Не прийти в Сантьяго
– А если никогда не хочется?
– Ну значит се ля ви, придется любить себя немножечко рыхлой. Тем более… не так уж это и страшно. Что за дурацкий культ дистрофии? Как по мне, так настроение – особенно по утрам – так намного важнее. Это же начало нового дня, и как ты в него войдешь, так, собственно, он весь и сложится… А из дней – месяц, а из месяцев – год…
* * *
Перейдя к упражнениям на пресс, Она нагнулась к потёртому коврику – ну не греметь же костьми на голом полу. Взгляд упал на толстую книгу сверху журнального столика. «Португальский путь в Сантьяго. Прибрежный маршрут» филигранными буквами значилось на обложке. Вот те раз! Рука автоматически потянулась к пыльному глянцу. «Стоп стоп стоп, – раздался окрик внутреннего голоса, – Сначала зарядку доделай, а потом уже все эти книжки… Осталось-то всего ничего! Не отвлекайся!». Она вздохнула, покорно отдёрнула руку и принялась за скручивания.
– Ох и не зря в комментариях писали, что тут отличный завтрак! – довольно промычала Она, неуклюже намазывая масло на хрустящую корочку хлеба.
– Да чтоб мне! – с набитым ртом пробормотала Катюша и потянулась за куском сыра, – Какой-то праздник живота!
– И сколько угодно кофе… – блаженно протянула Она, – И фруктов…. Не обессудь, если я сегодня буду постоянно бегать в туалет.
– Мне не привыкать, – улыбнулась в ответ подруга, – Главное, пожалуйста, не на центральной площади Порту…
– Ничего не могу обещать, – расхохоталась Она, – Физиология!… Кстати! Я такую книженцию сегодня утром нашла! Как раз про наш с тобой маршрут! Момент… – Она подскочила и, стряхнув на ходу крошки, рванула в гостиную.
Шлёп! Глянцевый фолиант брякнул на вздрогнувший стол.
– Смотри какой «Путеводитель», – ликующе произнесла Она.
– Да уж, не карманный… – хихикнула Катюша, – Продуманный, кстати, формат для хостела, чтобы никто ненароком с собой не прихватил!
Раздвинув пустые тарелки, они уставились на красочный разворот.
– Какая ж красота! – протянула Катюша, – Смотри, тут тебе и карты, и рекомендации, и адреса альбергес… то, что доктор прописал!
– Во-во, – кивнула Она, – надо бы их сфоткать или записать куда… Или стоп, я их лучше в телефоне на карте отмечу… чтобы сразу и маршрут построить…
Книжка и впрямь оказалась что надо! Полноценный справочный альманах не только с главными достопримечательностями и советами неопытным пилигримам (их они, в принципе, могли и прогуглить), но, что важно, с адресами и контактами альбергес, информационных центров и госпиталей! Да что там! После каждого этапа скрупулезный автор описал там даже местные легенды и истории, так или иначе связанные с Камино. Ну и фотки, разумеется, были просто закачаешься.
– Даже не верится, что скоро мы всё это увидим вживую! – прошептала Катюша, перелистывая страницы.
Тем временем на кухню начали подтягиваться остальные, мало по малу просыпающиеся постояльцы. Одни, громко зевая, глухо плюхались за столы; другие, сладко потягиваясь и теребя в руках зажигалки, проходили на смежный балкон; третьи набрасывались на сложенные горкой румяные круассаны.
– Какой у нас на сегодня план? – спросила Она, довольно откидываясь на спинку стула, – Или, по традиции, никакого?
– Как по мне, так последнее! – блаженно кивнула Катюша. – День под лозунгом: Спонтанный Порту… И кстати, даже захоти мы с тобой что-то распланировать – всё равно б не вышло! Интернета ж тютю… Так что в любом случае будем импровизировать.
– У тебя тоже что ли не ловит? – спросила Она. – Я думала, это у меня с телефоном что-то…
– Неа, ещё со вчерашнего дня…
– Простите? – обратилась Она по-английски к мужчине за соседним столиком.
Ноль эмоций. Сотрапезник продолжал безучастно смотреть перед собой, звучно похлёбывая черный кофе.
– Простите пожалуйста, – повторила Она чуть громче.
– Ой, это вы мне? – откликнулся, наконец, незнакомец, – Что-то я задумался…
– Это Вы меня простите… Я это… Хотела узнать… У вас вай-фай ловит? – сбивчиво спросила Она, кивая на лежащий рядом телефон.
– Вай-фай? – переспросил он и с каким-то удивлением и взглянул на свой мобильник, – Я, если честно, даже не знаю…
Она слегка опешила, не сразу сообразив, что и ответить… есть ещё, оказывается, люди без параноидальной зависимости от интернета?
– Ого… – только и смогла выдавить Она. – Вот это здорово!
– Да уж… – тихонько поддакнула Катюша, – так по-пилигримски…
Мужчина пожал плечами.
– Я ж не в интернете сюда приехал сидеть, – односложно ответил он и, отвернувшись, продолжил свою безучастную трапезу.
* * *
До центра они решили добраться на метро, а там уж передвигаться на своих двоих, наобум натыкаясь на разные интересности. По идее можно было бы и вовсе отказаться от общественного (или любого другого) транспорта – пилигримы они или кто? – но кому нужны эти рекорды? Они ещё нагуляются.
– Таааак-с, – протянула Она, водя пальцем по выпуклой карте возле билетного аппарата, – Предлагаю доехать до станции «Тринидад», нам отсюда как раз по прямой. А там уже почти что центр, да и церковь та красивая неподалёку. Помнишь? Ну та, что на первом развороте была.
– Которая с изразцами? – уточнила Катюша.
– Ага, она самая!
– Изумительно! Хотя в любом случае я за любой маршрут! Только б понять, что за зона у этого «Тринидада», – хмыкнула Катюша. – А то видишь, тут не так, как в Москве – проходишь и хоть до опупения ездий. Тут – строго по зонам, и у каждой – своя стоимость … поди разбери!
– Да уж, – цокнула Она в ответ, – Чёрт ногу сломит!
Справившись, наконец, с покупкой, они мялись на жарком перроне, нарочито игнорируя липкие поглядывания из ближайшей кафешки. «В тарелку бы себе лучше смотрели! – недовольно думала Она о пялящихся на них португальцах, – А то прям дырку сейчас протрут, право слово!»
– Как же долго ползут эти гусеницы! – нетерпеливо проворчала Катюша. – Запариться можно! И кстати, напомни мне, пожалуйста, шляпу купить… И дождевик… и, пожалуй, гель для душа… – она задумалась и подняла бровь, – Хотя знаешь… наверно, наоборот, останавливай меня, плиз, от бездумных покупок… А то я ж себя знаю… мне только волю дай… А потом же всё это тащить нужно будет. Да на своих двоих…
Она только рассмеялась и умилительно покачала головой. Её веселили и одновременно восхищали непосредственность и женственность подруги, которая даже в самые, казалось, неподходящие моменты оставалась такой прямо-таки девочкой! Вот и сейчас в отличии от Её затрапезного вида, Катюша красовалась в элегантной оранжевой юбке-карандаше, ажурном топе и на каблуках – любо дорого посмотреть! Как только она всё это допёрла?…
– Ладно, шопоголик, буду тебя держать в ежовых рукавицах! – пообещала Она, потирая ладони. – За каждую новую вещь будешь выкидывать одну старую.
– Страшно представить, с чем я в этом случае приду в Сантьяго… – расхохоталась Катюша.
Между тем сбоку показался нерасторопный поезд. Поднявшись с залитой солнцем лавочки, они потянулись и вразвалочку направились ко входу.
– Стоп машина! – остановилась Катюша, резко развернувшись и оглядываясь в поисках контрольного столбика. – Мы же снова не промагнитились!
– Да уж, – расхохоталась Она, пропуская вперёд озадаченную подругу, – Снова едва не окосели38… Всё-таки есть в нас что-то заячье… То и дело наружу лезет!
– Вон он! Дуй сюда! – велела Катюша, в один прыжок поравнявшись с тусклым экраном: «Ваш билет активирован. Спасибо, что используете метрополитен города Порту».
* * *
Ей всегда нравилось наблюдать за пассажирами в поезде, искоса рассматривать их внешность, поведение, манеры; стараться угадать мысли, освобождённые от ежедневных забот заведомо пустым безвременьем пути. Было в этом что-то завораживающее: каждый ехал куда-то по своим, одному ему известным делам, редкий раз ни перед кем не играя и не рисуясь. Ехал таким, каким он был, голым в своем неведении, не подозревавшим, что за ним кто-то наблюдает. То, что для них – пассажиров метро Порту – было обыденностью, для Неё – другим миром. Как, интересно, им тут живётся? Чем грезят? Чем недовольны? Всегда ли такие спокойные и неторопливые?… «То ли дело дома, в России!… в час пик или в понедельник утром…» – Не хотелось даже вспоминать. Она отвернулась и уставилась в окно.
– Пссс, – шикнула Катюша, легонько теребя Её за плечо, – смотри, как вовремя! Похоже на контролёров!
Она вздрогнула от неожиданности и посмотрела, куда кивала, заговорщицки подмигивая, подруга. С противоположной стороны вагона, неловко покачиваясь на поворотах, три здоровенных дядьки в форме обходили одного за другим полусонных пассажиров.
– Слушай, а не те ли это соглядатаи, что зырили на нас из кафешки? – шушукнула Она, искоса наблюдая за процессией, – Я ещё как раз тогда подумала, с чего бы такой интерес?… причем видели же, как мы мучились с покупкой билетов, как чуть не забыли их промагнитить… и нет бы помочь, нет бы окликнуть!
– Следили, гады, – буркнула подруга, – Поди надеялись штраф с нас содрать!
– Не иначе!… – поддакнула Она, сердито зыркнув на приближающихся злодеев, – Но как мы их, а?! Накаси-выкуси! Причём, знаешь, я, наверно, первый раз в жизни вижу контролёров в европейском метро. Да нет, наверное, вообще в каком бы то ни было метро… А тут – на тебе! Целая тройня!
– Да уж! – торжественно проговорила Катюша, приторно улыбаясь приближавшемуся офицеру. – Но не на тех напали! Не видать им наших евриков, как своих ушей!
Кстати, как уже было сказано, Матазиньюш – не совсем Порту, а небольшой самостоятельный городок, входящий в состав Большого Порту – огромной городской агломерации, второй по численности во всей стране. А потому – ничего удивительного, что за окном совсем не подземного метро вслед за нарядной черепицей вдруг распростёрлись и густой зелёный лес, и колосящиеся поля, и безмятежно пасущиеся коровы. «Один в один как в Подмосковье», – подумала Она и улыбнулась.
Но вот они и в центре. Выбравшись наружу из таки сползшей под землю гусеницы, они огляделись. Напротив меж уютных компактных домишек возвышалась гордо приосанившаяся готическая церковь, её чешуйчатый пик едва не царапал сияющее небо. «Церковь Святой Троицы, – сообразила Она, – В честь неё-то, поди, и станцию назвали – Тринидад».
– Оооох, – блаженно протянула Катюша, глубоко вдохнув, – Ну что за благодать!
– Это уж как пить дать… – срифмовала Она в ответ, доставая телефон. – Очень душевно! Осталось только сообразить, куда нам отсюда двигать.
– Мне кажется, тут куда не пойдешь – не прогадаешь! – улыбнулась подруга, беззаботно подставляя мордашку утреннему солнцу.
– Так-то оно так, – отвечала Она, не поднимая глаз от экрана, – Но, если ты не возражаешь, давай всё же сперва найдём ту барочную церковь, а уж потом пойдём на все четыре стороны.
Немного поплутав по зевающим спросонья улицам, что пахли одновременно цитрусовым мыльным порошком и свежеиспечённым хлебом, они оказались у крутого подъёма. Тёмно-серая брусчатка, обрамлённая по бокам каменными домами, жавшимися друг к другу словно нахохлившиеся воробьи, безжалостно взмывала вверх своей глянцевой чешуёй.
– Ну и ну, – простонала Она где-то на полпути, – Не завидую я местным аборигенам, особенно тем, кто постарше… Тут и нам с тобой, пилигримским кобылицам, вон как не сладко, а представляешь, каково им?
– И не говори, – с одышкой отвечала Катюша, утирая проступивший на лбу пот. – Зато попы у них наверно – ого-го! Прокачаны без всяких спортзалов…
– С этим не поспоришь! – усмехнулась Она, – А у меня походу глюки уже от перегрева или усталости начались, – Глянь-ка воооон туда…
Катюша повернулась вслед за подругой. Слева на щербатой кирпичной стене сверху замшелого входа висела полувыцветшая вывеска. Подойдя чуть ближе, она сквозь смех прочла:
– «Славянский гастрономъ»!
– То есть ты тоже это видишь? – усмехнулась Она.
– Как божий день! И мало того, настойчиво предлагаю зайти. Отдать честь соотечественникам, – выпалила Катюша, – Заодно и про дождевик у них спросим…
– Разумеется! И про лапти уточним, – хихикнула Она, с усилием отворяя тугую дверь, – И про балалайку.
«Гастрономъ» их, мягко говоря, не впечатлил – ни тебе Елисеевской39 помпезности, ни деревенского колориту – заурядные металлические стеллажи, кое-где ославяненные пачками гречки и упаковками творога, на том и всё. За прилавком совсем не по-рабочему праздно развалилась розовощекая «Нюра» с выжженными, собранными в жидкий белокурый пучок волосами. Рядом с ней вальяжно облокотившись на прилавок и нервно перебирая карамельных петушков, что-то выяснял по телефону здоровенный чернобровый парень. Его более чем крепкие фразы, сглаженные, впрочем, мелодично гэкающим говорком, невольно возвращал их в едва покинутую Русь.
– Здрааасьте, – приветливо улыбнулась Она, едва он отложил телефон, – Ну где бы ещё послушать родной мат!
– Да шо далеко ходить? – хихикнула «Нюра», – Тут нашего брата вообще навалом…
– Губа не дура! Порту ж вам, поди, – не Рязань! – кивнула Катюша, беря в руки стоявшую на прилавке матрёшку, – А у вас случайно нет дождевиков?
– Дождевиков? – переспросил чернобровый, – Неее, такого не держим. Кокошник вот есть. – хохотнул он, – Или, к примеру, ушанка. А что? Берите! Ни капли не пропустит!
– Не дурно… – усмехнулась Катюша, – Но тогда уж лучше будёновку, чтоб сразу во главу рабоче-крестьянских пилигримов! И звезду взамен ракушки!
– И шашку взамен посоха! – поддакнула Она.
– Ах вы ещё и паломницы! – с чем-то похожим на уважение протянул гастрономовец, – Тогда да, без дождевика вам, конечно, не обойтись… Льёт тут иногда – мама не горюй! Океан жишь рядом! Стихия!…
– То то и оно…
– К китайцам вам надо… у них этого добра – по гланды… Прально, Маш, грю, у китайцев должны быть дождевики?
В ответ Маша-«Нюра» только одобрительно фыркнула.
– Это тут в двух шагах. Сначала вон, вниз, а метров через сто направо… – объяснял чернобровый, – Да вы его сразу поймёте, там такой клоповник, аж на дорогу всё сыплется!… да и хозяин обычно сам на улице сидит. Вроде и не курящий, а всё там да там, мёдом ему чтоль намазано?
– Спасибо! – дружно ответили они.
– Да было б за что! Кстати, ежели-таки дойдёте, хозяину – его Юйлуном звать – привет передавайте. Если он вас поймет, конечно, – хохотнул паренёк, слегка подпихнув свою белобрысую товарку, – Он дружок наш, прально, Машк? Хлещет нашу горилку, считай, што ведрами!
– Да ужасть! – отозвалась товарка, – Демон забугорный! И главна ж, хоть бы хны ему! Самого чорта перепьёт. Будто б не горилка, а квас! Как огурчик, право слово! Ну только шо глаза ещё раскосей становятся, но, как по мне, так даже к лицу!
Душевно попрощавшись, они решили не тратить время на запойного Юйлуню, разве что на обратном пути, и отправились дальше.
– Кажись, мы уже близко к центру, – проговорила Катюша, – Смотри, сколько везде туристов!
– Так не мудрено! Как раз вон та церквуля и её знаменитый азулежный бок!
Это и впрямь была Церковь Кармо. Точнее, две церкви Кармо и Кармелитов, слипшихся, словно от холода, в единый классически-барочный ансамбль. Она остановилась и восхищенно ахнула, ну умели же раньше строить, ну что и говорить! Особенно впечатляло огромное глазурное полотно, что на несколько десятков метров укрывало наружную церковную стену… просто нет слов!
Сколько прошло? Минута, пять, десять… Она не знала, безмолвно остолбенев перед монументальным португало-гжельным шедевром, что не просто украшал, но ещё и повествовал об основании ордена кармелитов на горе Кармель.
Но вот, наконец, наваждение стало отступать. Она одёрнулась и, подойдя поближе, погладила тёплую глянцевую плитку. «Сколько ж, интересно, людей её за три века перетрогало? А то и перецеловало в религиозном трепете?… – подумала Она и, брезгливо одёрнув руку, отошла на пару шагов назад, – И как же мудрО, как социально они это придумали, поместив это чудо не внутри, а снаружи церкви! Чтоб не только монахини да клерикалы, но и простой люд мог полюбоваться, приобщиться, так сказать, к красоте и величию искусства… А там, кто знает, может и сам от этого стал немного лучше… Ведь что как не «красота спасёт мир…»?
Она огляделась в поисках Катюши, но той и след простыл. Не отрывая взгляд от бело-голубой глади, Она направилась в сторону фасада. Завернула за угол и остановилась рядом с задравшей голову подругой, впившейся взглядом в напыщенный фронтон. Оттуда свысока (как в прямом, так и в переносном смысле) на них снисходительно и немного устало взирали гранитные евангелисты. Поймав их каменный взгляд, Ей почему-то стало не по себе; тревожно и стыдно, словно в школе, когда редкий раз не выучишь урок, а учитель, как на зло, вызывает к доске.
– Брр… как-то жутковато, – поёжилась Она и отвернулась.
Напротив, словно в насмешку небесной укоризне, простиралась огромная залитая солнцем площадь. По её периметру небрежно, будто прицепившиеся к штанине репьи, щетинились пожухлые пальмы, в центре лениво фыркал фонтан. Всё излучало не то, чтобы негу, но какую-то праздную вялую расслабленность.
Оставив подругу, решившую заглянуть в прохладные молельные кулуары, Она плюхнулась на стоящую рядом лавку, закинула голову и закрыла глаза. Ей стало так хорошо, так спокойно; всё словно в детстве предстало предельно простым и понятным, без раздирающих душу проблем, без вечной необходимости выбора или анализа последствий. Она зевнула и почувствовала, как разглаживается межбровная морщинка.
– Ах вот ты где! – донеслось сзади может пять, а может и тридцать минут спустя. – Ищу её, свищу, а она тут сидит загорает…
– И, я бы даже сказала, даже слегка подгорает, как яишенка на сковородке! – пробормотала Она в ответ, не открывая, впрочем, глаз, – Чего и вам советую, Душенька! Красота то какая, лепота!
– Да неохота мне что-то румянится, – проговорила Катюша, оглядываясь в поисках тени, – Тем более под таким-то пеклом…
Она приподнялась и огляделась:
– Мда уж, тот ещё солярий! А вон, гляди, какой исполин! – Она кивнула налево в сторону огромной башни с часами, что отбрасывала съёжившуюся под зенитным солнцем, но всё же спасительно плотную тень. – Обалдеть! Даже и не сфоткать её! – добавила Она, то так, то эдак наводя телефон. – Такое громадьё!
– Это, если я не ошибаюсь, башня Клеригуш, – проговорила Катюша, – Самое, между прочим, высокое здание в Порту!
– Оно и видно… Причём гляди, какая к ней очередь! – присвистнула Она, оглядывая нетерпеливо переминающихся туристов, кудрявой макарониной выстроившихся ко входу. – Самая, между прочим, длинная очередь в Порту!
Ожидающих можно было понять. Колокольня церкви Клеригуш действительно заслуживала особого внимания. Являясь редким архитектурным детищем северо-португальского барокко и рококо, она впивалась в голубое небо Порту более чем на 76 метров, и в своё время служила ориентиром для заходивших в гавань кораблей. Сейчас же к её макушке водились экскурсии, откуда осилившим все 200 крутые гранитные ступени открывалась поистине живописная панорама.
– Так-то оно так… – поёжилась Катюша, – Но мы, я надеюсь, не собираемся примкнуть к их числу?
– Ни за какие коврижки! – отчеканила Она. – Предлагаю провести сегодняшний день под лозунгом «трёх П» – Поесть, позырить, походить. Без всей этой культурной обязаловки!
– Полностью Поддерживаю! – убедительно кивнула Катюша, презрительно окинув взглядом жарившуюся на солнце толпу.
С высоко поднятыми головами они обогнули жужжащее месиво и, не пройдя и ста метров, уткнулись в ещё одно, пожалуй, даже более многочисленное столпотворение.
– Мне кажется, я догадываюсь, куда они тут все собрались! – неуверенно проговорила подруга, – Похоже, это – книжный магазин Леллу! Мне Лёня про него рассказывал. Дескать, именно там снимались многие сцены из Гарри Поттера!
На самом деле, дело было не только в съёмках. Мало кто знает, но в 1991-1993 годах небезызвестная Джоан Роулинг жила в Порту, преподавала английский язык в местной школе и, стараясь отвлечься от смерти матери, писала первые главы о Гарри Поттере. И где, как вы думаете, было её излюбленное место для творчества? Аккурат в кофейне при книжной лавке Леллу, витражный потолок которой вместе с ажурными резными сводами и изогнутыми лесенками создавал по-настоящему сказочную атмосферу, наполненную теплом, волшебством и уютом. Именно это место стало для Роулинг не только источником вдохновения, но и прототипом библиотеки Хогвартса.
– Ого!.. – протянула Она, – А вот это могло бы быть интересно… если бы, конечно, не было так многолюдно… Ты только погляди, какой у неё фасад!
– Обалденный…, – протянула Катюша, задирая голову и разглядывая изысканное убранство, – Я даже представить не могу, каково там внутри при такой-то наружности… Это, если я не ошибаюсь, ар-деко?
– Нашла у кого спрашивать! – усмехнулась Она, – Я во всех этих архитектурных стилях – как корова на льду… Ах если бы не все эти товарищи! – Она тоскливо оглядела огромную очередь, – Я бы с удовольствием зашла внутрь… Книжечку б какую-нибудь купила, открытку опять-таки бабуле…
– Угу… – промычала Катюша, – я бы тоже. Но эдак мы тут с тобой до ночи проторчим…
Игнорируя недовольные взгляды и цоканье расталкиваемых туристов, Она всё же протиснулась к резному входу и заглянула внутрь лавки. Та и впрямь оказалась волшебной, словно случайно выпавшей из добрых сказок. Из цветных витражей крыши струился мягкий приглушённый свет, от чего лаковые деревянные панели излучали загадочное сияние; красный бархат ковра, укутавшего резную витиеватую лестницу, был похож на спину огромного задремавшего зверя; на стенах, словно тысячи чешуек, поблёскивали корешки старинных книг. Она не могла отвести взгляд и так бы и стояла, очарованная этим неземным калейдоскопом, кабы не одернувший Её охранник:
– Послушайте, Сеньорита! – визгливо начал он, – Вы либо – в очередь, либо – на выход. У нас тут не выставочный зал, чтобы просто так пялиться. Не положено.
Она недовольно фыркнула, подавив, впрочем, рвавшийся наружу «ёмкий» комментарий, и, разглядев стоящую под раскидистым деревом Катюшу, стала пробираться обратно.
– Ну и грубиян! Прям уж и посмотреть нельзя!
– Мда, неприятный персонаж, – вздохнула подруга. – Самый настоящий Дементор40!
– Точь-в-точь! Даже внешне на него чем-то смахивает… Но не на тех, знаете ли, напал! Да и вообще, пусть они там себе толкаются, а я предлагаю компенсировать эстетическое наслаждение – гастрономическим, – бодро предложила Она, кивнув в сторону тележки мороженщика.
– Гедонизм – наше всё! – улыбнулась Катюша. – Никогда он нас, миленький, не подводил. И главное, заметь, никаких очередей!
* * *
Они уже около трёх часов с умилением блуждали по узким нарядным улочкам, что без какой-либо логики извивались между картинно разноцветными домами с крутыми лестницами и витыми перилами, с покатыми крышами и ярко красной черепицей, с резными ставнями на окнах и крошечными, увитыми цветами балконами. Они не понимали ни где находятся, ни как оттуда выйти. Да и зачем? Век бы так бродить!
Это была Рибейра, «сердце старого Порту», – одно из самых живописных мест во всём городе, по крайней мере именно таким было мнение хостельного альманаха. А теперь ещё и их личное мнение, так как гулять по этому средневековому лабиринту, раскинувшемуся на холмистом берегу реки Дору, оказалось одно удовольствие. Отовсюду доносилась весёлая музыка, за круглыми столами уютных кафешек восседали довольные, словно сытые коты, посетители. То тут, то там – на стенах, полу, дверях – красовались жёлтые стрелочки и пилигримские ракушки, от вида которых у Неё приятно покалывало в груди, а по телу пробегали мурашки… Да и как иначе? Они же были в Порту, на первом этапе своего Камино! Неумолимо приближающийся старт давал о себе знать, и они уже нет нет да чувствовали себя чуть паломницами, чуть скиталицами, чуть путешественницами без прошлого и будущего, живущими одним прекрасным, полным чудес настоящим.
Но вот за одним из узких тенистых закоулков дома расступились, и они оказались на широкой залитой солнцем пешеходной улице, чем-то напоминавшей московский Арбат. По обеим сторонам пестрели сувенирные лавки, вдоль которых, ни дать ни взять довольные подёрнутые жирком гуси, прогуливались розовощёкие пешеходы. «Руа Санта Катарина» – прочла Она на глазурной азулежной табличке.
– Смотри, Катарина, в честь тебя, между прочим, улица! – хихикнула Она, легонько похлопав подругу по плечу, – Кстати напомни мне, плиз, открытку тут где-нибудь купить… а в идеале так ещё и отправить, – добавила Она, оглядывая разноцветные витрины, – А сама, напротив, смотри, не шопогольствуй!
Это была Её давняя традиция – из каждой посещаемой страны отправлять открытку бабушке. Настоящую почтовую открытку с изображением местного пейзажа или памятника, подписанную Её разухабистым еле читаемым почерком и опечатанную красочными местными марками. Некоторые долетали быстро, другие, напротив, по нескольку месяцев где-то кружили и появлялись, когда Она о них уже практически не помнила, неожиданно радуя Её дорогого адресата… к примеру, последняя коста-риканская карточка с хитро подмигивающими ленивцами прилетела в Подмосковье и вовсе спустя четыре месяца после своей отправки! Хотя…а что Она хотела? – на то они и ленивцы…