Гнездо желны

С того самого дня белому коту было категорически запрещено появляться у нас в гнезде. Валафамида и её дочери отбыли только к вечеру того дня, и после ещё почти неделю Инесса пропадала в ином измерении, помогая отыскать следы воров, научившихся копать межмировые проходы. В конечном итоге преступников всё же удалось поймать, и между нашими семьями даже наладилось что-то вроде неплохой дружбы. Но в гости к нам они больше никогда не приходили. И только Инесса ещё периодически пропадает на том дереве, после обязательно возвращаясь домой в запачканной белой шерстью одежде.

А мы с сёстрами очень скучаем по Аху. Он хоть был и остаётся тем ещё проказником, но всё же одно нас объединяет с этим котом очень плотно – искренняя и чистая нелюбовь к Анфисе.

– Просто чудовище какое-то, а не кот! – продолжает себе под нос возмущаться тётя, наблюдая как Инесса счищает с себя остатки шерсти валиком.

– Да хватит тебе ворчать, Анфиска, – осаживает её сестра. – Давайте лучше поставим чайник, пополдничаем, а Лера пока поделится со мной вашими итогами работы в школе.

Меня, как самую незанятую в комнате, отправляют на кухню вскипятить воду. Вот вечно так! Почему бы им было не отвлечь Олю, которая только и делает, что смотрит в планшет?

Я нехотя поднимаюсь и выхожу в коридор. Двери большинства комнат в гнезде открыты, через распахнутые занавески просачивается совсем слабый солнечный свет, едва находящий в себе силы пробиваться сквозь серые заслоны грозовых туч, запечатавших небо. Крапает небольшой дождь, но, судя по порывам ветра, от которых мелодично позвякивают стёкла в оконных рамах, совсем скоро начнётся сильная и яростная гроза. Гроза, каких давно уже не было.

Едва я поворачиваю за угол, как моё тело само собой каменеет от ужаса, и я застываю на месте, как недвижимый идол. Передо мной раскинулся небольшой участок коридора, уводящий на кухню. Её дверь распахнута во всю ширь, виден наш круглый обеденный стол, укрытый бордовой скатертью, холодильник, на котором висят на магнитах старые рисунки Леры, а позади него на подоконнике мирно дремлют фиалки и цикламены тётушки Инессы. Идиллию нарушает лишь одна чуждая этому месту фигура, замершая возле стены. В немом молчании там возвышается высокий рыцарь в латных доспехах с красным плюмажем на шлеме.

Ведь это тот самый рыцарь, что был на портрете в художественной школе!

Горло сдавливают тиски страха. Я не могу ни вздохнуть, ни закричать. Только продолжаю с ужасом смотреть на вполне себе живую и объёмную фигуру рыцаря, сошедшую с картины.

Он не двигается. Стоит в паре метров от меня и лишь, не отводя взгляд, смотрит в стену, на которой даже ничего нет. Потемневшие латы, громоздкий меч – всё совсем как на том портрете. Он даже так же высок, и, кажется, если поднимет руку, то легко сможет коснуться наших далеко не самых низких потолков.

Что он тут забыл? Как появился здесь?

Вопросы один за другим наводняют голову. И вроде бы я должна закричать, чтобы позвать тётушек и сестёр, сидящих совсем рядом, через стенку, но ни звука не вырывается из моего рта.

Рыцарь медленно, будто в дурном сне, поворачивает голову в мою сторону. Забрало шлема поднято, а внутри него – пустота. И именно это зрелище возвращает мне голос. Тонкий писк ужаса вырывается из горла, и, быстрее, чем я успеваю об этом подумать, моё тело уже бросается вперёд, прямиком к высокой и мрачной фигуре рыцаря.

Что же я делаю?! Зачем бегу ему навстречу?!

Сама себе не могу ответить на эти вопросы. Ноги, будто, совсем меня не слушаются, а действуют сами по себе. Наверное, это адреналин придаёт мне сил и вынуждает защищаться, а не стоять столбом на одном месте.

И вот я, подпрыгнув и нелепо вытянув в полёте одну ногу, совсем как в старых комиксах про единоборства, которые я раньше обожала, врезаюсь в тело рыцаря. Моя нога практически не встречает никакого сопротивления. Она легко проминает под собой доспехи, и те начинают рассыпаться. Едва я неловко приземляюсь на пол после своего прыжка, а позади уже слышатся торопливые шаги спешащей на подмогу семьи, вся фигура рыцаря разваливается на куски, которые при ближайшем рассмотрении оказываются глиняными обломками.

– Что тут творится? – Анфиса первой врывается на кухню.

Следом за ней рядом оказывается Инесса, которая крепко обнимает меня за плечи со спины, а сама уже скользит внимательным взглядом по полу и осколкам.

Мои сёстры и брат тоже толпятся позади, причитая на все лады и пытаясь что-нибудь рассмотреть. А я лишь стою над поверженным врагом и чувствую, как руки мелко трясутся.

– Здесь был тот самый рыцарь с портрета… – выдавливаю я из себя наконец отдельные слова. – Который висел в художественной школе… Он повернул голову на меня, и я так испугалась, что ударила его.

– И он что, рассыпался? – с сомнением в голосе спрашивает Анфиса, присев на одно колено и пальцами аккуратно касаясь глиняных обломков.

Ведь я совершенно отчётливо видела крепкие металлические латы на этом рыцаре! Мне казалось, что они были вполне себе реальны, но теперь на кухонном полу лежит лишь груда коричневатых осколков, будто рыцарь был глиняной вазой… Хотя ещё сильнее это напоминает шоколадные фигурки, которые тётушки всегда дарят нам с сёстрами на Новый год. Хватаешь такую из-под ёлки утром первого января, сдираешь как можно скорее фольгу, кусаешь зубами голову и раз!.. Там ничего нет – только пустота. За тонкой шоколадной оболочкой ничего не кроется, а потому становится ещё обиднее есть этого зайчика или Деда Мороза. Пожалуй, это всегда было главной обидой моего детства, хотя теперь я уже ничего и не жду от очередной шоколадной фигурки, будто наперёд знаю, что чуда не случится и в этот раз. Так и тут – рыцарь оказался полым и совсем не грозным, как виделось сначала. Не страшнее пустой шоколадной фигурки.