Проснется жизни осознанье,
Перед глазами промелькнет
Туманное воспоминанье,
И память снова оживет.
Однако мальчик по рисункам
Своим никак не мог понять,
Как на тончайших этих струнках
Забытую судьбу сыграть.
Он ночи проводил в сомненьях,
Ответы отыскать не мог,
И в полуснах своих, виденьях,
Старался перейти порог.
Не помнил сколько лет копилась
Тоска и грусть. Все позабыл:
Что с матерью, с отцом случилось,
Внутри себя он детство скрыл.
И как-то вдруг, в пустых страданьях
Вновь изводясь за ночью ночь,
Он осознал, что пониманье
Не в силах уж ему помочь.
Тогда впервые мальчик бедный
Заснул спокойно. Вот беда!
В тиши ночной раздался медный
Пустой звон в центре города.
***
Ведомый любопытством грешным,
Ребенок побежал туда,
Где в лютой темноте кромешной
Горела яркая звезда.
И толпы сонного народа,
Покинув теплые дома,
Спешили, будто на свободу,
Узреть, что там за кутерьма.
На площади широкой вольно
Раскинул цирковой шатер
Кривые щупальца довольно
И их к народу распростер.
Он шпилем в небо упирался,
Луну прозрачную проткнув,
Над ней жестоко усмехался,
В свои объятья подтолкнув.
И ткани цвет кроваво-черный
Пугал до одури людей,
А запах смерти обреченный
Заставил задрожать детей.
Но тихий перебор гитарный,
Что доносился изнутри,
Развеял этот мрак престранный.
Шептал он будто: «Посмотри!»
И осторожность, опасенья