолжали обсуждать, как восемь стран пытались оставить свои следы на Подводной станции, пока внезапно не погас свет.
Лифт замер.
От резкой остановки меня замутило.
Не паникуй. Не смей паниковать. Это просто остановка. Просто временное отключение электричества.
Я стиснул зубы, терпя головокружение, и перевел взгляд на экран планшета.
Пять минут тридцать секунд.
И тут, почти одновременно, лифт огласили крики:
– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
– ЧТО-О-О-О-О-О-О-О?!
– О БОЖЕ!
К счастью, все либо сидели, либо лежали, так что, похоже, никто не пострадал.
В темноте все кричали вразнобой. Наверное, потому, что никто еще не оказывался в подобной ситуации. Если бы не пережитое во сне, я бы, наверное, тоже орал вместе с ними.
Они кричали уже минуту-две, потом словно испугались собственного крика… и закричали снова.
Только спустя еще три-четыре минуты паника начала стихать, и люди постепенно замолкли.
Кроме одного мужчины, который по-прежнему продолжал неистово вопить:
– А-А-А-А! МЫ ВСЕ УМРЕМ! ВСЕ СДОХНЕМ НА ХЕР! НАМ КОНЕЦ!!!
– ЗАТКНИСЬ!
Раздался глухой удар: видимо, кто-то его пнул. Наконец воцарилась тишина.
Кану щелкнул зажигалкой, а я включил экран планшета и полез в рюкзак, пытаясь нащупать фонарик, который лежал где-то на самом дне. В темноте вспыхнули огоньки телефонов и планшетов. Наконец я нашел фонарик, покрутил ручку, чтобы зарядить, и спустя пару секунд яркий свет прорезал темноту. Среди всех источников света он был самым ярким. Не зная, куда направить луч, я машинально повернул его к окну, за которым простиралась тьма.
Эмма буквально взвилась с места:
– Выключи! Убери свет! Что, если кто-то в глубине его увидит и приплывет к нам?!
Не думаю, что на такой глубине кто-то сможет увидеть свет и приплыть к нам… Разве что рыбы.
Может, какие-нибудь призрачные рыбы? Кровососущий кальмар? Гигантская глубоководная рыба с тремя челюстями?
В лучшем случае на него отреагирует какой-нибудь удильщик. В худшем – гигантский кальмар.
Они вообще зрячие?
Логан хмыкнул и бросил Эмме с издевкой:
– Разве это плохо? Пусть приходят все: подлодки, спасатели, рыбы, кто угодно! Нам сейчас любая компания пригодится!
– Убери свет! – снова взвизгнула Эмма.
Видя, насколько она напугана, я сразу перевел луч фонарика на потолок.
Эмма отшатнулась от окна и поползла к дверям лифта.
– Вы боитесь, что кто-то придет? – спросил я, стараясь говорить как можно мягче. – Не волнуйтесь, я больше не буду светить в окно. Оказаться в застрявшем лифте в темноте – это страшно, я понимаю.
Эмма несколько секунд молчала, не отрывая взгляда от направленного на потолок луча фонарика, а потом едва слышно прошептала:
– Дагон…
Дагон?
Что это? Какая-то рыба, о которой я не знаю?
Ким Гаён недоверчиво нахмурилась и спросила:
– Дагон? Это что еще за…
Но не успела Эмма ответить, как Ли Чжихён произнесла ровным голосом: