Не прийти в Сантьяго

– Ого! – присвистнула Она. – Одно хорошо, что мы с тобой – добропорядочные пилигримши… рассеянные, конечно, не без этого… но без дурного на уме, это факт. Кстати, вспомнилось вдруг – уж не знаю, кто мне то рассказывал или я читала где? – о том, как однажды в Берлине годах эдак в 30-х, где в то время было полным-полно зайцев, оно и понятно – разруха, репарации, нищета, ну в общем, именно там одним солнечным утром отряд солдат по приказу не малоизвестного фюрера взял и остановил один из трамваев. Наугад остановил, без каких бы то ни было расчётов. Проверили билеты, вывели наружу всех зайцев и… – Она сделала многозначительную паузу, – расстреляли на глазах у всех остальных.

– Да ну!…, – опешила Катюша, – Не может быть…

– Ну может – не может, трудно сейчас сказать… Но нет дыма без огня. Да и вообще, по мне – так очень даже похоже на правду, кроме того, согласно истории – сработал же «метод»… безбилетничать немцы как-то сразу перестали…

Размеренно покачиваясь в вагончике, они с любопытством разглядывали других пассажиров. Не сказать, что португальцы как-то сильно отличались от своих соседей-испанцев. Такие же коренастые, чернобровые, ну может слегка поспокойнее да потише (хотя по вагону метро разве ж разберёшь?) они обыденно ехали каждый по своим делам. За окном припекало солнце, среди ухоженных, картинно подстриженных газонов мелькали аккуратные домишки: один – с витиеватым рельефом и балюстрадой, другой – с ярким рисунком во весь фасад, третий – с поблёскивающими на солнце азулежу31. Но вот на одной из станций внутрь прям-таки ворвалась ватага громкоголосой ребятни, человек пять -шесть мальчишек с озорными глазами и чумазыми мордашками, что, отталкивая друг друга, принялись раскачиваться на поручнях, валяться на полу и вальяжно препираться с закрывающимися дверьми. Один из них, судя по всему, главарь, черноглазый сорванец в дырявой футболке поверх воинственно отпяченного живота, ехидно посмеиваясь, достал из кармана несколько аудиокассет. Да да, аудиокассет! Точно таких же, что лет пятнадцать тому назад Она с упоением слушала в подаренном мамой плеере Aiwa и перематывала, для экономии дорогих батареек, раскручивая на обычном карандаше… Откуда, интересно, они у него? Вагон оживился и начал пристально следить за разворачивающимся «концертом». Мальчонка, видать почувствовав общественное внимание, как-то даже приосанился, обвёл взглядом публику и принялся ловко разламывать пластмассовый каркас, картинно вытягивая и наматывая на кулак блестящую ленту, словно то – гирлянда из шляпы фокусника.

– Боже, ну что за раритет! – усмехнулась Она, пихая в бок сюсюкавшуюся с соседской собачкой подругу. – Сто лет их не видела!

– Ого! – воскликнула Катюша, увидав мизансцену. – Слушай, здесь вообще какой год на дворе?

– Дык и я о том же, – хихикнула Она, – Когда ещё такое увидишь?! В моём детстве мы тоже чем-то подобным развлекались… разламывали кассеты, заматывались плёнкой как мумии, пластинками виниловыми швырялись по типу бумеранга… Но то когда было? Лет двадцать назад…

– Серьёзно? А зачем? – изумилась Катюша, чьё детство прошло в намного более рафинированной обстановке.

– Ну как? – задумчиво переспросила Она, потирая подбородок. – Наверное из-за любви к искусству!

Тем временем португальский заводила разломал ещё три кассеты, скрутил из плёнки огромный клубок, пожмякал его, поперекидывал с руки на руку, а потом рааааз и выкинул в открывшиеся на станции двери. Под гогот товарищей туда же полетели и пластмассовые ошмётки. На следующей остановке, по-видимому, войдя в раж, он и сам возьми, да и выпрыгни на перрон. Огляделся, оправился, прогнусавил что-то сидевшему на лавке парняге, наскоро затянулся его сигаретой, пожал руку и едва успел запрыгнуть обратно в чуть не сомкнувшиеся двери. Ни дать ни взять актёр под занавес.

Хотя какой там занавес?! Далее следовал второй акт программы. Не прошло и пяти минут, как наш герой снова оказался в центре внимания. На этот раз из-за дряхлой старушонки, что вразвалку присеменила из другого вагона. Заприметив сорванца, она хитро сощурила глаз, подковыляла к нему вплотную и совсем по-домашнему потрепала по косматому загривку, жамкая что-то невнятное и подслеповато тыча в наручные часы. Нехотя кивнув, малец нетерпеливо выкрутился из-под морщинистой ладони, отмахнулся, оправился, чмокнул бабулю в щёку и широко и словно бы неловко улыбнулся…

Она и сама не могла сдержать улыбку. Так это было мило! Её не покидало ощущение, что Порту – никакой не многотысячный город, а одна большая деревня, с такой же, как у этого артиста, озорной, шальной, но такой живой и искренней душой. И словно бы все жители там друг друга знали, и словно всем было не всё равно, и будто не порознь, а вместе. «Добро пожаловать!» – доносилось со всех сторон. «С приездом!» – выплёскивалось из каждого взгляда.

* * *

Их хостел и впрямь оказался всего в двух шагах от станции «Брито Капело». Они, правда, вначале его прошли, дезориентировавшись умопомрачительными запахами, доносившимися из ближайших ресторанов. Трудно было понять, чего им больше хотелось – есть, в душ или на боковую. Физиологические потребности, как лебедь, рак и щука, перетягивали внимание хозяек каждая на себя, превращая их из (более ли менее) «хомо сапиенс» в самых настоящих «хомо инстинктивус». Тяжёлые рюкзаки с непривычки натирали плечи, по несвежим футболкам расплывались потные круги, воспалённо стеклянные глаза с трудом различали происходящее… но они, сжав зубы и собрав в кулак последние силы, разбирались в хитросплетении улиц, метр за метр подбираясь к заветной цели.

И вот, наконец, заветные двери причём удивительно фиолетового цвета!

– Я и не сомневалась, что вход в наш хостел будет именно таким! – победоносно проговорила Она и уверено дёрнула за ручку. Та, однако ж, не поддалась. Она дёрнула сильнее. Ноль эмоций. Нажала на пупырку звонка. Безответно.

– Слушай, – начала Она, задумавшись, – Они же мне вчера письмо на почту прислали. И что-то там, по-моему, было на случай, если тут сегодня будет заперто… Дескать, не тушуйтесь и сами заселяйтесь. Я ещё подумала, «что за юмористы!», ан нет, видать, не шутка…

– Однаааако! – протянула Катюша, – Куда ни глянь, одно самообслуживание! И с чего вдруг они сегодня отдыхают? Ещё же только три часа! Вроде и не выходной, да и не праздник…

– А ей всё повод подавай! – хихикнула Она, доставая мобильник, – Не в ту страну Вы, девушка, с такими запросами приехали! Это ж не Япония, ну или кто там у нас сейчас по трудоголикам32? Ещё спасибо, хоть предупредили! И код от двери тоже, кажись, присылали…

Найдя направленное письмо, Она ловко потыкала поржавелые кнопки. Высокая облезлая дверь скрипнула, фыркнула и неохотно открылась. Они опасливо заглянули в пустынный холл. Ни души! Хоть на голове стой, хоть голой бегай… аккуратно прошли внутрь, осмотрелись…

На первом этаже этого небольшого, но очень уютного хостела находилась светлая чисто убранная кухня. На столе поблёскивал кувшин с водой, рядом – аккуратная пирамидка пакетиков чая, гостеприимная вазочка с красно-белыми, словно рождественскими, конфетками, огромная банка растворимого кофе. Слева по коридору – гостиная, та самая, что так понравилась Ей на фото: пурпурный мешковатый диван с лупоглазой подушкой-рыбкой, два бирюзовых кресла, большой подёрнутый пылью телевизор и куча самых разных книг и альбомов, небрежно разложенных на полках. На стене – обрамленная абстракция, по углам – три огромные изогнутые вазы из толстого стекла. «Даже интересно, поместилась бы я в одну из них внутрь? – пронеслось у Неё в голове, глядя на искрящихся исполинов. – Хорошо бы проверить… Хотя… вдруг не вылезу, как та лампочка изо рта?! Брр… вспомнить страшно».

– Вот жишь красота! – довольно протянула Катюша, заглядывая вслед за Ней в гостиную. – Дизайн – просто отпад!

– Ага, – кивнула Она, плюхаясь в мягкое кресло, – Мне он ещё на сайте понравился… А тут ещё и завтрак включён, и, как там пишут, совсем не дурственный… И вот, гляди! – Она покрутила в воздухе небольшим плотно запечатанным конвертом, – Именной между прочим!

– Ого! С тебя в таком случае танец! – рассмеялась Катюша, – Какие же они всё-таки милые! Хоть и лентяи.

– Одно другому не помеха, – Она расплылась в улыбке и аккуратно надорвала край. Внутри была записка и пара ключей. – Прямо как в Форт Боярд33… и ключи, и подсказка…

– А ключи-то зачем? – спросила Катюша, заглядывая в письмо.

– Так это ж от локеров34… а локеры – под кроватями, а кровати – в спальне, а спальня – на втором этаже вместе с яйцом кощеевым… – подмигнула Она. – Ну что, пойдём глянем? Может кого живого там найдём…

Поднявшись по крутой винтовой лестнице, они оказались в узком коридоре. По бокам в шахматном порядке – разноцветные двери. Между ними – настенные лампы в виде морских коньков. И такая тишина, что аж в ушах зазвенело.

– Наша, согласно письму, – зелёная, – скомандовала Она, распахивая дверь в малюсенькую комнатку с тремя двухэтажными кроватями. – Милости просим!

– Вау! А кровати-то со шторками! – улыбнулась Катюша, стягивая рюкзак, – Прям как я люблю! И, гляди, даже с чистым бельём и полотенцем…

– Ага… шиканём с тобой напоследок… – усмехнулась Она, – Тебе, кстати, где больше нравится – сверху или снизу?

– Мне – решительно всё равно, – ответила подруга.

– Аналогично! – улыбнулась Она в ответ.

– Ну тогда внизу, – добавила Катюша.

– Другое дело! – рассмеялась Она, закидывая толстовку на верхнюю полку, – Правило номер один любого пилигрима – бери, когда дают!

Приняв душ и соорудив отвратительный на вкус, но в меру бодрящий кофе, они немного воспряли духом и единогласно решили не тратить ускользающее время на сон. Порту ж сам себя не осмотрит.

– К морю! – капитанским голосом скомандовала Катюша, лихо махнув в сторону пляжа.

Поднять паруса! – поддакнула Она и картинно отдавала честь.

Изрядно поплутав среди извилистых улочек, пропитанных запахом рыбы и прелой влагой, они выбрались, наконец, на залитый солнцем берег. Лёгкий упрямый ветер сразу же взлохматил им волосы, унося прочь усталость и остатки сонливости. Огромная набережная простиралась покуда хватало глаз, пестрела суетливыми торговцами и томными отдыхающими. В воде словно стружки или опавшие листья покачивались сёрферы. Ждали волну. Справа теснился порт, не самой, скажем, приятной наружности: грязно-серые квадратуры бетона, горбатые краны и облезлые контейнеры, словно ржавый конструктор Lego водружённые один на другой, навевали брезгливое уныние, разительно контрастируя с огромным красавцем-лайнером, пришвартованным неподалёку. Словно завалившийся на бок небоскрёб он был невероятен… белоснежный, поблёскивающий на ярком солнце, овеянный аурой изысканности и праздности своих вояжёров. Они смотрели, не в силах отвести взгляд, гадая, каким же это образом такая махина может держаться на плаву? И сколько там, интересно, пассажиров? Пять тысяч? Десять? Настоящий плавучий остров.

– Интересно, откуда он сюда приплыл? – спросила Она, нарушив благоговейное молчание, – У меня есть знакомый канадец, мы с ним в Чили когда-то познакомились, так он как раз на лайнер недавно устроился… агентом по продаже искусства что-то в этом роде… Представляешь, если как раз на этот?!

– Знаешь, вот вообще не удивлюсь… – усмехнулась Катюша, – С нашим то везением! Но ты напиши ему, спроси. Интересно ж! Заодно и раритетом в дорогу сможешь разжиться…

– А вот и напишу! – улыбнулась Она, – Хотя, что до раритета… мне наша хостеловская ваза больше по душе… Ну та, исполинская! С ней на горбу у меня самый настоящий Крёстный путь получится… все грехи себе отпущу лет на пятьдесят вперёд!

– Ой, – проговорила Катюша, резко остановившись, – А это что за чудо-юдо?

Проследив за взглядом подруги, Она увидела странную конструкцию, что нелепо возвышалась чуть поодаль пирса.

– Не иначе, как местный Церетели! – улыбнулась Она.

– Да уж, весьма неоднозначно… – процедила подруга, – Что бы это могло быть, как думаешь?

– Дай-ка прикинуть… Может гигантская панама? И судя по тому, что она на пляже не исключено, что это – памятник Потерявшемуся купальщику.

– В смысле? – переспросила Катюша. – Почему потерявшемуся?

– Ну тому, который уплыл и не вернулся…

– Ну тебя! – фыркнула подруга. – Скажешь тоже! А шлепанцы его тогда где?…

Солнце тем временем окончательно выбралось из-за туч. Стало по-португальски тепло, даже скорее душно. Повязав на талии неуместно тёплые кофты, они бодро шагали по бульвару. А вокруг-то вокруг! Всё так и бурлило: мутные осклабившиеся волны, недовольно ворча, безжалостно сбрасывали со своих горбов упрямых головастиков-сёрферов; неловкие загоральщики неловко загорали, лежа на грязном серо-жёлтом песке, праздно болтались разномастные прохожие, ворковали торговцы, гремели уборщики… Неподалёку кто-то играл в пляжный футбол, с другой стороны шумно болтали за облупившимися столиками прибрежных кафешек; тогда как африканцы и индусы раскладывали свой ракушечно-побрекушечный скарб прямо на бетонном парапете… Да что там! Даже чайки там, казалось, кричали надрывнее обычного, словно вторя отчаянной какофонии вокруг. Всё было как-то нескладно и неправдоподобно… как неумело расставленный натюрморт. Не сказать, чтобы сильно уродливо, просто как-то некрасиво.

Она терялась в своих ощущениях. Ожидания, столкнувшись с реальностью, дезориентировали и сбивали с толку. Ничего нового, всё слишком напоминало пляж какой-нибудь краснодарской Анапы: невзрачные кубообразные постройки советской выкройки, замызганные забегаловки, ещё более замызганный песчано-мусорный пляж… даже закат, зарождавшийся где-то над подрагивающей водной гладью, не предвещал ни особой живописности, ни португальского колорита. Просто закат.

Но было ли это так важно? Мало ли Она видела закатов и белоснежных пляжей в том же Таиланде, Мексике или Коста-Рике?… Ну да, сначала оно, конечно, «вау!», но дальше то что? Порой Ей только хуже делалось от всей этой внешней идеальной красоты, что не только не проникала и не облагораживала Её изъеденное нутро, но, напротив, словно контрастировала с ним, заставляя Её чувствовать себя ещё ничтожнее, ещё гаже… А поэтому тьфу на него, на этот пляж, на этих чаек, на этот «совок»… Она же – в Порту со своей любимой закадычной подругой начинает, быть может, самое удивительное приключение в своей жизни…

Она посмотрела на свои руки – они были все в мурашках, щемящая эйфория, словно током, пробрала Её с головы до ног; внутри всё зажужжало, забулькало, закричало не хуже пролетающей надо головой птицы: «я – счастлива, я – счастлива, я – счастлива».

* * *

– Ну что, пилигрим, не дойти ли нам с тобой вооон до той вон крепости? – спросила Она, кивая в сторону средневековых башен, что причудливо скалились с небольшой скалы в самом конце бухты.

– О чём разговор! Конечно! И винишко там же как раз и выпьем, – подмигнула подруга. – За начало пути!

– Ага, – расхохоталась Она, – Как тот пингвин… робко спрячем тело жирное в утёсах!

Вино было трофейное. Оно само приплыло, а точнее прилетело к ним в руки ещё во время полёта, когда хлебосольные черносливы возьми, да и предложи им по бокальчику красного. Ну а как тут откажешь?! Да и зачем? И вот уже в пластиковом стакане сверкали бордово-малиновые искры, а нос щекотал терпкий фруктовый аромат… Она отпила тогда и даже оторопела: вино было отменное, совсем не под стать трапезе эконом-класса.

– Девушка, простите, – окликнула Она ещё не отошедшую стюардессу, – А что это за вино? Из какого сорта?

Та в ответ немного замялась, не зная, а может попросту, не желая разбирать этикетку порицаемого Кораном пойла, а потому попросту протянула Ей новую ещё не початую малютку-бутылочку: «бери, дескать, и сама читай, коль такая любопытная»; развернулась и уже было собиралась уйти… кабы не пристальный взгляд, устремлённый на неё из соседнего кресла. Всё было понятно без слов. Стюардесса безмолвно вручила Катюше ещё одну склянку и поспешно удалилась, отчаянно толкая вперёд жалобно поскрипывающую тележку.

Девушки переглянулись и алчно улыбнулись: оброк был собран, французское Мерло 2017 года и турецкое молодое Каберне юркнули каждое в свой карман. За подходящим моментом дело не станет, они это знали точно.

– За то, чтоб Камино принес нам то, что должен принести! – философски изрекла Она и отхлебнула из горла мензурки.

– Ни отбавить, ни прибавить! – поддакнула подруга, перенимая эстафету, – Чтоб без лишних ожиданий, но с приятными неожиданностями!

Аминь!

Они ещё долго сидели на тёплых шершавых камнях у подножья, как оказалось, крепости Святого Франциска Ксаверия, смотрели на океан, молча передавали друг дружке миниатюрную бутылочку, маленькими глотками отпивали тёплое терпкое вино. Мягкое предзакатное солнце ласкало их довольные лица, солёный пряный запах водорослей, казалось, проникал под кожу, поглощался каждой клеточкой их усталых тел. И так им было хорошо, так безмятежно… сколько нового ждало впереди, сколько невиданного.

* * *

Поужинали они в да-простит-им-португальская-гастрономия МакДональдсе. На выбор чего-то более аутентичного не было ни мОчи, ни, собственно, желания. Хотелось быстрого, вкусного, калорийного «топлива». И мороженку.

– Ну что, товарищ, – спросила Катюша, довольно облизывая пальцы. – Продолжим осмотр или домой?

– Я – за продолжение! Так что, ежели ты не против, предлагаю углубиться чуть внутрь улиц, – сказала Она, вставая и направляясь к выходу. – Не всё ж океан щупать!

– Полностью согласна! – кивнула Катюша, – И кстати я тут на досуге прогуглила, в общем та панама – никакой не купальщик, а местное скульптурное достояние! Памятник Рыболову!

– Ох и не лестно же это по отношению к рыболовам! – хмыкнула Она, отворяя замацанную дверь. – Куда только их профсоюзы смотрят?…

Несмотря на вечер пятницы в Матазиньюше было немноголюдно. Да что там, пусто было, будто тараканов травили. Они неспешно прогуливались по укутанному вязкими тенями городу, то и дело останавливаясь и любуясь на витиеватые фасады. Дома, словно глянцевые бусины, плотно нанизанные на грубые нити улиц, старались перещеголять друг друга необычностью убранства: барочные скульптуры и завитки, яркие глазурные плитки, увитые плющом балюстрады, изящные флюгера… настоящий попурри из стилей и личной изобретательности. И вся эта красота – под неустанным контролем огромных жирных чаек, что свирепей сторожевых псов мониторили свои владения злыми красными глазами. Попробуй тут пошали!

Ни в одном из окошек не горел свет, ни одна из кафешек, а уж тем более магазинов, не подавали признаков жизни; город медленно погружался в тяжёлую одинокую тьму.

– Отсюда что массово эвакуировали всех жителей? – недоумённо проговорила Она, оглядывая сиротливые стены.

– Похоже на то… в том числе и из нашего хостела…

– Ни соседей, ни администратора…

– Ни людей на улице…

Они переглянулись.

– Чем не эпичное начало Камино?! – проговорила Она, хитро улыбнувшись, – Практически исход евреев из Египта…

– А я смотрю, кошерная еда тебе хорошо зашла! – хохотнула Катюша, – Что ни тема, то про евреев…

– Да шо вы, душенька, такое говорите! – проговорила Она, не очень, впрочем, удачно копируя одесский говорок. Хохотнула и картинно накрутила на палец импровизированный пейс.

– Слушай, – проговорила Катюша, притормаживая и настороженно оглядываясь, – А тебе не кажется, что мы – на местной улице Красных фонарей?

– В смысле? – переспросила Она.

– Ну ты присмотрись…, – ответила подруга, кивая в сторону яркой неоновой вывески с полуголыми девами в недвусмысленных позах.

– Прайват35-клаб «Де Пута Мадре36», – прочитала Она и заливисто расхохоталась. – А вон напротив ещё один! И тоже «Де Пута Мадре»!

– Вполне себе по-портовому! – рассмеялась Катюша, всматриваясь в полумрак улочки, – Только где же сами портовые нимфы?

– Так на работе!… Не удивлюсь, если они тут единственные, кто действительно вкалывает…

Остановившись у приоткрытых дверей, откуда на тёмный асфальт выплёскивались струи света, они с любопытством заглянули внутрь: длинный коридор, освещённый приглушённой, словно покрытой толстым слоем пыли лампой, упирался в яркий прямоугольник. Там проплывали силуэты людей, доносилась приятная музыка, пахло дешёвым табаком и старой отсыревшей древесиной.

– Странный «прайват» при такой-то иллюминации! – Она почесала подбородок и прищурилась. – А может зайдем, а-ля «как пройти к библиотеке?» Там, наверное, так колоритно…

– Да ну тебя…, – поморщилась Катюша, озираясь вокруг, – Тебе хочется закончить наше путешествие, даже не начав?… И вообще, пойдём-ка лучше скорее отсюда… мало ли чего у них на уме…

Довольно скорым шагом пройдя несколько кварталов вниз по улице, они снова притормозили и сверились с картой. Не очень-то приятное место. Нарядные особняки уступили место сурово облезлым постройкам, которые тесно, словно от холода, жались друг к другу. Ещё пара домов терпимости, заколоченный и расписанный блёклыми граффити магазин, выступающий профиль громоздких портовых арматурин. Фонари кое-где не горели, скалясь разбитыми плафонами; возле переполненных мусорок возилась свора облезлых собак. Напряжённая тишина перемежалась истошными криками чаек, навязчивый рыбный запах облеплял волосы и одежду, из тёмных углов, казалось, кто-то пристально за ними наблюдал.

Вдруг сзади послышался резкий шорох.

Они замерли, похолодев от ужаса…

Мимо пролетел подхваченный порывом ветра целлофановый пакет.

* * *

Примчавшись в хостел, они с порога плюхнулись на уютный диван и, немного отдышались – та ещё получилась прогулка! Хостел, кстати, тем временем ожил: из кухни доносились ароматы неведомых блюд, довольные постояльцы шуршали сумками, галдели разноголосьем иностранных языков, журчали банными процедурами.

На душе у Неё потеплело, по телу разлилось приятное чувство покоя и защищённости; нервы, натянутые словно струны огромной арфы, возьми, да и лопни, с визгом отпружинив в разные стороны и обнажив пудовую усталость. Еле-еле вскарабкавшись по лестнице, Она, даже не поужинав, отправилась спать.